И вообще, многое было бы иначе, если бы он ее любил…
Элис заставила себя встать и подошла к двери, когда звонить уже прекратили. Она рывком отворила дверь, готовая бежать-да бежать— за Ральфом по лестнице. И сейчас, стоя пепел открытой дверью, Элис не могла понять, спит она или нет. Поверив же в реальность происходящего, разревелась во весь голос и упала в широко раскрытые ей навстречу объятия.
— Мама! Мама, как ты здесь оказалась?
— Знаешь, когда я позвонила тебе, у тебя был такой несчастный голос, что мы с папой невольно забеспокоились.
— И ты прилетела из Японии только потому, что волновалась за меня?
Элис даже самой себе не признавалась, как недостает ей любви и внимания родителей! Вечно они заняты, вечно им не до нее! Иногда у нее возникало болезненное ощущение, что они ее не любят…
— Почему ты так удивляешься, дочка? ТЫ выросла, но для нас с папой ты по-прежнему осталась маленькой девочкой. Папа тоже собирался прилететь, но, к сожалению, не смог. Ну, а теперь расскажи мне, что же такое у тебя случилось. Начни с того, кто такой Ральф.
— Кто Ральф?-Элис еле сдерживала слезы, мотала головой, губы ее дрожали, горечь обиды душила ее. — Мама, какая же я глупая-поверила, что он любит меня!
— Девочка, дорогая, раз у нас такой разговор, давай-ка я пойду на кухню, заварю чай, приготовлю что-нибудь, а ты пока собирайся с мыслями. Поедим, тогда все расскажешь. Тебя вообще надо откармливать, до чего же ты бледная, худая. Ох, Элис, что ты с собой делаешь…
Спустя полчаса, после горячей ванны, Элис сидела на диване, укутавшись в теплый плед, и с аппетитом уплетала приготовленный матерью омлет. А та терпеливо дожидалась, пока дочь доест, чтобы начать расспросы.
— Давай по порядку. Кто такой Ральф? Откуда он взялся?
— Он? Он… ты знаешь, мама, в общем, я его ненавижу. Так больно — он сказал мне, что любит, и хуже всего то, что я поверила. А он…
Медленно, поддаваясь на неторопливые и ласковые расспросы матери, Элис все рассказала. В печальной ее повести были, разумеется, кое-какие пробелы. Есть же, в самом деле, на свете вещи, которые не хочется обсуждать ни с кем. Но миссис Лэнгнер легко догадалась, о чем и почему умалчивает дочь. голос Элис совсем упал, перейдя на шепот, когда она подошла к самому трагичному в этой истории моменту-к той минуте, когда Элис, выпроваживая Роджера, поцеловала его у дверей, а Ральф их увидел.
Мать все прекрасно поняла.
— Могу себе представить, какой это был для него шок — обнаружить здесь Роджера!
— Он, представь себе, подумал, что я по-прежнему собираюсь замуж за Стрикленда.
— А ты сказала ему, что это не так?
— Я пыталась, но он так повел себя… Ну, в общем, — Элис кусала губы, краснела. — Я ведь была с ним откровенна с самого начала, сказала, что собираюсь за Роджера замуж, что тот мне нравится… Знаешь, больше всего меня оскорбило недоверие Ральфа. Как он мог после всего, что у нас было, допустить, что я способна вернуться к Роджеру?! Если бы я это сделала, я бы просто предала все, чем мы с Ральфом так дорожили что пережили, что испытали. Как он мог?!-восклицала она, и было непонятно, к кому обращены эти слова-к матери, к себе самой, а может к Всевышнему?
— Когда вы были вместе в постели, я думаю, он знал, что ты любишь его. Но в человеке говорит не только пол. ТЫ знаешь, чего может, и даже вправе бояться человек? Того, что момент физической близости пройдет, а на обычную жизнь не останется ни чувств, ни того тепла, которое так всем нам желанно! Твой Ральф наверняка знает, как ты хочешь его физически! Но вот она, твоя ошибка; ты говорила ему то, о чем следует молчать. Зачем ты все время подчеркивала, как он сильно отличается от нарисованного тобой идеала? Вот тебе результат:
Ральф решил, что ваши бурные чувства, как и сам он, вызвавший их к жизни, тебя страшат. Ты сама мне только что сказала, что не спешила давать ему какие-либо обещания, а ведь его это беспокоило.
— Да, так и было поначалу! А потом, перед тем как он улетел в Лондон, я пыталась дать ему понять, что согласна на все. Но он, как мне показалось, и слушать не захотел…
— Наверное, боялся услышать что-то для себя неприятное. — 1Ьлос матери был мягким и успокаивающим. — Раньше-то ты просила его подождать. И, возможно, он стал опасаться, что ты думала, думала и надумала отказаться от него совсем.
— Неужели он так все воспринял?-поразилась Элис. — Как он мог? Впрочем, теперь-то какое это имеет значение? Все равно я ему никогда ничего не прощу!
— Кого не простишь? Ральфа или саму себя? Ты вот говоришь, что он разозлился в в таком состоянии овладел тобой. Что при этом он хотел наказать и унизить тебя, воспользовавшись твоими чувствами. Но разве ты хоть раз сказала, что сама его не хотела?.. Представляю, как ты была потрясена происшедшим. Подобные открытия противоречат тому, чему нас до сих пор учили. Наши понятия об интимных отношениях порой сильно отличаются от того, что есть на самом деле. И как трудно признать, что тебе хочется чего-то совсем иного! А тут вдруг в состоянии гнева и бешенства тебя охватывает безумное сексуальное влечение…
— Ральф был на меня очень зол, — себе под нос пробормотала Элис, думая, однако, совсем о другом. Неужели в ее поведении не было ничего предосудительного?
— Полагаю, — продолжала ее мать, — тебе ней стоит винить ни себя, ни Ральфа. ТЫ не единственная женщина на свете, с кем это случилось. Знаешь, много лет назад, когда ты еще не появилась на свет, а мы с папой были молоды, еще не женаты… У нас с ним произошло нечто подобное. Я готовилась к выставке и все никак не могла закончить последнюю из работ, которую хотела представить. Я позабыла обо всем! А в этот момент твой папа меня ждал, чтобы повести обедать. Когда он понял, что я не приду, то ворвался в мастерскую как ураган, желая знать: неужели проклятая работа для мен важнее наших отношений?! И вот, представь себе, что было дальше. Твой папа схватил мой последний шедевр и со всей силы шарахнул об стену.
— Да что ты говоришь? Наш папа? Он же такой сдержанный! Мама, ты шутишь!
— Хорошенькое дело-шутишь! Тогда мне было уж точно не до шуток. Тот период жизни был очень сложен для нас обоих, мы еще не научились понимать друг друга, часто ссорились. Вот та сцена и сняла напряжение, что было между нами.
— Продолжай, продолжай, — подгоняла заинтригованная Элис. — Ну и что случилось после того, как папа испортил твою работу?
— Я пришла в бешенство и попыталась ударить его. Он же схватил меня в охапку, стараясь удержать. Мы еще немножко поборолись, а затем… — Мать покраснела и замялась. Исход той давней битвы был для Элис ясен. Она понимающе кивнула. — Ну, а потом твой драгоценный папа унесся прочь, и я поклялась себе, что больше не буду иметь с ним никаких дел! Через день я, конечно, уже по нему заскучала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Элис заставила себя встать и подошла к двери, когда звонить уже прекратили. Она рывком отворила дверь, готовая бежать-да бежать— за Ральфом по лестнице. И сейчас, стоя пепел открытой дверью, Элис не могла понять, спит она или нет. Поверив же в реальность происходящего, разревелась во весь голос и упала в широко раскрытые ей навстречу объятия.
— Мама! Мама, как ты здесь оказалась?
— Знаешь, когда я позвонила тебе, у тебя был такой несчастный голос, что мы с папой невольно забеспокоились.
— И ты прилетела из Японии только потому, что волновалась за меня?
Элис даже самой себе не признавалась, как недостает ей любви и внимания родителей! Вечно они заняты, вечно им не до нее! Иногда у нее возникало болезненное ощущение, что они ее не любят…
— Почему ты так удивляешься, дочка? ТЫ выросла, но для нас с папой ты по-прежнему осталась маленькой девочкой. Папа тоже собирался прилететь, но, к сожалению, не смог. Ну, а теперь расскажи мне, что же такое у тебя случилось. Начни с того, кто такой Ральф.
— Кто Ральф?-Элис еле сдерживала слезы, мотала головой, губы ее дрожали, горечь обиды душила ее. — Мама, какая же я глупая-поверила, что он любит меня!
— Девочка, дорогая, раз у нас такой разговор, давай-ка я пойду на кухню, заварю чай, приготовлю что-нибудь, а ты пока собирайся с мыслями. Поедим, тогда все расскажешь. Тебя вообще надо откармливать, до чего же ты бледная, худая. Ох, Элис, что ты с собой делаешь…
Спустя полчаса, после горячей ванны, Элис сидела на диване, укутавшись в теплый плед, и с аппетитом уплетала приготовленный матерью омлет. А та терпеливо дожидалась, пока дочь доест, чтобы начать расспросы.
— Давай по порядку. Кто такой Ральф? Откуда он взялся?
— Он? Он… ты знаешь, мама, в общем, я его ненавижу. Так больно — он сказал мне, что любит, и хуже всего то, что я поверила. А он…
Медленно, поддаваясь на неторопливые и ласковые расспросы матери, Элис все рассказала. В печальной ее повести были, разумеется, кое-какие пробелы. Есть же, в самом деле, на свете вещи, которые не хочется обсуждать ни с кем. Но миссис Лэнгнер легко догадалась, о чем и почему умалчивает дочь. голос Элис совсем упал, перейдя на шепот, когда она подошла к самому трагичному в этой истории моменту-к той минуте, когда Элис, выпроваживая Роджера, поцеловала его у дверей, а Ральф их увидел.
Мать все прекрасно поняла.
— Могу себе представить, какой это был для него шок — обнаружить здесь Роджера!
— Он, представь себе, подумал, что я по-прежнему собираюсь замуж за Стрикленда.
— А ты сказала ему, что это не так?
— Я пыталась, но он так повел себя… Ну, в общем, — Элис кусала губы, краснела. — Я ведь была с ним откровенна с самого начала, сказала, что собираюсь за Роджера замуж, что тот мне нравится… Знаешь, больше всего меня оскорбило недоверие Ральфа. Как он мог после всего, что у нас было, допустить, что я способна вернуться к Роджеру?! Если бы я это сделала, я бы просто предала все, чем мы с Ральфом так дорожили что пережили, что испытали. Как он мог?!-восклицала она, и было непонятно, к кому обращены эти слова-к матери, к себе самой, а может к Всевышнему?
— Когда вы были вместе в постели, я думаю, он знал, что ты любишь его. Но в человеке говорит не только пол. ТЫ знаешь, чего может, и даже вправе бояться человек? Того, что момент физической близости пройдет, а на обычную жизнь не останется ни чувств, ни того тепла, которое так всем нам желанно! Твой Ральф наверняка знает, как ты хочешь его физически! Но вот она, твоя ошибка; ты говорила ему то, о чем следует молчать. Зачем ты все время подчеркивала, как он сильно отличается от нарисованного тобой идеала? Вот тебе результат:
Ральф решил, что ваши бурные чувства, как и сам он, вызвавший их к жизни, тебя страшат. Ты сама мне только что сказала, что не спешила давать ему какие-либо обещания, а ведь его это беспокоило.
— Да, так и было поначалу! А потом, перед тем как он улетел в Лондон, я пыталась дать ему понять, что согласна на все. Но он, как мне показалось, и слушать не захотел…
— Наверное, боялся услышать что-то для себя неприятное. — 1Ьлос матери был мягким и успокаивающим. — Раньше-то ты просила его подождать. И, возможно, он стал опасаться, что ты думала, думала и надумала отказаться от него совсем.
— Неужели он так все воспринял?-поразилась Элис. — Как он мог? Впрочем, теперь-то какое это имеет значение? Все равно я ему никогда ничего не прощу!
— Кого не простишь? Ральфа или саму себя? Ты вот говоришь, что он разозлился в в таком состоянии овладел тобой. Что при этом он хотел наказать и унизить тебя, воспользовавшись твоими чувствами. Но разве ты хоть раз сказала, что сама его не хотела?.. Представляю, как ты была потрясена происшедшим. Подобные открытия противоречат тому, чему нас до сих пор учили. Наши понятия об интимных отношениях порой сильно отличаются от того, что есть на самом деле. И как трудно признать, что тебе хочется чего-то совсем иного! А тут вдруг в состоянии гнева и бешенства тебя охватывает безумное сексуальное влечение…
— Ральф был на меня очень зол, — себе под нос пробормотала Элис, думая, однако, совсем о другом. Неужели в ее поведении не было ничего предосудительного?
— Полагаю, — продолжала ее мать, — тебе ней стоит винить ни себя, ни Ральфа. ТЫ не единственная женщина на свете, с кем это случилось. Знаешь, много лет назад, когда ты еще не появилась на свет, а мы с папой были молоды, еще не женаты… У нас с ним произошло нечто подобное. Я готовилась к выставке и все никак не могла закончить последнюю из работ, которую хотела представить. Я позабыла обо всем! А в этот момент твой папа меня ждал, чтобы повести обедать. Когда он понял, что я не приду, то ворвался в мастерскую как ураган, желая знать: неужели проклятая работа для мен важнее наших отношений?! И вот, представь себе, что было дальше. Твой папа схватил мой последний шедевр и со всей силы шарахнул об стену.
— Да что ты говоришь? Наш папа? Он же такой сдержанный! Мама, ты шутишь!
— Хорошенькое дело-шутишь! Тогда мне было уж точно не до шуток. Тот период жизни был очень сложен для нас обоих, мы еще не научились понимать друг друга, часто ссорились. Вот та сцена и сняла напряжение, что было между нами.
— Продолжай, продолжай, — подгоняла заинтригованная Элис. — Ну и что случилось после того, как папа испортил твою работу?
— Я пришла в бешенство и попыталась ударить его. Он же схватил меня в охапку, стараясь удержать. Мы еще немножко поборолись, а затем… — Мать покраснела и замялась. Исход той давней битвы был для Элис ясен. Она понимающе кивнула. — Ну, а потом твой драгоценный папа унесся прочь, и я поклялась себе, что больше не буду иметь с ним никаких дел! Через день я, конечно, уже по нему заскучала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38