— Следователь по особо важным делам Федор Михайлович Артюхов. Вот мои документы.
— Следователь? По особо… По какому вы вопросу?
— По личному. Вашему. Вот ордер на ваш арест. И обыск.
— Да вы что?! Что вы такое говорите? Федор Михайлович молчал. Не отрывая глаз от человека, за которым пришел.
— Кто вас направил? Кто позволил…
Федор Михайлович молчал.
Глава администрации потянулся к телефону.
— Вот сейчас мы узнаем, кто вы такой и кто вас уполномочивал…
— Гражданин Мокроусов, вам лучше положить трубку и пройти со мной, — сказал Федор Михайлович. — Для вас же лучше!
Петров-Мокроусов, впервые за много лет услышавший свою настоящую фамилию, вздрогнул и опустил трубку обратно на рычаг.
Лихорадочно перебегая глазами и руками с бумажки на бумажку, он пытался разом ответить на сотню одновременно возникших в его голове вопросов.
Где он прокололся? Где дал промашку? Когда? И почему друзья из верхов заранее не предупредили его о надвигающейся угрозе? Или они списали его, как только узнали о фактах реальной биографии? Или, того хуже, это их заговор, с целью освободить его кресло для другой, более подходящей для них, задницы? Но тогда чьей конкретно? Кто под него копает? И что лучше всего предпринять в эти минуты? Чтобы не промахнуться? Что делать?..
— У нас есть два варианта действий, — попытался облегчить трудный выбор арестанту Федор Михайлович. — Первый: шумный, с элементами кинематографического детектива, арест. С заламыванием рук, надеванием наручников, обыском, привлечением понятых, опечатыванием кабинета, возможно, стрельбой из табельного оружия в потолок и на поражение. В общем, со всем тем, с чем сопряжен захват оказывающего сопротивление органам правопорядка преступника.
Второй — добровольная сдача. Где мы интеллигентно выйдем из кабинета, сообщим секретарше, что уезжаем часа на два на объект, и своими ножками пройдем к машине. Без оказания сопротивления. Выбирать вам. Но не более чем минуту.
И Федор Михайлович вытащил из кармана портативную рацию.
— Всем группам готовность номер один. Начало операции по моей команде. Или по истечении минутного отсчета, без дополнительного распоряжения.
И, повернувшись к арестанту, пояснил:
— Это на случай, если вы надумаете шарахнуть меня подарочным чугунным литьем по затылку и затолкать мой труп в личный сейф. Думайте. Осталось пятьдесят семь секунд.
Глава администрации быстро проиграл в голове все возможности, в том числе и те, которые предложены не были. Второй вариант ареста был по всем параметрам предпочтительней. Когда тебя не кладут мордой вниз на ковер, не палят из всех стволов в божий свет как в копеечку и не привлекают к делу понятых, через которых в полдня о подробностях ареста узнает весь город, есть возможность замять происшествие по-тихому. Главное, чтобы не поднять волну. Остальное можно худо-бедно утрясти.
— Ну? — спросил Федор Михайлович.
— Это какое-то недоразумение… Федор Михайлович с отсутствующим видом включил радиостанцию.
— Но если уж такое недоразумение случилось — лучше все сделать полюбовно.
Чтобы работников администрации не беспокоить…
— Отбой, — сказал Федор Михайлович. — Ждите нас возле машины.
— Вот и хорошо. Через пять минут я весь в вашем распоряжении, — покорно сказал Глава администрации. — Мне тут надо кое-какие распоряжения дать, бумаги подписать. На время моего отсутствия…
— Гражданин Петров, — укоризненно покачал головой Федор Михайлович. — Это же арест, а не частный визит случайного посетителя. Или вы идете немедленно или… — и он снова потащил из кармана радиостанцию, заодно ненароком показав рукоять болтающегося в заплечной кобуре пистолета.
— Ладно, спорить не стану, — сказал Глава администрации. — Подчинюсь силе.
Пока. Но потом… Когда все выяснится… Неприятности вам обещаю. В полном объеме. Так, что мало не покажется.
— А неприятности нас не пугают. У нас вся жизнь одна сплошная неприятность.
Ну что, пошли?
Глава и следователь разом вышли из кабинета и так же по-дружески, плечо к плечу двинулись по коридору.
— Когда вы вернетесь? — крикнула вдогонку встревоженная секретарша.
— К вечеру.
— А ваша машина?
— Не надо. Не беспокойтесь. У нас своя. Министерская, — обаятельно улыбнувшись, ответил Федор Михайлович.
— Мент поганый! — еле слышно сказал Глава администрации.
— Что?!
— Я говорю, куда идти? Где машина?
— Тут, недалеко. У главного входа…
За городом Главу администрации пересадили во взятый на несколько часов для перевозки вещей на дачу «черный воронок». Острастки ради. И чтобы привыкал к тюремному быту.
— А в нормальном транспорте нельзя? — запротестовал было высокопоставленный арестант. — Я, кажется, доказал свою лояльность.
— О чем вы таком говорите, гражданин Петров? — вздохнул следователь. — Вы же опытный зек. Вы же знаете, что особо опасных рецидивистов, коим вы являетесь, перевозят под усиленной охраной и непременно в машинах, исключающих возможность побега. Так что садитесь, пожалуйста. Не задерживайте конвой.
И подтолкнул замешкавшегося зека несильным ударом коленки чуть ниже поясницы. Отчего тот даже забыл изображать Главу администрации.
— А с тобой мы, сука в погонах, еще потолкуем. С глазу на глаз, — злобно прошипел он.
— Это, конечно. Это непременно. И очень скоро.
И не час и не два. Нам с вас, гражданин Петров, еще показания снимать.
Потом «воронок» пару часов катали по проселочным дорогам. Потом остановили перед известными воротами.
— Машина, — сказал наблюдатель с вышки.
— Наша?
— Вроде наша.
— Тогда я врубаю фонограмму.
Звукооператор включил магнитофон и усилитель. И смикшировал звук до не вызывающей сомнения тональности.
Запертый в «воронке» зек услышал приглушенный лай конвойных собак, невнятные голоса, надоедливый голос громкоговорителей местного радиоузла.
То есть мешанину всех тех шумов, которые составляют звуковой фон любого места заключения. И на который любой заключенный вострит уши, как кавалерийская кобыла на звук полкового горна.
— Как запись?
— Низкие подбери.
— Подобрал. Как сейчас?
— Сейчас нормально Как вживую. Въездные ворота с грохотом отворились, и «воронок» въехал в периметр зоны.
— Громкость прибавь.
— Прибавил.
Помощник режиссера поднес к губам микрофон.
— Конвойной массовке внимание. До начала спектакля… тьфу, ну не важно, в общем до начала две минуты. Ваш выход первый. Приготовьтесь.
Конвойная массовка, обряженная в военные гимнастерки, торопливо докурила сигареты в подсобке и выбежала во внутренний двор.
— Ну куда ты встал! — постучал себя по лбу высунувшийся из окна второго этажа помреж. — Сколько раз говорили, сколько раз репетировали!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15