— Боюсь, ты и эту войну пропустил.
Он бросил на нее свирепый взгляд, и она лукаво рассмеялась в ответ. Ей нравилось его поддразнивать — ей даже самой было удивительно, как она осмелела, особенно принимая во внимание его последние слова: «Зачем же мне исчезать? Ты ведь остаешься здесь».
Воспоминание об этом заставило ее похолодеть — не потому, что она потеряла над ним власть и нарушила их соглашение: ведь если он действительно не собирался покидать ее время, она была беззащитна перед ним. Ее испугало то, что, когда она услышала эти слова, радость и страх одновременно наполнили ее душу. Впрочем, он постоянно вызывал у нее противоречивые чувства с первого момента своего появления.
Ей не хотелось углубляться в эти размышления, и поэтому она решила вызвать его на разговор, который отчасти удовлетворил бы ее любопытство по некоторым вопросам — в частности, ей было чрезвычайно интересно все связанное с мечом и его необычными свойствами.
— А кстати, Торн, почему предыдущий владелец меча верил, что будет навеки проклят, если меч попадет в руки женщины?
Викинг оторвал глаза от тарелки и взглянул на нее с самодовольной усмешкой.
— Значит, Жан-Поль испугался моих угроз.
— Жан-Поль?
— Он был старшим сыном женщины, которая в последний раз владела моим мечом. Она умирала, и он должен был унаследовать Проклятье Бладдринкера.
Викинг, умолкнув, пожал плечами, словно сказал более чем достаточно, но Розалин хотела знать все подробности.
— Ты что, действительно способен проклясть кого-нибудь? — спросила она.
Он чуть заметно усмехнулся. Может, он ее дразнит? Возможно ли это?
— Я знаю, это глупый вопрос, — продолжала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. — Ты ведь поклялся мне, что ты не бог. — И тут другая мысль неожиданно пришла ей в голову. — Скажи, твой меч дает мне какую-либо власть?
Лицо его прямо-таки просияло.
— Да, меч давал тебе власть.
— Давал? Но теперь не дает? — Она нахмурилась. — Что это значит? Объясни.
— Ты могла командовать мною, как хотела: я не имел права лгать тебе, причинять вред или отказываться выполнять твою просьбу.
Она ошарашенно уставилась на него: теперь понятно, почему он так послушно закрыл глаза в машине, когда она его об этом попросила, — ему и правда нужно было ее разрешение, чтобы открыть их снова. Подумать только, она имеет полную власть над этим могучим викингом! С ума сойти можно! Но она почему-то говорит об этом в прошедшем времени.
Она подозрительно сощурилась и спросила:
— Значит, ты утверждаешь, что раньше я имела власть, а теперь не имею?
Его ухмылка стала еще более самодовольной и торжествующей, хоть это казалось невозможным.
— Воистину так. Когда ты отпустила меня, ты потеряла надо мной свою власть.
Розалин со вздохом откинулась на стуле. Ей надо бы рассердиться на него: она имела такие преимущества над ним, а он даже не потрудился сказать ей об этом. Но, с другой стороны, он не обязан посвящать ее в эту тайну. Что бы он выгадал от этого? И как она заключит с ним соглашение, если он теперь вправе не выполнять ее приказы? Да, ей следовало бы сердиться, но она не могла — она ведь по-настоящему никогда не хотела иметь такую власть ни над ним, ни над кем бы то ни было. Но если он теперь свободен…
Интересно, о чем еще он умалчивает?, — Есть ли какие-нибудь другие возможности у этого меча, о которых я должна знать?
— О которых ты должна знать? Нет, теперь волшебная сила меча будет служить только мне.
— И что это за волшебная сила? Он отложил вилку и нож и произнес:
— Дай мне меч, и я тебе все покажу.
— Да, сейчас, — хмыкнула Розалин. Насмешка — она всегда насмешка, и ее трудно не заметить.
— Ты не хочешь дать мне меч даже на время? — спросил он оскорбленным тоном, и Розалии осторожно ответила:
— Пойми меня правильно. Торн. Ты ведь можешь исчезнуть в любую минуту, и я не могу поручиться, что ты не захватишь с собою и мой меч. Я не хотела бы подвергать твое честное слово такому испытанию.
— Ты что же, думаешь, что я тебя обманываю?
— А разве ты не обманул Жан-Поля, сочинив сказку про вечное проклятие?
Последовало напряженное молчание, в течение которого викинг обдумывал ее слова. Внезапно он откинул голову и расхохотался. Затем он поднял бокал с вином, словно предлагая молчаливый тост в ее честь, и заметил:
— А мне даже нравится, что ты мне не доверяешь. Розалин удивленно воззрилась на него:
— Нравится? Но почему?
— Я предпочитаю не отвечать на твой вопрос. Розалин нахмурилась, и по его лицу вновь поползла наглая и самодовольная ухмылка. Нет, он явно насмехается над ней!
— Ты хочешь отплатить мне за то, что я тебя дразнила? Ну давай, тебе ведь теперь все позволено, разве не так?
— Розалин, если бы я хотел отплатить тебе, то ты бы в этом не усомнилась.
Розалин почувствовала, что теряет терпение — этот викинг доведет ее до белого каления своими намеками.
— Интересно, что ты имеешь в виду? Он снова засмеялся. Она начала нервно барабанить пальцами по столу — раздражение ее достигло последней стадии. Он это заметил, взглянул на ее руки и потом медленно поднял на нее глаза, горевшие ненасытным желанием. Под его взглядом Розалин не в силах была и пальцем пошевелить.
— Может, я покажу тебе — тогда и узнаешь, — ответил он. Голос его был хриплым и дразняще-чувственным.
До Розалин тут же дошло, как он собирается ей отплатить. Он снова взял над ней верх, сделал ее безвольной и покорной. Она с ужасом чувствовала, что готова исполнить любое его желание. Стоит ему посмотреть на нее своим пристальным взглядом, и она тут же теряет власть над собой. Как он быстро подчиняет ее себе — даже дух захватывает!
— Прекрати, — сказала она. Он вопросительно поднял бровь.
— Что прекратить? — спросил он с невинным видом.
Розалин поняла, что пора сменить тему, но этот притворно-невинный взгляд вновь заронил в ее сердце безотчетную тревогу.
— Ты прекрасно знаешь, что. Я же просила тебя не смотреть на меня так.
— А что, женщины в твоем времени считают, что мужчины должны выполнять их просьбы?
Опять он за старое! Она, конечно, могла бы ответить ему, но решила, что безопаснее будет не удостоить вниманием его вопрос.
— Дело не в этом. Мы с тобой заключили сделку. Ты что, собираешься ее нарушить?
— Разве в соглашении говорилось, что я не должен смотреть на тебя? Что-то не припоминаю.
Он дразнит ее и еще получает от этого удовольствие! И он так и не ответил на ее вопрос. Розалии почувствовала, как ее охватывает бешенство. Прекратить бы этот бесполезный разговор, но уже слишком поздно.
— Я еще раз спрашиваю тебя, Торн: ты собираешься нарушить наше соглашение?
— А разве ты уже не нарушила его? Розалин вспыхнула, почувствовав себя несказанно униженной.
— Я пыталась помочь тебе справиться со стрессом (черт, он же не знает, что такое «стресс»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Он бросил на нее свирепый взгляд, и она лукаво рассмеялась в ответ. Ей нравилось его поддразнивать — ей даже самой было удивительно, как она осмелела, особенно принимая во внимание его последние слова: «Зачем же мне исчезать? Ты ведь остаешься здесь».
Воспоминание об этом заставило ее похолодеть — не потому, что она потеряла над ним власть и нарушила их соглашение: ведь если он действительно не собирался покидать ее время, она была беззащитна перед ним. Ее испугало то, что, когда она услышала эти слова, радость и страх одновременно наполнили ее душу. Впрочем, он постоянно вызывал у нее противоречивые чувства с первого момента своего появления.
Ей не хотелось углубляться в эти размышления, и поэтому она решила вызвать его на разговор, который отчасти удовлетворил бы ее любопытство по некоторым вопросам — в частности, ей было чрезвычайно интересно все связанное с мечом и его необычными свойствами.
— А кстати, Торн, почему предыдущий владелец меча верил, что будет навеки проклят, если меч попадет в руки женщины?
Викинг оторвал глаза от тарелки и взглянул на нее с самодовольной усмешкой.
— Значит, Жан-Поль испугался моих угроз.
— Жан-Поль?
— Он был старшим сыном женщины, которая в последний раз владела моим мечом. Она умирала, и он должен был унаследовать Проклятье Бладдринкера.
Викинг, умолкнув, пожал плечами, словно сказал более чем достаточно, но Розалин хотела знать все подробности.
— Ты что, действительно способен проклясть кого-нибудь? — спросила она.
Он чуть заметно усмехнулся. Может, он ее дразнит? Возможно ли это?
— Я знаю, это глупый вопрос, — продолжала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. — Ты ведь поклялся мне, что ты не бог. — И тут другая мысль неожиданно пришла ей в голову. — Скажи, твой меч дает мне какую-либо власть?
Лицо его прямо-таки просияло.
— Да, меч давал тебе власть.
— Давал? Но теперь не дает? — Она нахмурилась. — Что это значит? Объясни.
— Ты могла командовать мною, как хотела: я не имел права лгать тебе, причинять вред или отказываться выполнять твою просьбу.
Она ошарашенно уставилась на него: теперь понятно, почему он так послушно закрыл глаза в машине, когда она его об этом попросила, — ему и правда нужно было ее разрешение, чтобы открыть их снова. Подумать только, она имеет полную власть над этим могучим викингом! С ума сойти можно! Но она почему-то говорит об этом в прошедшем времени.
Она подозрительно сощурилась и спросила:
— Значит, ты утверждаешь, что раньше я имела власть, а теперь не имею?
Его ухмылка стала еще более самодовольной и торжествующей, хоть это казалось невозможным.
— Воистину так. Когда ты отпустила меня, ты потеряла надо мной свою власть.
Розалин со вздохом откинулась на стуле. Ей надо бы рассердиться на него: она имела такие преимущества над ним, а он даже не потрудился сказать ей об этом. Но, с другой стороны, он не обязан посвящать ее в эту тайну. Что бы он выгадал от этого? И как она заключит с ним соглашение, если он теперь вправе не выполнять ее приказы? Да, ей следовало бы сердиться, но она не могла — она ведь по-настоящему никогда не хотела иметь такую власть ни над ним, ни над кем бы то ни было. Но если он теперь свободен…
Интересно, о чем еще он умалчивает?, — Есть ли какие-нибудь другие возможности у этого меча, о которых я должна знать?
— О которых ты должна знать? Нет, теперь волшебная сила меча будет служить только мне.
— И что это за волшебная сила? Он отложил вилку и нож и произнес:
— Дай мне меч, и я тебе все покажу.
— Да, сейчас, — хмыкнула Розалин. Насмешка — она всегда насмешка, и ее трудно не заметить.
— Ты не хочешь дать мне меч даже на время? — спросил он оскорбленным тоном, и Розалии осторожно ответила:
— Пойми меня правильно. Торн. Ты ведь можешь исчезнуть в любую минуту, и я не могу поручиться, что ты не захватишь с собою и мой меч. Я не хотела бы подвергать твое честное слово такому испытанию.
— Ты что же, думаешь, что я тебя обманываю?
— А разве ты не обманул Жан-Поля, сочинив сказку про вечное проклятие?
Последовало напряженное молчание, в течение которого викинг обдумывал ее слова. Внезапно он откинул голову и расхохотался. Затем он поднял бокал с вином, словно предлагая молчаливый тост в ее честь, и заметил:
— А мне даже нравится, что ты мне не доверяешь. Розалин удивленно воззрилась на него:
— Нравится? Но почему?
— Я предпочитаю не отвечать на твой вопрос. Розалин нахмурилась, и по его лицу вновь поползла наглая и самодовольная ухмылка. Нет, он явно насмехается над ней!
— Ты хочешь отплатить мне за то, что я тебя дразнила? Ну давай, тебе ведь теперь все позволено, разве не так?
— Розалин, если бы я хотел отплатить тебе, то ты бы в этом не усомнилась.
Розалин почувствовала, что теряет терпение — этот викинг доведет ее до белого каления своими намеками.
— Интересно, что ты имеешь в виду? Он снова засмеялся. Она начала нервно барабанить пальцами по столу — раздражение ее достигло последней стадии. Он это заметил, взглянул на ее руки и потом медленно поднял на нее глаза, горевшие ненасытным желанием. Под его взглядом Розалин не в силах была и пальцем пошевелить.
— Может, я покажу тебе — тогда и узнаешь, — ответил он. Голос его был хриплым и дразняще-чувственным.
До Розалин тут же дошло, как он собирается ей отплатить. Он снова взял над ней верх, сделал ее безвольной и покорной. Она с ужасом чувствовала, что готова исполнить любое его желание. Стоит ему посмотреть на нее своим пристальным взглядом, и она тут же теряет власть над собой. Как он быстро подчиняет ее себе — даже дух захватывает!
— Прекрати, — сказала она. Он вопросительно поднял бровь.
— Что прекратить? — спросил он с невинным видом.
Розалин поняла, что пора сменить тему, но этот притворно-невинный взгляд вновь заронил в ее сердце безотчетную тревогу.
— Ты прекрасно знаешь, что. Я же просила тебя не смотреть на меня так.
— А что, женщины в твоем времени считают, что мужчины должны выполнять их просьбы?
Опять он за старое! Она, конечно, могла бы ответить ему, но решила, что безопаснее будет не удостоить вниманием его вопрос.
— Дело не в этом. Мы с тобой заключили сделку. Ты что, собираешься ее нарушить?
— Разве в соглашении говорилось, что я не должен смотреть на тебя? Что-то не припоминаю.
Он дразнит ее и еще получает от этого удовольствие! И он так и не ответил на ее вопрос. Розалии почувствовала, как ее охватывает бешенство. Прекратить бы этот бесполезный разговор, но уже слишком поздно.
— Я еще раз спрашиваю тебя, Торн: ты собираешься нарушить наше соглашение?
— А разве ты уже не нарушила его? Розалин вспыхнула, почувствовав себя несказанно униженной.
— Я пыталась помочь тебе справиться со стрессом (черт, он же не знает, что такое «стресс»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68