Но сейчас, под пристальными взглядами пятерых товарищей он обязан был это сделать. Или же трусость, проявленная им в самом начале стычки, так и останется не смытым черным пятном.
Коротко размахнувшись, он заехал парню кулаком куда-то в щеку — туда, где лицо оставалось чистым от крови. Тот издал сдавленный стон, взмахнул одной рукой и упал на спину, крепко ударившись при этом затылком об асфальт.
— Хреново бьешь, — уже без ярости сказал отходчивый Зубко и добавил: — завтра поедешь со мной на тренировку — в боксерский зал. А потом тебя Клава в каратэ поднатаскает. И будешь заниматься, покуда не научишься нормально драться.
Кто-то миролюбиво хлопнул новичка по спине, а Валерон внезапно кивнул куда-то влево:
— Обрываемся, братва. Уходим!..
Взоры товарищей устремились туда же — со стороны дороги, идущей из центра Горбатова, к месту ристалища лихо мчались два милицейских «уазика» с включенными красно-синими мигалками…
Глава 4
В серых сумерках наступавшей ночи спецназовцы услышали за спиной рокот вертолетных двигателей. Нырнув в полосу густого кустарника, росшего под нависавшим утесом, они наблюдали за эволюциями двух винтокрылых машин странной, непривычной формы.
— Не пойму, американские, что ли?.. — пробасил сержант.
— Похоже на то. Нас ищут, — нехотя отвечал майор. — Скоро умотают восвояси — к побережью. По ночам в горах они не шастают.
— Пару «Стрел» бы сюда!.. С детства мечтаю хоть одному ястребу башку снести.
— Нельзя. Нас здесь нет, и никогда не было…
Только под утро, совершив утомительный переход через пограничный перевал и остановившись в лесистой лощине, командир группы сверил местоположение с картой и объявил о долгожданном отдыхе. Оставшиеся тридцать километров до площадки, куда должна была прибыть вертушка, им предстояло преодолеть следующей ночью…
Под утро, после сеанса связи с комбригом, пришлось карабкаться по крутому склону ледника. Помещенного в альпинистскую беседку лейтенанта, поднимали до гребня предпоследним. За ним для подстраховки, отчаянно ковыряя лед закрепленными на ботинках «кошками», полз сержант. Восхождение отняло более трех часов и закончилось, когда солнце во всю слепило глаза…
Дефицит времени отныне не позволял останавливаться, отдыхать, согреваться горячими напитками — вертолет за ними, верно, уж вылетел. И взобравшись на ледник, команда без промедления отправилась дальше.
Приемлемая посадочная площадка располагалась восточнее той, где группа майора высадилась перед началом операции — правила секретной миссия запрещали дважды использовать одни и те же маршруты, биваки и площадки.
Командир снова повелел сержанту вести команду; сам же, подменив его, тащил на пару с рядовым бойцом тяжелые носилки, да изредка корректировал направление. Заветное, зеленое плоскогорье уже виднелось вдали, манило взоры этаким завершением, заветным финишем трудного задания. Почти четверо суток минуло с того часа, как двенадцать спецназовцев вылетели из расположения бригады. Почти четверо суток неимоверных физических нагрузок; скудного питания; холодного порывистого ветра и неполноценного, беспокойного сна…
На подходе к площадке лидер внезапно вскинул вверх правую руку. Спецназовцы прекратили движение и в напряженном ожидании, вновь приготовили оружие. Замер, осторожно опустив самодельные носилки на землю, и майор…
— Отставить, — повелел он через несколько секунд, увидев идущего навстречу пастуха.
Рядом с опиравшимся на посох сутулым дедом, шествовали двое подростков — мальчуган лет четырнадцати и худощавая девчонка вдвое его младше.
— Сержант, проведи нашего клиента к площадке вон тем леском. Живо, чтоб местные его не приметили. И не задерживайтесь — вертолет прибудет с минуты на минуту…
Бивень с абхазцем исчезли с тропы, остальные зашагали к медленно передвигавшейся отаре. Завидев вооруженных людей, старик засуетился, забегал, отгоняя баранов в сторону, потом зашикал на детей и спрятал обоих за спину. На приветствие командира группы чуть приподнял над землей длинный посох и ответил что-то на своем языке хриплым высоким голоском.
— Мы должны их… в соответствие с приказом комбрига… — начал было Топорков.
Однако майор, тяжело дыша и не оглядываясь на раненного, перебил:
— В чем же дело, давай — действуй. Автомат у тебя под рукой — стреляй, пока далеко не ушли!
Раненый промолчал.
— Приказчиков до хрена, а идиотских приказов еще больше! — хрипел командир с раздражением, — но ты усвой, лейтенант, а лучше сделай на члене вторую зарубку рядом с первой: уважающий себя солдат, не говоря уж о спецназовце, мирного жителя никогда не тронет!..
На протяжении всего полета Топорков молчал, устремив взгляд светло-серых глаз в потолок транспортного отсека. То ли вспоминал часы и минуты выполненного задания, то ли о чем-то мучительно раздумывал. Лишь когда вертолет, выйдя из крутого виража, приступил к снижению, он тихо позвал:
— Павел Аркадьевич… Скажите, Павел Аркадьевич, меня после лечения вернут в вашу команду?
— А ты сам-то этого хочешь? Еще не передумал мыкаться с нами по горам?
— Вы были правы — я действительно племянник одного из генералов… — помедлив, ответил он, — не москвича… Он служит в штабе Приволжско-Уральского военного округа. Но, товарищ майор, клянусь, я направлен в вашу команду, не отбывать номер, не прятаться за ваши спины… Честное слово! Воевать хотел, потому и уговорил дядьку…
— Я понял это, — склонившись над лейтенантом и положив на его плечо ладонь, сказал командир. — Понял, когда ты, не думая о себе, несся со склона и забрасывал гранатами бэтээр… Думаю, проблем с твоим возвращением не возникнет — рана-то пустяковая.
— Я еще многого не умею… Но обещаю научиться и стать лучшим! Обещаю, Павел Аркадьевич!
— Лежи, не дергайся, — остудил майор пыл попытавшегося привстать парня.
— Я не против твоего возвращения, да не мне решать, а врачам…
Сразу после посадки к вертолету подкатила госпитальная «буханка». Военные санитары уложили молодого лейтенанта на брезентовые носилки и скоренько потащили к автомобилю с красными крестами на бортах. Тот смотрел на боевых товарищей полными слез глазами, словно прощался навсегда; успел неловко махнуть рукой, пока водила захлопывал дверцы. Машина помчалась по бетонке, а мрачные спецназовцы медленно побрели в другую сторону — навстречу подъезжавшим «ПАЗику», «УАЗу» комбрига и черной иномарке с тонированными стеклами для спасенного абхазского чиновника…
По окончании нудных формальностей: устного доклада об исполнении приказа и письменного отчета о ходе операции, майор Павел Белозеров добрел до расположения своей команды и, не раздеваясь, упал на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Коротко размахнувшись, он заехал парню кулаком куда-то в щеку — туда, где лицо оставалось чистым от крови. Тот издал сдавленный стон, взмахнул одной рукой и упал на спину, крепко ударившись при этом затылком об асфальт.
— Хреново бьешь, — уже без ярости сказал отходчивый Зубко и добавил: — завтра поедешь со мной на тренировку — в боксерский зал. А потом тебя Клава в каратэ поднатаскает. И будешь заниматься, покуда не научишься нормально драться.
Кто-то миролюбиво хлопнул новичка по спине, а Валерон внезапно кивнул куда-то влево:
— Обрываемся, братва. Уходим!..
Взоры товарищей устремились туда же — со стороны дороги, идущей из центра Горбатова, к месту ристалища лихо мчались два милицейских «уазика» с включенными красно-синими мигалками…
Глава 4
В серых сумерках наступавшей ночи спецназовцы услышали за спиной рокот вертолетных двигателей. Нырнув в полосу густого кустарника, росшего под нависавшим утесом, они наблюдали за эволюциями двух винтокрылых машин странной, непривычной формы.
— Не пойму, американские, что ли?.. — пробасил сержант.
— Похоже на то. Нас ищут, — нехотя отвечал майор. — Скоро умотают восвояси — к побережью. По ночам в горах они не шастают.
— Пару «Стрел» бы сюда!.. С детства мечтаю хоть одному ястребу башку снести.
— Нельзя. Нас здесь нет, и никогда не было…
Только под утро, совершив утомительный переход через пограничный перевал и остановившись в лесистой лощине, командир группы сверил местоположение с картой и объявил о долгожданном отдыхе. Оставшиеся тридцать километров до площадки, куда должна была прибыть вертушка, им предстояло преодолеть следующей ночью…
Под утро, после сеанса связи с комбригом, пришлось карабкаться по крутому склону ледника. Помещенного в альпинистскую беседку лейтенанта, поднимали до гребня предпоследним. За ним для подстраховки, отчаянно ковыряя лед закрепленными на ботинках «кошками», полз сержант. Восхождение отняло более трех часов и закончилось, когда солнце во всю слепило глаза…
Дефицит времени отныне не позволял останавливаться, отдыхать, согреваться горячими напитками — вертолет за ними, верно, уж вылетел. И взобравшись на ледник, команда без промедления отправилась дальше.
Приемлемая посадочная площадка располагалась восточнее той, где группа майора высадилась перед началом операции — правила секретной миссия запрещали дважды использовать одни и те же маршруты, биваки и площадки.
Командир снова повелел сержанту вести команду; сам же, подменив его, тащил на пару с рядовым бойцом тяжелые носилки, да изредка корректировал направление. Заветное, зеленое плоскогорье уже виднелось вдали, манило взоры этаким завершением, заветным финишем трудного задания. Почти четверо суток минуло с того часа, как двенадцать спецназовцев вылетели из расположения бригады. Почти четверо суток неимоверных физических нагрузок; скудного питания; холодного порывистого ветра и неполноценного, беспокойного сна…
На подходе к площадке лидер внезапно вскинул вверх правую руку. Спецназовцы прекратили движение и в напряженном ожидании, вновь приготовили оружие. Замер, осторожно опустив самодельные носилки на землю, и майор…
— Отставить, — повелел он через несколько секунд, увидев идущего навстречу пастуха.
Рядом с опиравшимся на посох сутулым дедом, шествовали двое подростков — мальчуган лет четырнадцати и худощавая девчонка вдвое его младше.
— Сержант, проведи нашего клиента к площадке вон тем леском. Живо, чтоб местные его не приметили. И не задерживайтесь — вертолет прибудет с минуты на минуту…
Бивень с абхазцем исчезли с тропы, остальные зашагали к медленно передвигавшейся отаре. Завидев вооруженных людей, старик засуетился, забегал, отгоняя баранов в сторону, потом зашикал на детей и спрятал обоих за спину. На приветствие командира группы чуть приподнял над землей длинный посох и ответил что-то на своем языке хриплым высоким голоском.
— Мы должны их… в соответствие с приказом комбрига… — начал было Топорков.
Однако майор, тяжело дыша и не оглядываясь на раненного, перебил:
— В чем же дело, давай — действуй. Автомат у тебя под рукой — стреляй, пока далеко не ушли!
Раненый промолчал.
— Приказчиков до хрена, а идиотских приказов еще больше! — хрипел командир с раздражением, — но ты усвой, лейтенант, а лучше сделай на члене вторую зарубку рядом с первой: уважающий себя солдат, не говоря уж о спецназовце, мирного жителя никогда не тронет!..
На протяжении всего полета Топорков молчал, устремив взгляд светло-серых глаз в потолок транспортного отсека. То ли вспоминал часы и минуты выполненного задания, то ли о чем-то мучительно раздумывал. Лишь когда вертолет, выйдя из крутого виража, приступил к снижению, он тихо позвал:
— Павел Аркадьевич… Скажите, Павел Аркадьевич, меня после лечения вернут в вашу команду?
— А ты сам-то этого хочешь? Еще не передумал мыкаться с нами по горам?
— Вы были правы — я действительно племянник одного из генералов… — помедлив, ответил он, — не москвича… Он служит в штабе Приволжско-Уральского военного округа. Но, товарищ майор, клянусь, я направлен в вашу команду, не отбывать номер, не прятаться за ваши спины… Честное слово! Воевать хотел, потому и уговорил дядьку…
— Я понял это, — склонившись над лейтенантом и положив на его плечо ладонь, сказал командир. — Понял, когда ты, не думая о себе, несся со склона и забрасывал гранатами бэтээр… Думаю, проблем с твоим возвращением не возникнет — рана-то пустяковая.
— Я еще многого не умею… Но обещаю научиться и стать лучшим! Обещаю, Павел Аркадьевич!
— Лежи, не дергайся, — остудил майор пыл попытавшегося привстать парня.
— Я не против твоего возвращения, да не мне решать, а врачам…
Сразу после посадки к вертолету подкатила госпитальная «буханка». Военные санитары уложили молодого лейтенанта на брезентовые носилки и скоренько потащили к автомобилю с красными крестами на бортах. Тот смотрел на боевых товарищей полными слез глазами, словно прощался навсегда; успел неловко махнуть рукой, пока водила захлопывал дверцы. Машина помчалась по бетонке, а мрачные спецназовцы медленно побрели в другую сторону — навстречу подъезжавшим «ПАЗику», «УАЗу» комбрига и черной иномарке с тонированными стеклами для спасенного абхазского чиновника…
По окончании нудных формальностей: устного доклада об исполнении приказа и письменного отчета о ходе операции, майор Павел Белозеров добрел до расположения своей команды и, не раздеваясь, упал на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68