— Зеркало так и не принесли.
— Привет, дьяволенок. Извини, я задержался.
Его поразили ее мертвенная бледность и вялый голос.
— Я думала, ты уехал совсем, — сказала она.
— Разве ты не заметила, что вещи на месте?
— Я не смотрела. Да ты бы ничего и не взял.
— Да, — сказал Дэвид. — Я ездил в город.
Она вздохнула и отвернулась к стене.
— Ветер стихает, — сказал он. — Завтра будет хороший день.
— Мне все равно, что будет завтра.
— Уверен, что это не так.
— Так. Не уговаривай меня.
— И не думаю, — сказал он. — Пила что-нибудь?
— Нет.
— Я приготовлю.
— Не поможет.
— А вдруг. Раньше помогало.
Он стал готовить коктейль, а она механически следила, как он смешивает напитки и наливает их в стаканы.
— Не забудь маслины в чесночном соусе, — сказала Кэтрин.
Он подал ей стакан и поднял свой:
— Это за нас.
Она вылила свой коктейль на стойку бара и смотрела, как жидкость растекается по деревянной поверхности. Потом взяла одну маслину и положила в рот.
— Нет больше «нас», — сказала она. — Кончились.
Дэвид вынул из кармана платок, вытер стойку и приготовил еще коктейль.
— Все дерьмо, — сказала Кэтрин.
Дэвид протянул ей стакан, она взяла его и снова вылила. Дэвид еще раз вытер жидкость платком, неторопливо выжал его. Потом он выпил свой мартини и смешал два новых.
— Этот ты выпей, — сказал он. — Просто так.
— Просто так, — повторила она, подняла стакан и сказала: — За тебя и твой проклятый платок.
Она выпила до дна и потом еще долго вертела стакан в руке, рассматривая что-то сквозь него, и Дэвид был уверен, что она вот-вот швырнет его ему в лицо. Но Кэтрин поставила стакан на стойку, взяла из него чесночную маслину, медленно прожевала ее и протянула Дэвиду косточку.
— Полудрагоценный камень, — сказала она. Спрячь в карман. Я бы еще выпила, если ты приготовишь мартини.
— Но пей понемногу.
— О, со мной все в порядке, — сказала Кэтрин. — Ты, возможно, даже разницы не почувствуешь. Когда-нибудь это со всеми случается.
— Тебе получше?
— Значительно. Нет, правда. Только что-то теряется, уходит. Мы теряем все, что имели. Но обретаем нечто другое. Все так просто, правда?
— Ты голодна?
— Нет. Но уверена, все обойдется. Ты ведь и сам так говорил?
— Конечно.
— Жаль, я не могу припомнить, что же мы все-таки потеряли. Но ведь это не важно? Ты сам говорил, что не важно.
— Да.
— Тогда будем веселиться. Что было, того не вернешь.
— Должно быть, было что-то, но мы забыли что, — сказал он. — Попробуем вспомнить.
— Я знаю, я что-то натворила. Но теперь все в прошлом.
— Вот и хорошо.
— Но что бы то ни было, никто в этом не виноват.
— Не будем о виноватых.
— Я знаю, что это было, — улыбнулась она. — Но я тебя не предавала. Действительно, Дэвид. Я бы не смогла. Ты же знаешь. Как же ты мог сказать такое? Зачем ты так?
— Ничего не случилось.
— Конечно же, нет. И незачем было говорить.
— Я и не говорил, дьяволенок.
— Ну кто-то сказал. Ты знал, что я хотела сделать, я тебя предупредила. Где Марита?
— Должно быть, у себя в комнате.
— Как я рада, что все в порядке. Как только ты забрал назад свои слова, мне стало легче. Но лучше бы что-нибудь натворил ты, а я бы взяла назад свои слова. Мы снова стали сами собой, правда? И я ничегошеньки не убила.
— Нет.
Она опять улыбнулась:
— Вот и хорошо. Пойду позову ее. Она так переживала за меня, пока ты не вернулся.
— Неужели?
— Ну, я заболталась, — сказала Кэтрин. — Вот всегда так. Она очень мила, Дэвид. Если бы ты знал ее получше! Она была так добра ко мне.
— Ну ее к черту.
— Нет. Ты снова за старое. Вспомни. Я не хочу начинать все сначала. А ты? Все так перепуталось. Нет, правда.
— Ладно, зови. Она обрадуется, что тебе уже легче.
— Конечно, обрадуется, и ты должен поддержать и ее.
— Обязательно. Она что, тоже терзается?
— Только из-за меня. Когда я мучилась, что изменила тебе. Ведь раньше такого не случалось. Пойди, приведи ее сам, Дэвид. Ей будет легче. Хотя нет, не надо. Я сама.
Кэтрин вышла, и Дэвид посмотрел ей вслед. Движения ее перестали быть механическими, а голос стал звонче. Когда Кэтрин вернулась, она заметно повеселела, и голос звучал почти как обычно.
— Она придет через минуту, — сказала Кэтрин. — Она очаровательна, Дэвид. Как хорошо, что она с нами.
Вошла девушка, и Дэвид сказал:
— Мы тебя ждали.
Она взглянула на него и отвернулась. Потом снова посмотрела на Дэвида и, стараясь не отводить глаз, сказала:
— Простите, что заставила ждать.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал Дэвид, и это была сущая правда, только глаза ее были необыкновенно грустными.
— Приготовь ей что-нибудь выпить, Дэвид. Я уже выпила два коктейля, — сказала Кэтрин, обращаясь к девушке.
— Я рада, что тебе уже лучше, — сказала девушка.
— Это все Дэвид, — сказала Кэтрин. — Я все, все ему рассказала, и как это было чудесно, и он совершенно со мной согласен.
Девушка посмотрела на Дэвида, закусив верхнюю губу, и по выражению ее глаз он все понял.
— В городе было скучно. Я пожалел, что пропустил купание, — сказал он.
— Ты сам не знаешь, что пропустил, — сказала Кэтрин. — Ты все пропустил. Я хотела этого всю жизнь, и это было чудесно.
Девушка, опустив голову, смотрела в свой стакан.
— Самое удивительное, что теперь я чувствую себя ужасно взрослой. Только внутри как-то пусто… Впрочем, я всего лишь новичок.
— Итак, нас просят сделать скидку на неопытность, — сказал Дэвид и, воспользовавшись моментом, добавил весело: — Разве нельзя поговорить о чем-нибудь другом? Аномалии надоели, да и вышли из моды.
— Я думаю, это интересно только в первый раз, — сказала Кэтрин.
— И только тому, кто интересуется, а для остальных — скука дремучая, — сказал Дэвид. — Ты согласна, наследница?
— Ты зовешь ее наследницей? — спросила Кэтрин. Какое чудное, забавное имя.
— Не называть же ее госпожой или вашим высочеством, — сказал Дэвид. — Так ты согласна, наследница? Про аномалии?
— Мне всегда это казалось глупым, — сказала она. — Развлечение для тех, кому больше нечем заняться.
— Первый раз все интересно, — сказала Кэтрин.
— Да, — сказал Дэвид. — Но неужели ты станешь без конца рассказывать о своем первом заезде на скачках или о том, как ты самостоятельно взлетела в самолете?
— Мне уже стыдно, — сказала Кэтрин. — Взгляни на меня — видишь, как мне стыдно?
Дэвид обнял ее.
— Не нужно стыдиться, — сказал он. — Просто подумай, хотелось бы тебе, чтобы наша верная наследница, стоя вот тут, стала вспоминать, как она взмыла в самолете, только она одна и ее самолет, и ничего между ней и землей. Представь себе землю с большой буквы, а вокруг ничего, только ее самолет, и они могут погибнуть, разбиться вдребезги, и она потеряет и деньги, и здоровье, и благоразумие, и даже жизнь, жизнь с большой буквы, и всех нас, стоит ей только потерпеть «неудачу» — возьмем слово «неудача» в кавычки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Привет, дьяволенок. Извини, я задержался.
Его поразили ее мертвенная бледность и вялый голос.
— Я думала, ты уехал совсем, — сказала она.
— Разве ты не заметила, что вещи на месте?
— Я не смотрела. Да ты бы ничего и не взял.
— Да, — сказал Дэвид. — Я ездил в город.
Она вздохнула и отвернулась к стене.
— Ветер стихает, — сказал он. — Завтра будет хороший день.
— Мне все равно, что будет завтра.
— Уверен, что это не так.
— Так. Не уговаривай меня.
— И не думаю, — сказал он. — Пила что-нибудь?
— Нет.
— Я приготовлю.
— Не поможет.
— А вдруг. Раньше помогало.
Он стал готовить коктейль, а она механически следила, как он смешивает напитки и наливает их в стаканы.
— Не забудь маслины в чесночном соусе, — сказала Кэтрин.
Он подал ей стакан и поднял свой:
— Это за нас.
Она вылила свой коктейль на стойку бара и смотрела, как жидкость растекается по деревянной поверхности. Потом взяла одну маслину и положила в рот.
— Нет больше «нас», — сказала она. — Кончились.
Дэвид вынул из кармана платок, вытер стойку и приготовил еще коктейль.
— Все дерьмо, — сказала Кэтрин.
Дэвид протянул ей стакан, она взяла его и снова вылила. Дэвид еще раз вытер жидкость платком, неторопливо выжал его. Потом он выпил свой мартини и смешал два новых.
— Этот ты выпей, — сказал он. — Просто так.
— Просто так, — повторила она, подняла стакан и сказала: — За тебя и твой проклятый платок.
Она выпила до дна и потом еще долго вертела стакан в руке, рассматривая что-то сквозь него, и Дэвид был уверен, что она вот-вот швырнет его ему в лицо. Но Кэтрин поставила стакан на стойку, взяла из него чесночную маслину, медленно прожевала ее и протянула Дэвиду косточку.
— Полудрагоценный камень, — сказала она. Спрячь в карман. Я бы еще выпила, если ты приготовишь мартини.
— Но пей понемногу.
— О, со мной все в порядке, — сказала Кэтрин. — Ты, возможно, даже разницы не почувствуешь. Когда-нибудь это со всеми случается.
— Тебе получше?
— Значительно. Нет, правда. Только что-то теряется, уходит. Мы теряем все, что имели. Но обретаем нечто другое. Все так просто, правда?
— Ты голодна?
— Нет. Но уверена, все обойдется. Ты ведь и сам так говорил?
— Конечно.
— Жаль, я не могу припомнить, что же мы все-таки потеряли. Но ведь это не важно? Ты сам говорил, что не важно.
— Да.
— Тогда будем веселиться. Что было, того не вернешь.
— Должно быть, было что-то, но мы забыли что, — сказал он. — Попробуем вспомнить.
— Я знаю, я что-то натворила. Но теперь все в прошлом.
— Вот и хорошо.
— Но что бы то ни было, никто в этом не виноват.
— Не будем о виноватых.
— Я знаю, что это было, — улыбнулась она. — Но я тебя не предавала. Действительно, Дэвид. Я бы не смогла. Ты же знаешь. Как же ты мог сказать такое? Зачем ты так?
— Ничего не случилось.
— Конечно же, нет. И незачем было говорить.
— Я и не говорил, дьяволенок.
— Ну кто-то сказал. Ты знал, что я хотела сделать, я тебя предупредила. Где Марита?
— Должно быть, у себя в комнате.
— Как я рада, что все в порядке. Как только ты забрал назад свои слова, мне стало легче. Но лучше бы что-нибудь натворил ты, а я бы взяла назад свои слова. Мы снова стали сами собой, правда? И я ничегошеньки не убила.
— Нет.
Она опять улыбнулась:
— Вот и хорошо. Пойду позову ее. Она так переживала за меня, пока ты не вернулся.
— Неужели?
— Ну, я заболталась, — сказала Кэтрин. — Вот всегда так. Она очень мила, Дэвид. Если бы ты знал ее получше! Она была так добра ко мне.
— Ну ее к черту.
— Нет. Ты снова за старое. Вспомни. Я не хочу начинать все сначала. А ты? Все так перепуталось. Нет, правда.
— Ладно, зови. Она обрадуется, что тебе уже легче.
— Конечно, обрадуется, и ты должен поддержать и ее.
— Обязательно. Она что, тоже терзается?
— Только из-за меня. Когда я мучилась, что изменила тебе. Ведь раньше такого не случалось. Пойди, приведи ее сам, Дэвид. Ей будет легче. Хотя нет, не надо. Я сама.
Кэтрин вышла, и Дэвид посмотрел ей вслед. Движения ее перестали быть механическими, а голос стал звонче. Когда Кэтрин вернулась, она заметно повеселела, и голос звучал почти как обычно.
— Она придет через минуту, — сказала Кэтрин. — Она очаровательна, Дэвид. Как хорошо, что она с нами.
Вошла девушка, и Дэвид сказал:
— Мы тебя ждали.
Она взглянула на него и отвернулась. Потом снова посмотрела на Дэвида и, стараясь не отводить глаз, сказала:
— Простите, что заставила ждать.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал Дэвид, и это была сущая правда, только глаза ее были необыкновенно грустными.
— Приготовь ей что-нибудь выпить, Дэвид. Я уже выпила два коктейля, — сказала Кэтрин, обращаясь к девушке.
— Я рада, что тебе уже лучше, — сказала девушка.
— Это все Дэвид, — сказала Кэтрин. — Я все, все ему рассказала, и как это было чудесно, и он совершенно со мной согласен.
Девушка посмотрела на Дэвида, закусив верхнюю губу, и по выражению ее глаз он все понял.
— В городе было скучно. Я пожалел, что пропустил купание, — сказал он.
— Ты сам не знаешь, что пропустил, — сказала Кэтрин. — Ты все пропустил. Я хотела этого всю жизнь, и это было чудесно.
Девушка, опустив голову, смотрела в свой стакан.
— Самое удивительное, что теперь я чувствую себя ужасно взрослой. Только внутри как-то пусто… Впрочем, я всего лишь новичок.
— Итак, нас просят сделать скидку на неопытность, — сказал Дэвид и, воспользовавшись моментом, добавил весело: — Разве нельзя поговорить о чем-нибудь другом? Аномалии надоели, да и вышли из моды.
— Я думаю, это интересно только в первый раз, — сказала Кэтрин.
— И только тому, кто интересуется, а для остальных — скука дремучая, — сказал Дэвид. — Ты согласна, наследница?
— Ты зовешь ее наследницей? — спросила Кэтрин. Какое чудное, забавное имя.
— Не называть же ее госпожой или вашим высочеством, — сказал Дэвид. — Так ты согласна, наследница? Про аномалии?
— Мне всегда это казалось глупым, — сказала она. — Развлечение для тех, кому больше нечем заняться.
— Первый раз все интересно, — сказала Кэтрин.
— Да, — сказал Дэвид. — Но неужели ты станешь без конца рассказывать о своем первом заезде на скачках или о том, как ты самостоятельно взлетела в самолете?
— Мне уже стыдно, — сказала Кэтрин. — Взгляни на меня — видишь, как мне стыдно?
Дэвид обнял ее.
— Не нужно стыдиться, — сказал он. — Просто подумай, хотелось бы тебе, чтобы наша верная наследница, стоя вот тут, стала вспоминать, как она взмыла в самолете, только она одна и ее самолет, и ничего между ней и землей. Представь себе землю с большой буквы, а вокруг ничего, только ее самолет, и они могут погибнуть, разбиться вдребезги, и она потеряет и деньги, и здоровье, и благоразумие, и даже жизнь, жизнь с большой буквы, и всех нас, стоит ей только потерпеть «неудачу» — возьмем слово «неудача» в кавычки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49