.. Не было... Ни-
чего не было...
Ослепительная вспышка молнии над садом.
Оглушительный раскат грома. Первые капли дождя.
Максим (облегченно). Наконец-то!..
Татьяна. Слава тебе, господи!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ Декорация та же. Гроза кончается. Отдаленные раскаты
грома, редкие вспышки молнии, тихий шелест дождя.
Андрей Николаевич сидит у стола в кресле-качалке, Татьяна измеряет
ему давление.
Максим в холле в глубине сцены импровизирует на пианино.
Легкая джазовая мелодия.
Андрей Николаевич (ни к кому не обращаясь). Мерзавцы!..
Татьяна (качает грушу). Мерзавцы, мерзавцы...
Андрей Николаевич. Негодяи!.. Паразиты!.. Наука гибнет... Армия?..
Это не армия
- это сброд!.. Мародеры... Убийцы... Воры...
Максим (громко, из холла, не переставая играть). Ты, дядюшка, как
всегда прав, и сейчас, может быть, прав более, чем когда-либо...
Андрей Николаевич (возбужденно). Вся беда России в том, что это очень
богатая страна, невероятно богатая, фантастически!..
Максим (подхватывает). И в ней всегда было легче и выгоднее украсть,
чем сделать...
Андрей Николаевич (делает попытку встать). Вот-вот, именно так!..
Татьяна (строгим тоном). Сидеть!
Андрей Николаевич (послушно возвращается в кресло). Украсть что-то
готовое, сотворенное самой природой и по недосмотру Божию отданное в
грубые хамские лапы... Чернобыль. Ящик Пандоры...
Максим (веселится за пианино, при свечах). Бесплатный сыр бывает...
э-э-э...
только... э-э-э... в мышеловка-ах!.. Если ты такой умник... йе-йе!..
то где же тогда твои дэ-энэжки?.. Йе-йе!.. Йо-хо-хо!.. My darling!.. My
pretty girl!..
Татьяна. А Кулибин?.. Циолковский?..
Максим (оглушительно, раскатисто хохочет). Кибальчич, Желябов и Софья
Перовская!.. Тра-та-та-та-та-та!..
Лупит по клавишам так, словно поливает из пулемета.
Андрей Николаевич (во весь голос). Циолковский хотел воскресить всех
покойников и вывезти их на Луну!.. Шучу.
Максим (перестает играть). Всех-то зачем? В земле столько всякой сво-
лочи зарыто...
Встает, выходит на веранду, ковшом заливает воду в самовар, втыкает
вилку в розетку.
Татьяна. Сто семьдесят на сто тридцать.
Собирает прибор.
Максим. На Луну... Мало того, что Землю засрали...
Татьяна. Макс!..
Максим (сокрушенно). Ай-ай-ай!.. Прошу прощения! Живу здесь тридцать
пять лет и никак не могу привыкнуть к этому словесному ханжеству! Норма-
тивная и не нормативная лексика - чушь какая-то!..
Андрей Николаевич (подхватывает). И при этом переводят того же Бодле-
ра, свободно употребляющего такое, скажем, сверхпохабное словечко, как
"ля пинь"! Где в нашем государстве можно встретить такую поэзию? На за-
боре и на стенке общественного туалета!..
Татьяна. Сейчас такое печатают...
Максим (рассудительно). Пресса - это стены и заборы государственного
здания. И если само здание превратилось в гигантских размеров сортир...
Татьяна. Да что с вами сегодня?.. Неужели нет других тем для разгово-
ра?..
Уходит через холл, унося с собой приборчик для измерения давления.
Поднимается по лестнице на второй этаж.
Андрей Николаевич провожает ее взглядом и, как только она скрывается,
встает, быстро наливает себе рюмку коньяка и выпивает ее.
Все это он проделывает так быстро, что Максим даже не успевает его
остановить.
Максим (ошарашенно). Дядя!..
Андрей Николаевич (умиротворенно опускаясь в кресло). Когда у меня во
рту смердит валидолом, я чувствую себя почти покойником.
Пауза.
Андрей Николаевич (видит разложенные на столе бумаги). А это что?..
Рукопись?..
Таня принесла?..
Максим. Да.
Андрей Николаевич. Зачем? Что им всем неймется: пишут, пишут!..
Максим. Может быть, тебе лучше полежать?
Андрей Николаевич (возмущенно). Да оставьте вы этот лазаретный тон!..
Давление!
Магнитная буря! Расположение звезд! Лунные фазы!.. Мало ли что могло
повлиять?..
И каждый раз надевать похоронные личины, ходить на цыпочках, говорить
шепотом?!
Максим. Ты преувеличиваешь...
Андрей Николаевич (подхватывает). Старческая мнительность, да?..
Максим (пожимает плечами). Не знаю, я не психолог.
Андрей Николаевич. Психолог... Никогда не понимал этой науки. Мнения,
наблюдения, гипотезы - а как было шаманство, так и осталось... Кому-то
дано, кому-то - нет, и никакие книги, теории, никакая клиническая прак-
тика здесь не при чем... То есть при чем, конечно, но для того, кому от
природы дано.
Встает из кресла и осторожно, стараясь не делать резких движений, на-
чинает прогуливаться по веранде.
Во время этой прогулки как бы ненароком приближается к бутылке с
коньяком и легким непринужденным жестом наполняет свою рюмку.
В этот момент в холле появляется Татьяна.
Татьяна (устало, почти умоляюще). Андрей!..
Андрей Николаевич (быстро подвигает рюмку Максиму). А это я вот...
Максиму...
Максим берет рюмку, отпивает глоток.
Андрей Николаевич (продолжает). Мою родную бабку в деревне страшно
боялись...
Колдунья. А по виду не скажешь: сухонькая такая старушонка, волосики
седенькие, три зуба во рту... А как-то варили мы с ней варенье во дворе
на костре в медном тазу, и забежал к нам на запах соседский поросенок,
так бабка глянула на него, и он на месте закрутился, упал, визгнул то-
ненько и сдох...
Татьяна (идет на веранду). Неужели у тебя ни на волос нет силы во-
ли?.. Тебе все мало, да?..
Максим. Таня... Танюша, успокойся, не надо... Гроза прошла, солнышко
выглянуло, все хорошо...
Татьяна. Господи, как я устала, кто бы знал!.. Иногда я хочу лечь,
уснуть и уже не просыпаться... Никогда.
Долгая неловкая пауза.
Андрей Николаевич. Я перила на галерее сломал... Сегодня. Потянул ле-
гонько, а они - хрусь, и все!..
Максим. Гнилье, что ж ты хочешь...
Андрей Николаевич. Я?.. Я уже ничего не хочу, Макс. На мой век этого
бунгало хватит.
Пауза.
Андрей Николаевич. А если бы и хотел... Не могу. Не знаю даже, как
подступиться... Столько лет за письменным столом, за машинкой... Совер-
шенно отвык от ручной работы.
Максим. Чепуха... Съезжу завтра на лесопилку, привезу доски, и начнем
мы с тобой потихоньку приводить наше жилище в божеский вид... Антона
привлечем к этому делу.
Андрей Николаевич. Хорошо бы...
Максим. Ты сомневаешься в том, что это возможно?
Андрей Николаевич. Не знаю.
Татьяна. Хорошая мысль! Он, конечно, будет отговариваться занятостью,
говорить, что он еле успевает отоспаться, но есть же у него совесть, в
конце концов!..
Максим (смеется). Вот заодно и проверим!
Андрей Николаевич. Н-да, ты, Макс, как всегда прав! Надо что-то де-
лать... Надо что-то делать.
Татьяна. Ну, вы как хотите, а я пойду готовить обед. (Собирается ухо-
дить, но напоследок оборачивается к Андрею Николаевичу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
чего не было...
Ослепительная вспышка молнии над садом.
Оглушительный раскат грома. Первые капли дождя.
Максим (облегченно). Наконец-то!..
Татьяна. Слава тебе, господи!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ Декорация та же. Гроза кончается. Отдаленные раскаты
грома, редкие вспышки молнии, тихий шелест дождя.
Андрей Николаевич сидит у стола в кресле-качалке, Татьяна измеряет
ему давление.
Максим в холле в глубине сцены импровизирует на пианино.
Легкая джазовая мелодия.
Андрей Николаевич (ни к кому не обращаясь). Мерзавцы!..
Татьяна (качает грушу). Мерзавцы, мерзавцы...
Андрей Николаевич. Негодяи!.. Паразиты!.. Наука гибнет... Армия?..
Это не армия
- это сброд!.. Мародеры... Убийцы... Воры...
Максим (громко, из холла, не переставая играть). Ты, дядюшка, как
всегда прав, и сейчас, может быть, прав более, чем когда-либо...
Андрей Николаевич (возбужденно). Вся беда России в том, что это очень
богатая страна, невероятно богатая, фантастически!..
Максим (подхватывает). И в ней всегда было легче и выгоднее украсть,
чем сделать...
Андрей Николаевич (делает попытку встать). Вот-вот, именно так!..
Татьяна (строгим тоном). Сидеть!
Андрей Николаевич (послушно возвращается в кресло). Украсть что-то
готовое, сотворенное самой природой и по недосмотру Божию отданное в
грубые хамские лапы... Чернобыль. Ящик Пандоры...
Максим (веселится за пианино, при свечах). Бесплатный сыр бывает...
э-э-э...
только... э-э-э... в мышеловка-ах!.. Если ты такой умник... йе-йе!..
то где же тогда твои дэ-энэжки?.. Йе-йе!.. Йо-хо-хо!.. My darling!.. My
pretty girl!..
Татьяна. А Кулибин?.. Циолковский?..
Максим (оглушительно, раскатисто хохочет). Кибальчич, Желябов и Софья
Перовская!.. Тра-та-та-та-та-та!..
Лупит по клавишам так, словно поливает из пулемета.
Андрей Николаевич (во весь голос). Циолковский хотел воскресить всех
покойников и вывезти их на Луну!.. Шучу.
Максим (перестает играть). Всех-то зачем? В земле столько всякой сво-
лочи зарыто...
Встает, выходит на веранду, ковшом заливает воду в самовар, втыкает
вилку в розетку.
Татьяна. Сто семьдесят на сто тридцать.
Собирает прибор.
Максим. На Луну... Мало того, что Землю засрали...
Татьяна. Макс!..
Максим (сокрушенно). Ай-ай-ай!.. Прошу прощения! Живу здесь тридцать
пять лет и никак не могу привыкнуть к этому словесному ханжеству! Норма-
тивная и не нормативная лексика - чушь какая-то!..
Андрей Николаевич (подхватывает). И при этом переводят того же Бодле-
ра, свободно употребляющего такое, скажем, сверхпохабное словечко, как
"ля пинь"! Где в нашем государстве можно встретить такую поэзию? На за-
боре и на стенке общественного туалета!..
Татьяна. Сейчас такое печатают...
Максим (рассудительно). Пресса - это стены и заборы государственного
здания. И если само здание превратилось в гигантских размеров сортир...
Татьяна. Да что с вами сегодня?.. Неужели нет других тем для разгово-
ра?..
Уходит через холл, унося с собой приборчик для измерения давления.
Поднимается по лестнице на второй этаж.
Андрей Николаевич провожает ее взглядом и, как только она скрывается,
встает, быстро наливает себе рюмку коньяка и выпивает ее.
Все это он проделывает так быстро, что Максим даже не успевает его
остановить.
Максим (ошарашенно). Дядя!..
Андрей Николаевич (умиротворенно опускаясь в кресло). Когда у меня во
рту смердит валидолом, я чувствую себя почти покойником.
Пауза.
Андрей Николаевич (видит разложенные на столе бумаги). А это что?..
Рукопись?..
Таня принесла?..
Максим. Да.
Андрей Николаевич. Зачем? Что им всем неймется: пишут, пишут!..
Максим. Может быть, тебе лучше полежать?
Андрей Николаевич (возмущенно). Да оставьте вы этот лазаретный тон!..
Давление!
Магнитная буря! Расположение звезд! Лунные фазы!.. Мало ли что могло
повлиять?..
И каждый раз надевать похоронные личины, ходить на цыпочках, говорить
шепотом?!
Максим. Ты преувеличиваешь...
Андрей Николаевич (подхватывает). Старческая мнительность, да?..
Максим (пожимает плечами). Не знаю, я не психолог.
Андрей Николаевич. Психолог... Никогда не понимал этой науки. Мнения,
наблюдения, гипотезы - а как было шаманство, так и осталось... Кому-то
дано, кому-то - нет, и никакие книги, теории, никакая клиническая прак-
тика здесь не при чем... То есть при чем, конечно, но для того, кому от
природы дано.
Встает из кресла и осторожно, стараясь не делать резких движений, на-
чинает прогуливаться по веранде.
Во время этой прогулки как бы ненароком приближается к бутылке с
коньяком и легким непринужденным жестом наполняет свою рюмку.
В этот момент в холле появляется Татьяна.
Татьяна (устало, почти умоляюще). Андрей!..
Андрей Николаевич (быстро подвигает рюмку Максиму). А это я вот...
Максиму...
Максим берет рюмку, отпивает глоток.
Андрей Николаевич (продолжает). Мою родную бабку в деревне страшно
боялись...
Колдунья. А по виду не скажешь: сухонькая такая старушонка, волосики
седенькие, три зуба во рту... А как-то варили мы с ней варенье во дворе
на костре в медном тазу, и забежал к нам на запах соседский поросенок,
так бабка глянула на него, и он на месте закрутился, упал, визгнул то-
ненько и сдох...
Татьяна (идет на веранду). Неужели у тебя ни на волос нет силы во-
ли?.. Тебе все мало, да?..
Максим. Таня... Танюша, успокойся, не надо... Гроза прошла, солнышко
выглянуло, все хорошо...
Татьяна. Господи, как я устала, кто бы знал!.. Иногда я хочу лечь,
уснуть и уже не просыпаться... Никогда.
Долгая неловкая пауза.
Андрей Николаевич. Я перила на галерее сломал... Сегодня. Потянул ле-
гонько, а они - хрусь, и все!..
Максим. Гнилье, что ж ты хочешь...
Андрей Николаевич. Я?.. Я уже ничего не хочу, Макс. На мой век этого
бунгало хватит.
Пауза.
Андрей Николаевич. А если бы и хотел... Не могу. Не знаю даже, как
подступиться... Столько лет за письменным столом, за машинкой... Совер-
шенно отвык от ручной работы.
Максим. Чепуха... Съезжу завтра на лесопилку, привезу доски, и начнем
мы с тобой потихоньку приводить наше жилище в божеский вид... Антона
привлечем к этому делу.
Андрей Николаевич. Хорошо бы...
Максим. Ты сомневаешься в том, что это возможно?
Андрей Николаевич. Не знаю.
Татьяна. Хорошая мысль! Он, конечно, будет отговариваться занятостью,
говорить, что он еле успевает отоспаться, но есть же у него совесть, в
конце концов!..
Максим (смеется). Вот заодно и проверим!
Андрей Николаевич. Н-да, ты, Макс, как всегда прав! Надо что-то де-
лать... Надо что-то делать.
Татьяна. Ну, вы как хотите, а я пойду готовить обед. (Собирается ухо-
дить, но напоследок оборачивается к Андрею Николаевичу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22