Чувствуя необычайное возбуждение, Бетти подумала, что ее сексуальные инстинкты оказались несколько сильнее, чем она предполагала, видимо, они и спровоцировали ее на безумства. В горле запершило, и девушка судорожно облизнула пересохшие губы.
– Вы упоминали о семейных дневниках. Я могу взглянуть на них? – сжалился над ней Симон.
Бетти с радостью ухватилась за этот предлог, чтобы улизнуть из кухни, сразу ставшей какой-то маленькой и невыносимо душной. Видимо, придется провести вместе еще ночь под одной крышей, и она твердо решила спать внизу. Все лучше, чем рисковать снова, деля постель.
Элизабет принесла дневники и с увлечением стала рассказывать о семейной традиции вести записи. Еще в детстве, впервые взяв в руки эти тетради, Бетти почувствовала их необыкновенную притягательную силу. Уже несколько лет она не раскрывала их и сейчас, передавая Симону, обратила внимание на благоговейный трепет, с которым он принял их.
Она тяжело вздохнула, вспомнив, как ее жених относился к дневникам. Бенджамин с пеной у рта доказывал необходимость продажи этих записей, поскольку они представляли историческую ценность и за них сейчас можно было бы получить хорошие деньги. Он никак не мог взять в толк, зачем их хранить, если можно сделать бизнес, и Бетти, боясь быть поднятой на смех, никогда не говорила ему о том, что продолжает семейную традицию.
– Когда вы начали вести свой дневник? – тихо спросил Симон, и она вздрогнула от неожиданности: казалось, что этот человек прочитал ее мысли.
– Как вы догадались? – удивилась она.
– Это несложно, – улыбнулся он. – Думаю, вам было лет одиннадцать-двенадцать… девочка, готовящаяся стать девушкой, чувственная… Возможно, чересчур чувственная…
Симон видел ее насквозь, и это открытие несколько испугало Бетти.
– Зачем вы так поступаете, Элизабет? – дружелюбно спросил он. – Зачем выходите замуж за человека, которого не любите?
– Я люблю его, – упрямо ответила Бетти. – Вы просто не понимаете, что можно любить друг друга и не испытывать сексуальное влечение, возбуждение или…
– Страсть, – пробормотал Симон, неожиданно оказавшись рядом с ней. – Это не так. Поверьте, вы ошибаетесь, если думаете обойтись без них. Это заложено в человеческой природе.
– Не понимаю, – неуверенно пролепетала она. – К чему мне страсть? Я хочу, чтобы мое замужество было спокойным и надежным.
– Надежным? – Симон не скрывал скепсиса. – О боги! Вы отрицаете то, что является основой счастливого и прочного брака. Чего же вы так боитесь?
Увидев ужас в ее глазах, Симон понял, что приблизился к запретной черте. Чтобы успокоить девушку, он ласково взял ее за запястья и тут же почувствовал учащенное биение ее пульса.
Кровь прилила к голове Бетти, в ушах стоял глухой гул, напоминающий шум моря.
– Что же вас пугает? – настаивал Симон. – Что?
Бетти невидящим взглядом смотрела на него. Мучительный страх, таившийся все это время в дальних уголках души, парализовал ее.
– Боюсь потерять контроль, оказаться в ситуации, когда я не смогу совладать с собой, когда… – выдохнула она на одном дыхании и вдруг замолчала, глядя Симону в глаза.
– Понимаю. – Он все еще держал ее за руки, и девушка чувствовала странное тепло и приятное покалывание.
– Когда вы говорите о ситуации, в которой можно утратить контроль над собой, вы имеете в виду, как я понимаю, секс?
Беспредельный ужас, отразившийся в глазах Бетти, подсказал Симону, что он угадал.
Симон улыбнулся.
– Знаете, догадаться нетрудно. Такая красивая и созданная для любви женщина, как вы, могла остаться девственницей только благодаря огромной силе воли. Что же произошло? Вас кто-то обидел? Мужчина…
Она отрицательно покачала головой, и Симон понял, что ошибся в своих предположениях.
– Нет, ничего подобного.
Страшная догадка зародилась в его голове, и он перестал гладить руки Бетти.
– Уж не хотите ли вы сказать, что вы… что вы предпочитаете…
– Нет!
Симон вздохнул с облегчением.
– Но что же все-таки тяготит вас?
И Бетти неожиданно захотела рассказать ему все, сама не зная почему. Симон ей не нравился и не вызывал доверия. Он перевернул ее уютный мир вверх тормашками, но все же у нее сложилось твердое убеждение, что это единственный человек, способный понять ее и, возможно, избавить от многолетнего страха.
Бетти через силу, заикаясь и запинаясь, рассказала про давнее приключение на ежевичной поляне.
Собственный первый опыт любви под открытым небом и яркими звездами вызывал у Симона весьма приятные воспоминания, но он постарался сосредоточиться на рассказе Бетти. Он догадывался, как может испугаться впечатлительная девочка, ставшая свидетельницей проявления безудержной и безграничной женской страсти. Мог понять ее инстинктивный ужас: она смотрела на происходившее глазами ребенка.
– И поэтому вы выходите замуж за Бена? – сдержанно поинтересовался он. – Потому что…
– Понимаю, это звучит глупо, но мысль о том, что я когда-нибудь буду испытывать такое же, пугает меня.
Симон видел это и сам: она вся тряслась от страха.
– Я знаю, что с Бенджамином такого не будет никогда, – честно призналась Бетти.
Помолчав немного, собеседник бесстрастно обронил:
– Вам когда-нибудь приходило в голову, что интимные отношения без влечения и страсти могут быть болезненными и… унизительными?
– Тысячи женщин живут так, – тихо возразила она. – Женщины, которые вышли замуж за тех, кого выбрали им родные.
– Этих несчастных попросту приговорили к пожизненной каторге! Черт возьми, Бетти, подумайте, что вы делаете с собой? На ту сцену, невольной свидетельницей которой вы стали много лет назад, вы смотрели глазами ребенка. Вы все видели в искаженном свете, потому что еще не знали всего того, что может желать и чувствовать женщина. Впрочем, вы и сейчас не знаете.
– Нет! – Бетти отпрянула, будто увидела змею. – Я не хочу больше об этом говорить. Не желаю чувствовать себя так, будто… не желаю… – ее начало трясти.
– Знаете, в чем ваша проблема? У вас слишком богатое воображение.
– Давайте оставим эту тему, – взмолилась Бетти. – Вы не хотите понять меня.
– Почему же, отлично понимаю, – с ухмылкой возразил он.
Будь Бетти чуть внимательней, она бы заметила странный огонек в его глазах и поняла бы, к чему клонит Симон.
– Скажите, пожалуйста, – тоном врача начал он, – только ли страх вы испытывали, когда наблюдали за ними?
Бетти растерялась. Как он догадался об охватившей ее тогда внутренней слабости, сделавшей все тело горячим и легким? О сладостно-болезненном ощущении, таком сильном, что она помнила его до сих пор? Нет, она ни за что не признается.
– Да, – солгала она, – только страх.
– Мм… Что ж, тогда я за вас спокоен, – неприязненно заметил Симон и впился в ее лицо холодным непроницаемым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32