Они стояли с видом людей весьма разумных. И не сознались, конечно, что сами они сперва хотели устроить заговор в пользу Управды и пытались привлечь к нему сторонников. Разъяренные, что их отвергли, их, первыми узнавших о правнуке Юстиниана, они поклялись выследить заговор и выдать его Константину V. С этой целью провожали они слепцов, надеясь выведать у них, что говорилось во Святой Пречистой. Худая слава, ходившая о них в народе, без сомнения породила то недоверие, с которым оттолкнул их Гараиви. Несколько раз забирали их в Преторию за кражи и бесчестные поступки, образ жизни они вели такой, что от них можно было ожидать любого злодеяния, и так как все знали об этом, то избегали их, особенно православные, которые относились к ним с необъяснимым отвращением.
Покачиванием головы сопровождал их слова Дигенис. Занесенный им для удара серебряный ключ опустился и снова поднялся повелительным знамением власти. Визгливым голосом евнуха он приказал:
- Назад! Ступайте!
Серебряный ключ великого Папия бил их черепа. Потом развеселившись, он дал каждому пинка пониже спины, и они оторопев, защищали это место растопыренными пальцами. Громко смеялся подошедший народ. Голубые держались руками за бока. Византийцы чуть не прыгали от радости в своих просторных одеждах, затканных пестрыми узорами. Даже безгласные верблюды качали головой в знак одобрения. А поодаль, видя, как расправа постигла Палладия, Пампрепия и Гераиска, выражали свое довольство Зеленые и православные.
Они бросились бежать, преследуемые Дигенисом, за которым следовали кандидаты. И евнух, упруго поспешая во главе стражей, на ходу бросил бегущим:
- Я Дигенис, великий Папий Базилевса Константина V, хранитель ключей Великого Дворца и страж его узников, обещаю вам степени, о которых вы просили. Показание ваше о заговоре Управды ценно, и вы заслуживаете награды. Будьте уверены, вас наградят.
VIII
Держа четырехгранную скуфью в руке, Иоанн склонил лохматую голову перед Виглиницей и Управдой; Гараиви запирал деревянный ларь, в котором хранились знаки Базилевса. Перед домом ревел Богомерзкий. Иоанн обернулся, не выпуская из рук скуфьи:
- Ты сетуешь, и ты не прав, тебе предстоит везти сестру Базилевса Управды и знаки могущества и силы, которые вознесут его Самодержцем во имя царства православия. Но я покараю тебя, я изобью тебя, и за тобой останется кличка Богомерзкого, которую ты так заслужил!
И он повернулся к Управде и Виглинице, слушавшим, что говорил им Гараиви:
- Вам следует жить у слепцов, во дворце их, возле Лихоса. Оставаться здесь - опасно, а Евстахия вручит вас попечению Зеленых. Константин V не узнает, где вы живете, и тем надежнее разрастется заговор, которым возвеличится ваш род.
Управда согласился, стремясь познать Евстахию, с которой хотел сочетать его Гибреас. Иначе отнеслась к этому Виглиница. Ее совсем не соблазняла жизнь во дворце, близ Лихоса, у будущей супруги брата, которого она любила и который казался ей слишком хрупким, нежным в своем сагиуме из светлой ткани и портах со множеством мягких складок. И обратив к окну свое белое лицо, она не спускала голубых, животно-красивых глаз с брата, стоявшего теперь на улице, где ревел Богомерзкий вместе с другим ослом, на которого Иоанн и Гараиви нагружали драгоценный ларь, чтобы перевести и хранить его в Святой Пречистой. Наконец, она вышла, села на Богомерзкого и в сопровождении брата, лодочника и монаха тронулась в путь по переплетавшимся улицам города. Откосной дорогой углублялись они в город, по направлению к рынкам, к аллее Побед. Вокруг них волновалась толпа, и они признали Зеленых, сзывавших друг друга таинственными знаками. Как будто повинуясь данному паролю, стремились они на рыбный рынок, на мясной и овощной рынки и рынок оружейный, шорный, ткачей, золотильщиков, и оттуда по аллее Побед, вплоть до людных и богатых кварталов Ипподрома, Великого Дворца и Святой Пречистой. Собираясь, Зеленые обменивались между собой немыми восклицаниями: мимикой лица, движением рук, покачиванием головы. Повсюду волновались густые толпы Зеленых, и путешественники на мулах ожидали их отлива, да вереницы верблюдов вытягивали свои гибкие шеи над народом, кишевшим на рынках. Избегая опасности быть слишком на виду, путники хотели повернуть обратно, но толпа сгустилась, и с трудом скрылись они в улицу, обрамленную низкими, неровно выступавшими домами и стенами подернутых зеленью внутренних садов. Но Зеленые не отставали. Другая группа встретила их в конце улицы, и мощная толпа, провожавшая их, ширилась вплоть до форума Августа, где красовалась в рамке портиков, на возвышении, статуя Юстиниана на коне.
Они обогнули Ипподром, против известного здания квестуры. Любопытные хлынули на ступени Ипподрома, но Зеленые непроницаемым кольцом заслоняли от их взоров Управду и Виглиницу. Глаз различал лишь, как вожди заговорщиков подстегивали своих людей поспешить к Великому Дворцу, высившемуся за Ипподромом, как бы предостерегая Константина V и выдавая ему свой замысел - свергнуть его с престола ради отрока славянина и эллинки Евстахии.
Тогда стражи врезались, в толпу с площадки, отделявшей Ипподром от Великого Дворца. Объединенные железной дисциплиной, шли они с чешуйчатым клибанионом или овальным щитом на левой руке, с копьем, мечом или секирой на плече - живые шипы из золота или булата. Всадники горячили коней в чеканных уздах, с бронзовыми или медными удилами, под высокими седлами, с широкими стременами и луками из пурпурной или желтой кожи, украшенными чернью или эмалью по серебру. Их острые шлемы без забрала искрились радугой оттенков, сливаясь с сиянием неба первого месяца в году.
Зеленые отступили, очевидно удовлетворенные тем, что выказали свою силу и, окружая Управду, Виглиницу, Гараиви и Иоанна, устремились на другой конец Византии. Довольный Иоанн благословлял Зеленых, растроганно кивая головой. Конница и стражи повернули обратно, гремя оружием, осаживая фыркавших коней. Народ валил толпой вслед за Зелеными и людской поток влился скоро в ту часть города, по которой извивался Лихое. Зеленые начали расходиться, подняв на плечи Солибаса. И теперь, поверх моря голов, обрисовывалась его фигура, над которой веяло мерцанье серебряного венца, торжествующе простертого к нежному небу чьими-то неизвестными руками.
Вслед за Виглиницей, восседавшей на Богомерзком, поспешно шли Управда, Гараиви и Иоанн.
Поток Зеленых и толпы отнес их до стен, замыкавших город с суши, туда, где струится Лихое в зеленеющей оправе растений. Они проходили теперь по жалким улицам, и многие видели путников. Слева от них остались цепи дорог, зданий, бань, храмов, монастырей, дворцов, окутанных пеленою голубого дня, едва подернутого белоснежными, прозрачными облаками, неподвижно застывшими над бесконечной вереницей куполов и террас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106