То, что в результате разрушены все ее добрые чувства к нему, — и подавно. Если бы еще она могла не жалеть об этом так сильно!
Но варвару, кажется, плевать на то, что происходит в ее душе. И с чего бы ему беспокоиться? Чаллен, похоже, решил, что она просто выпустит пары, и все у них пойдет по-старому. Вот почему он такой веселый, вот почему он не принимает всерьез ее слова.
И не стоит разубеждать его. Скоро Чаллен сам увидит, что теперь ее служба превратится в постылую обязанность. Но все же он разрешил ей высказать свои мысли, а она не раскрыла еще и половины того, что у нее на душе. Так, может, остальная половина все же пробьет его броню? Может, спокойный тон поможет ей в этом?
— Послушай, воин. Если честно, то я не испытываю ненависти к тебе. Ты ведь как был бесчувственной скотиной, так и останешься ею, а я не любила этого и не полюблю. Никто из нас не идеален. И я первая признаю, что далека от совершенства. Поэтому я не отказываюсь от своей службы. Да, я буду здесь, с тобой, и ты сможешь взять от меня все, что захочешь. Но подчеркиваю — взять! Служба уже не будет желанной для меня.
Золотая бровь воина поднялась кверху.
— Видимо, ты забыла, в чем заключается твоя служба, женщина. А она заключается в том, что ты не должна мне ни в чем отказывать. Если я потребую от тебя желания, ты ведь не сможешь мне отказать, верно?
Тедра вспыхнула от досады и почувствовала, что опять накаляется.
— Неужели ты не видишь разницы между доброй волей и насилием? Раньше я уступала тебе, потому что… потому что хотела тебя. Но сейчас уже больше не хочу. И тебе в самом деле придется требовать от меня желания. Я не стану бороться с тобой, нет! Я подчинюсь тебе, так же как я подчиняюсь всем вашим дерьмовым законам, потому что, поверь, ты доказал прошлой ночью все, что хотел доказать. Причем доказал уже за час своего варварского наказания, а остальные пять часов заставили меня оценить по достоинству мою планету, мое общество, где женщины не подвержены прихоти мужчин. За эти пять часов я поняла, какой была дурой, ища мужчину, которого не смогу победить, думая, что как раз такой мне и нужен. Полагаю, мне надо сказать тебе «спасибо» за то, что ты раскрыл мне глаза. Теперь я поняла, как сильно заблуждалась. В следующий раз я не упущу своего и переломаю все пальцы тому парню, который посмеет проделать со мной то, что делал ты.
— Значит ли это, что ты попытаешься переломать мне пальцы?
Ему все еще весело! Он все еще ухмыляется!
— Не твои, болван! — рявкнула Тедра. — Я говорю о следующем парне, к которому сдуру воспылаю страстью. О звезды! Я напрасно расточаю слова!
— В это я верю, поскольку почти все твои слова — совершенная ложь.
— Ну хорошо, сдаюсь! На чем же основывается твоя варварская логика?
— Ты все еще хочешь меня.
От такой наглой самоуверенности Тедра на мгновение лишилась дара речи. Он не мог знать. Он просто предполагал. Откуда ему было знать, если она даже от самой себя скрывала то, что творилось у нее внутри от его близости?
— Я не…
— Ты хочешь меня.
— Нет! — закричала она.
Тедра отступила на шаг и наткнулась на кушетку, стоявшую сзади, все еще мотая головой в знак отрицания. Но она не подозревала, что воин чувствовал запах ее возбуждения. Подойдя к ней Чаллен заключил Тедру в объятия и с жадностью припал к ее губам. Далее говорить было невозможно. Она действительно хотела этого большого подонка, Еe разум отвергал желание, зато тело было счастливо — оно опять оставило ее в дураках!
Глава 30
Прошло несколько часов абсолютного блаженства, прежде чем к Тедре вернулась способность четко соображать. Но только она собралась выразить негодование по поводу очередного своего поражения, как варвар приподнялся на постели и наклонился над ней. Все негодование куда-то пропало, ей хотелось смеяться: он утомился, он пресытился! Но лицо воина было совершенно серьезно.
— Что и требовалось доказать, — сказал он.
Тедра не стала спрашивать, что он имел в виду. Оскорбленные чувства и уязвленная гордость не восстали против его поцелуев, от решимости и гнева не осталось и следа! Ничего не поделаешь — ее чувственность вновь одержала верх. Это достойно презрения, осуждения, но это так! Одно удивляет: почему Чаллен не злорадствует по этому поводу? Однако вместо выражения триумфа на его лице читалось только желание больше ничего не говорить. И тем не менее он сказал:
— Теперь мой черед высказать свои мысли. Постараюсь быть более правдивым.
При этом на губах варвара заиграла сдержанная улыбка: он пытался нежно поддразнить ее, но у него не было сейчас настроения для подобных вещей. Похоже, он не умеет даже злорадствовать над чем бы то ни было: для него все цвета сводятся лишь к черному и белому. Варвар так чертовски уверен во всех своих предрассудках, что в душе его просто нет места ни сомнениям, ни размышлениям. Если б ей хоть половину его убежденности!
— Хорошо, воин. Слушаю тебя, — вздохнув, сказала Тедра. — Но прежде должна заметить: все происшедшее доказывает лишь то, что мне нравятся секс-совокупления. И это еще не значит, что я говорила тебе неправду, просто мое тело в данный момент отвергает высказанные мною доводы.
Очень удачно она ввернула про данный момент! Хорошо бы ему чуть-чуть отодвинуться от нее, если он хочет только поговорить. Как раз сейчас воин плотно прижимался к ней справа: Тедра лежала на спине, а он на боку, приподнявшись на локте. Нет, Чаллен не дотрагивался до нее — свободная рука покоилась у него на бедре, однако все ее стратегические части тела были в пределах его досягаемости. Такая поза отвлекала, будоражила нервы, путала мысли — и это наверняка было задумано им нарочно. Он, очевидно, хотел помешать Тедре сосредоточиться на его словах. Но возмущение столь хитроумной тактикой помогло ей сконцентрироваться.
— Обычно воин находит забавными, — начал Чаллен, — слова и оправдания своей женщины, если знает, что она недовольна им. Воистину мне хотелось бы, чтобы и твои слова были также забавны.
— Тебе было весело, — напомнила Тедра.
— То была радость облегчения, керима, оттого что я не причинил тебе неоправданного вреда.
— Если ты так понимаешь мои слова, что ж, оставайся при своем мнении! То, что ты сделал, нельзя считать оправданным, Чаллен. Ты превратил урок в демонстрацию варварского милосердия — вернее, полного отсутствия такового. Ты переусердствовал!
— Знаю.
Тедра нахмурилась. Не ослышалась ли она? Наверное, она не так поняла.
— Ну-ка, ну-ка Что ты знаешь?
— Твое наказание продолжалось намного дольше, чем положено.
— Ты сознаешься в том, что ты садист? — саркастически заметила она. — Об этом я и так догадалась.
Теперь и он нахмурился.
— Я сознаюсь в том, что мне был так отвратителен мой долг, что пришлось прибегнуть к вспомогательному средству, чтобы выполнить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Но варвару, кажется, плевать на то, что происходит в ее душе. И с чего бы ему беспокоиться? Чаллен, похоже, решил, что она просто выпустит пары, и все у них пойдет по-старому. Вот почему он такой веселый, вот почему он не принимает всерьез ее слова.
И не стоит разубеждать его. Скоро Чаллен сам увидит, что теперь ее служба превратится в постылую обязанность. Но все же он разрешил ей высказать свои мысли, а она не раскрыла еще и половины того, что у нее на душе. Так, может, остальная половина все же пробьет его броню? Может, спокойный тон поможет ей в этом?
— Послушай, воин. Если честно, то я не испытываю ненависти к тебе. Ты ведь как был бесчувственной скотиной, так и останешься ею, а я не любила этого и не полюблю. Никто из нас не идеален. И я первая признаю, что далека от совершенства. Поэтому я не отказываюсь от своей службы. Да, я буду здесь, с тобой, и ты сможешь взять от меня все, что захочешь. Но подчеркиваю — взять! Служба уже не будет желанной для меня.
Золотая бровь воина поднялась кверху.
— Видимо, ты забыла, в чем заключается твоя служба, женщина. А она заключается в том, что ты не должна мне ни в чем отказывать. Если я потребую от тебя желания, ты ведь не сможешь мне отказать, верно?
Тедра вспыхнула от досады и почувствовала, что опять накаляется.
— Неужели ты не видишь разницы между доброй волей и насилием? Раньше я уступала тебе, потому что… потому что хотела тебя. Но сейчас уже больше не хочу. И тебе в самом деле придется требовать от меня желания. Я не стану бороться с тобой, нет! Я подчинюсь тебе, так же как я подчиняюсь всем вашим дерьмовым законам, потому что, поверь, ты доказал прошлой ночью все, что хотел доказать. Причем доказал уже за час своего варварского наказания, а остальные пять часов заставили меня оценить по достоинству мою планету, мое общество, где женщины не подвержены прихоти мужчин. За эти пять часов я поняла, какой была дурой, ища мужчину, которого не смогу победить, думая, что как раз такой мне и нужен. Полагаю, мне надо сказать тебе «спасибо» за то, что ты раскрыл мне глаза. Теперь я поняла, как сильно заблуждалась. В следующий раз я не упущу своего и переломаю все пальцы тому парню, который посмеет проделать со мной то, что делал ты.
— Значит ли это, что ты попытаешься переломать мне пальцы?
Ему все еще весело! Он все еще ухмыляется!
— Не твои, болван! — рявкнула Тедра. — Я говорю о следующем парне, к которому сдуру воспылаю страстью. О звезды! Я напрасно расточаю слова!
— В это я верю, поскольку почти все твои слова — совершенная ложь.
— Ну хорошо, сдаюсь! На чем же основывается твоя варварская логика?
— Ты все еще хочешь меня.
От такой наглой самоуверенности Тедра на мгновение лишилась дара речи. Он не мог знать. Он просто предполагал. Откуда ему было знать, если она даже от самой себя скрывала то, что творилось у нее внутри от его близости?
— Я не…
— Ты хочешь меня.
— Нет! — закричала она.
Тедра отступила на шаг и наткнулась на кушетку, стоявшую сзади, все еще мотая головой в знак отрицания. Но она не подозревала, что воин чувствовал запах ее возбуждения. Подойдя к ней Чаллен заключил Тедру в объятия и с жадностью припал к ее губам. Далее говорить было невозможно. Она действительно хотела этого большого подонка, Еe разум отвергал желание, зато тело было счастливо — оно опять оставило ее в дураках!
Глава 30
Прошло несколько часов абсолютного блаженства, прежде чем к Тедре вернулась способность четко соображать. Но только она собралась выразить негодование по поводу очередного своего поражения, как варвар приподнялся на постели и наклонился над ней. Все негодование куда-то пропало, ей хотелось смеяться: он утомился, он пресытился! Но лицо воина было совершенно серьезно.
— Что и требовалось доказать, — сказал он.
Тедра не стала спрашивать, что он имел в виду. Оскорбленные чувства и уязвленная гордость не восстали против его поцелуев, от решимости и гнева не осталось и следа! Ничего не поделаешь — ее чувственность вновь одержала верх. Это достойно презрения, осуждения, но это так! Одно удивляет: почему Чаллен не злорадствует по этому поводу? Однако вместо выражения триумфа на его лице читалось только желание больше ничего не говорить. И тем не менее он сказал:
— Теперь мой черед высказать свои мысли. Постараюсь быть более правдивым.
При этом на губах варвара заиграла сдержанная улыбка: он пытался нежно поддразнить ее, но у него не было сейчас настроения для подобных вещей. Похоже, он не умеет даже злорадствовать над чем бы то ни было: для него все цвета сводятся лишь к черному и белому. Варвар так чертовски уверен во всех своих предрассудках, что в душе его просто нет места ни сомнениям, ни размышлениям. Если б ей хоть половину его убежденности!
— Хорошо, воин. Слушаю тебя, — вздохнув, сказала Тедра. — Но прежде должна заметить: все происшедшее доказывает лишь то, что мне нравятся секс-совокупления. И это еще не значит, что я говорила тебе неправду, просто мое тело в данный момент отвергает высказанные мною доводы.
Очень удачно она ввернула про данный момент! Хорошо бы ему чуть-чуть отодвинуться от нее, если он хочет только поговорить. Как раз сейчас воин плотно прижимался к ней справа: Тедра лежала на спине, а он на боку, приподнявшись на локте. Нет, Чаллен не дотрагивался до нее — свободная рука покоилась у него на бедре, однако все ее стратегические части тела были в пределах его досягаемости. Такая поза отвлекала, будоражила нервы, путала мысли — и это наверняка было задумано им нарочно. Он, очевидно, хотел помешать Тедре сосредоточиться на его словах. Но возмущение столь хитроумной тактикой помогло ей сконцентрироваться.
— Обычно воин находит забавными, — начал Чаллен, — слова и оправдания своей женщины, если знает, что она недовольна им. Воистину мне хотелось бы, чтобы и твои слова были также забавны.
— Тебе было весело, — напомнила Тедра.
— То была радость облегчения, керима, оттого что я не причинил тебе неоправданного вреда.
— Если ты так понимаешь мои слова, что ж, оставайся при своем мнении! То, что ты сделал, нельзя считать оправданным, Чаллен. Ты превратил урок в демонстрацию варварского милосердия — вернее, полного отсутствия такового. Ты переусердствовал!
— Знаю.
Тедра нахмурилась. Не ослышалась ли она? Наверное, она не так поняла.
— Ну-ка, ну-ка Что ты знаешь?
— Твое наказание продолжалось намного дольше, чем положено.
— Ты сознаешься в том, что ты садист? — саркастически заметила она. — Об этом я и так догадалась.
Теперь и он нахмурился.
— Я сознаюсь в том, что мне был так отвратителен мой долг, что пришлось прибегнуть к вспомогательному средству, чтобы выполнить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87