Мы идем, открываем. Вот в чем преимущество новых земель, и нельзя удержать – руки коротки. И трудно заставить действовать по инструкции – далеко. Морить нас тоже надо осторожно, так как мы кусаемся и у нас есть немало сочувствующих повсюду. И мы идем вперед. А они – «то не смей», «это не смей», «дальше не моги», «революция в Китае! Бойся!» А мы, пока подлецы душат нас, воспользуемся тем, что дело у нас в руках, и все, что возможно, опишем, пока в оправдание Миддендорфа не нагрянула экспедиция из Петербурга. И все представим государю через великого князя! Вы были в четырех командировках, описали то, что дает вам право на бог знает какую честь и славу. А вернулись голодный, в рванье, больной. И каждый так! Где взяли силы? Вот молодые офицеры прибыли. Петров на меня зверем смотрел, когда я ему сказал: мол, ночуй под елкой. А он поночует под елкой, сходит раза два на баркасе из Петровска в Николаевск и откинет всю спесь. И у него крылья вырастут, забудет и мундир, и дворянство. А будь мы под носом у Петербурга – не пикнули бы. Вот я еще думаю, что надо составить артели – охотничью и рыболовецкую на каждом посту… Я уж просил губернатора, чтобы выписали из Астрахани рыболова. Надо гиляков научить ловить осетров как следует, ведь они не умеют.
Солнце шло к закату, когда в лесу послышался стук. На Николаевском посту строили дома. Вскоре видна стала река. Справа, там, где когда-то основан был пост в палатке, высились стропила не покрытой еще крыши новой бревенчатой казармы, тут же вышка и окружавшая строения засека – груда беспорядочно сваленных бревен, через которые ни пройти, ни проехать. В воротах – пушка.
Сейчас тепло, и рядом с казармой расставлены палатки. Сушится белье, женщины носят воду. Из кустарников выскочила целая ватага ребятишек. У одного солдатский картуз на голове. Он откозырял Невельскому. У другого все лицо в расчесах, а на спине маленькая девочка лет трех. Он пустился с ней вприпрыжку к казарме, а за ними – вся орава.
Вышел Бошняк в парусиновой куртке. Невельской и Чихачев слезли с оленей, и все пошли на пост. Подошел Березин.
– Команда еще на работах. Простите, караула не выстроил, – заговорил Бошняк.
– Я заждался вас, Геннадий Иванович, – сказал Березин. – Много товару привезли?
– Тридцать аршин драдедаму, – отвечал Невельской.
– Славно! Скупим на это пол-Китая! А ус?
– Сами с усами!
– А кость мамонтовая?
– Ничего нет! Судно ничего не доставило.
– А как же быть? Маньчжуры ждут к первому августа нас в гости. Дано русское слово.
– Вот мы и приехали сюда смотреть, что можно послать.
– На складе у нас одна соль, только ее беглые не украли.
– Мичман Петров идет на баркасе, кое-что доставит. Ну, удалось ли открыть преступников?
– Сегодня я нашел в дупле узел и в нем деньги, – сказал Березин.
– Вы нашли? Чьи же?
– Деньги из нашей казенной кассы – двести рублей ассигнациями: серебро беглецы взяли с собой, а ассигнации, видно, отдали своему человеку. Подозреваю Салова в соучастии.
– Салов знает, что вы эти деньги нашли?
– Никто не знает, кроме Николая Константиновича. Даже мог бы себе взять – никто бы не узнал.
Невельской вошел в казарму и приказал вызвать с работы Салова и матроса Сенотрусова.
Сснотрусов – худой, с изможденным лицом и с голубыми глазами; они бегали вправо и влево, как маятник часов. Он в рабочей рубахе из синей китайской дабы и в стоптанных сапогах. Гаркнул, захрипев от волнения:
– Здравия желаю, вашескородие!
– Ты дружил с Дайноковым и Сокольниковым?
– Знал… Как же…
– Где познакомились?
– В Охотске.
– Ну говори прямо, предлагали тебе бежать?
– Да прямо – нет. А вроде… намекали.
– А ты понял их намек?
– Понял.
– Почему же не донес?
– Они убить меня грозились.
– Куда же они пошли?
– Этого не знаю.
– А куда они тебя звали?
Сенотрусов стал рассказывать, что намеревались идти вверх по Амуру, туда, где жилые места. Но иногда говорили, что надо в море искать иностранное судно и наняться на него.
– А точно – куда идти?
– А в точности не сказали. Таились!
Невельской помолчал с мрачным видом. Он приказал взять Сенотрусова под караул.
– Николай Константинович, – обратился капитан к Бошняку, – нельзя быть таким маменькиным сынком. Я нянчусь с вами, как с маленьким ребенком. Где у вас глаза были? Есть у вас голова на плечах?
Бошняк сидел понурившись. Он мог бы сказать, что молод, верил людям, жалел их. Березин терпеливо ждал.
– Салова сюда, – подойдя к двери, крикнул Невельской.
Вошел стриженный ежом Салов, вытянулся. Его колючие глаза зорко и смело смотрели в лицо капитану.
– Говори, Салов, как могло быть, что взломан ящик, украдены деньги, взят вельбот?
– Я ничего… вашескородие… Как перед истинным.
– Я прошу тебя! Беглецов надо поймать во что бы то ни стало. Это позор… Я убежден, что ты знаешь все. Ты не дурак и умеешь держать язык за зубами. Но настала пора один раз тебе открыться. Я знаю – ты соучастник. С тобой они делились деньгами, говори все толком, а то будет худо.
– Как перед истинным! Ничего не знаю!
Он стал сбивчиво рассказывать, как бежали люди, что сам удивлен… Невельской долго слушал и наконец не выдержал. Он подал знак Алексею Петровичу.
– А ну, Николай Константинович, – меняясь в лице, крикнул он, – выстройте пять человек с ружьями. Салова – под расстрел!
Унтера схватили и вывели из казармы. Невельской вышел следом.
– Привязать его, мерзавца, к дереву. Дух из тебя вышибу. Ты отвечаешь за все! Отвечай или сейчас же…
– Это же твой платок, – сказал Березин. – Вот ассигнации!
– Деньги были в этом платке! Ты в сговоре с ними.
– Вашескородие… Ваше… – закричал побледневший Садов. Его прикрутили веревками к дереву. – Что знаю, все скажу. А чего не знаю, то не знаю…
– Куда бежали, где они? Только две дороги есть – на море и по Амуру.
– По Амуру.
– Толком говори! Рассказывай все! Мало им, что вельбот украли, негодяи, – ящик взломали, украли деньги! Шестаков бежал!
Офицеры перешли в землянку. Невельской не мог успокоиться:
– Какой предатель оказался! А как я надеялся на него, как его любил! Если поймаем, придется судить, чего я не хочу и не умею. Надо их поймать! Напишу Муравьеву, что сбежали люди лучшие, грамотные, разумные! Да пусть Николай Николаевич подумает об этом. Вы объясните ему: у людей не хватает терпения. Подло ставить нас в такие условия! Люди поддаются влиянию негодяев, забывают долг. И это те, которые еще недавно были верны!
Подавленные, офицеры молчали.
Капитан знал, что у него еще есть очень преданные и смелые люди: Козлов, Иван Подобин, Конев, Веревкин, Алеха Степанов, казаки Беломестнов, Парфентьев, Аносов, урядник Пестряков, якут Иван Масеев. Есть еще люди в экспедиции и другие – грамотные и разумные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183