Глава 12
/26 июля/
По дороге сюда он трижды натыкался на фантомных, почти невидимых спецов в камуфляже под «лифчиками», с приличным нарезным оружием в руках. Небольшими группами по три-четыре человека они внимательно исследовали лес и дальние подходы к частной резиденции губернатора. Не будь у Белозерова отточенных навыков лесной войны — не миновать бы ему обнаружения с цепочкой дальнейших неприятностей.
Дворец, соединенный изогнутой галереей с домом для прислуги, хорошо просматривался с лесистой возвышенности, у подножия которой и был построен. Чуть дальше — на фоне мрачного города, ярко светились улицы поселка из особняков поскромнее — то «слуги народа» и прочие приближенные господина Стоцкого с нарочитой, но насквозь искусственной деликатностью подчеркивали: мы знаем свое место, Дмитрий Петрович, знаем…
Опустив одно колено на теплую твердь склона, спецназовец несколько минут оставался неподвижен. Лицо его, кроме глаз и лба скрывалось за темно-зеленой повязкой. На земле лежал открытый и не нужный кейс — в руке покоилась привезенная в нем и уже собранная бесшумная снайперка
— «ВСК». Сзади за поясом торчал пистолет непривычной формы; в карманах лежали запасные магазины; к ноге под брючиной крепился ремнями нож… Все было готово к началу боевых действий, а потому для внимания и разума Павла не существовало ничего, кроме плана выполнения поставленной перед собою задачи. Отныне его не заботила жизнь охранников, изредка появлявшихся у огромного особняка; не интересовала безопасность тех несчастных из персонала, что наверняка подвернутся под случайные пули
— ничто в предстоящей операции не могло послужить непреодолимым препятствием в достижении целей. Так когда-то по наитию действовал его друг Серега Зубко, так с тех пор привык осознанно действовать и побеждать Белозеров.
Минуло четверть часа, как солнце ушло за горизонт. Он ждал наступления темноты. Но уже сейчас его неподвижная фигура, одетая во все черное, напрочь терялась в опустившихся на густо заросший дубами склон сумерках. Лишь нижняя челюсть под тонкой «дышащей» маской иногда машинально совершала плавное движение вниз и вверх. Вниз и вверх…
«Пора! — мысленно скомандовал майор, — пора начинать войну!»
Прелюдия закончилась, и тень его бесшумно скользнула к бетонному забору. Периодически останавливаясь, он прижимал к плечу приклад винтовки и всматривался в округу сквозь оптику ночного прицела — на подступах к охраняемой территории вполне могла быть размещена сигнализация или камеры слежения.
Забор. «Егозы» сверху нет.
Плиты подходят друг к другу вплотную, но кое-где торчат огрызки арматуры.
Винтовку за спину. Вверх!..
Долго оставаться на узких бетонных плитах невозможно — сейчас предстоит стрелять. Прыжок вниз и плавными движениями к последнему рядочку дубков. Вот-вот из-за дворцового монолита появятся первые мишени…
И верно. Два охранника с помповыми ружьями и кавказской овчаркой на длинном поводке неспешно совершают ночной обход внутренней территории.
Перекрестье мягко сопровождает того, который несет слабое ружьишко в руке. Оно не просто слабое, оно маскарадное — для шумового эффекта и поражения тупо стоящей цели в радиусе броска булыжника. Но шуметь пока рано, поэтому первым должен умереть тот, чей указательный палец ближе к спусковому крючку. Второй не успеет достать оружия из-за спины. Собака вообще не в счет — лай здешних питомцев, без всякого повода оглашающий округу, Белозеров слышит целых полчаса.
Патроны в магазине те же, что и в привычном «вале» — пули очень тяжелы и крутизна траектории велика. Однако дистанция смехотворна — можно обойтись без поправки.
Наконец, патруль достигает заранее выбранного спецназовцем места — рядочка аккуратно подстриженных шаровидных кустов. Заботливо смазанный Валероном спусковой механизм работает мягко, безупречно, почти неслышно.
Хлопок с коротким шелестом затвора.
Помповый заокеанский пугач кувыркается в воздухе, его хозяин с пробитой височной костью валится на собаку. Та, взвизгнув, шарахается в сторону и тянет поводок. Второй служивый, ошалело выкрутив голову вбок, безвольно оседает рядом. Третий бесшумный выстрел обрывает жизнь кавказской овчарки…
Все по плану — лежащие за темнеющим кустарником трупы не видны ни с тропинки, ни из желтых окон мини-дворца. Теперь сменить позицию, немного развернуться — скоро объявится второй патруль.
И вновь майор замер с нацеленной в нужную сторону винтовкой. Слух, зрение, интуиция — все обращено против тех, кто мешает достижению цели. Лишь нижняя челюсть машинально мнет резинку — вверх и вниз. Вверх и вниз…
Идут.
Опять двое. Вместо «кавказца» на поводке «немец».
Эти обязаны умереть раньше — метров за сто до кустов, иначе псина почует смерть — оскалит клыки и вздыбит холку. Следом насторожатся и люди.
Хлопок. Второй. Третий.
Кустов рядом нет, а распластавшиеся на тропинке тела все одно не различимы для праздного взгляда.
Один дернул ногой… Жив? Нет — агония; последний импульс; мышечный спазм…
Находясь на склоне, офицер насчитал две патрульные группы. С наступлением темноты эта цифра могла увеличиться, но тянуть нельзя — хватятся пропавших — в миг поднимут тревогу.
Теперь незаметно к телам. Каждая группа обязана нести портативную рацию. Это незыблемый закон, свято исполняемый любой охраной. Покой же господина Стоцкого небось стережет не «любая», а самая-самая — либо ребята из «Девятого отдела», либо специально организованное подразделение.
Все верно, рация второго патруля преспокойно лежит в нагрудном кармане легкой куртки убитого парня. А вот приемо-передатчику первой пары не повезло — разбит пулей…
— Успею, — прошептал Палермо, выискивая внимательным взглядом камеры слежения на хорошо освещенных стенах особняка и под козырьком его необычной крыши.
Камеры были установлены грамотно, по углам здания, не оставляя так называемых «мертвых зон» — секторов без визуального обзора. Но и на этот счет у спецназовца имелось «возражение».
Еще один хлопок винтовки и яркий фонарь погас; вниз полетели прозрачные осколки. Часть изогнутой галереи из светло-желтой превратилась в темно-серую…
Медлить нельзя — вперед!
Пригнувшись, он кинулся к галерее, к ближайшему окну.
Все огромные проемы с коричневым пластиковым переплетом оставались закрытыми — внутри, вероятно, работали кондиционеры. Лишь на втором и третьем этажах самого дворца окна с дверьми многочисленных и разнообразных по форме балконов были открыты настежь.
— Годится. Вверх, так вверх, — приговаривал Белозеров, цепляясь за края декоративных «камней» и собираясь ползти по вертикальной стене меж окон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68