Взялся за другой, начал перерывать содержимое.
— Где она? Да где же, черт побери!
Владимир Александрович вспомнил, откуда ему известно наименование фирмы.
Во-от… Вот, родимая! Нашел.
Прямо на бумаги Студента легла коричневая картонная папка с давным-давно растрепавшимися тесемками. Никаких пояснительных надписей не было — хозяин и сам представлял, что к чему, а остальным это знать вовсе не обязательно.
По идее, папке следовало быть не коричневой, а желтой. Именно «желтой»… Потому что Владимир Александрович вот уже несколько лет складывал в нее вырезки и ксерокопии статей из бульварной и полубульварной питерской прессы. Разнородные по объему и качеству газетные материалы объединялись весьма специфической темой — это было что-то вроде «контрольно-наблюдательного дела» по нестандартным видам и новым для Виноградова формам экономической преступности.
Попадались в папке, конечно, и материалы серьезной периодики, но очень мало — респектабельные издания предпочитали критиковать плохую подготовку города к зиме, описывать свои героические экскурсии по «горячим точкам» и мастерить политические прогнозы.
Несколько особняком от большинства собратьев по перу стоял некто Андрей Серегин, называвший себя иностранным словом «инвестигейтор». Вот его-то статью и разыскивал сейчас в перехваченной скрепкой подборке Владимир Александрович.
— Ага! Точно…
Название: «Кровавый след».
Подзаголовок: «Как нас всех опять ограбили».
Подпись: А. Серегин.
Да, помнится, прошедшей весной результаты очередного журналистского расследования наделали в Санкт-Петербурге много шума. Хотя, собственно, повод был по нынешним временам совершенно банальный.
Накануне Международного женского дня то ли случайно, то ли намеренно выпал из окна своей квартиры на одиннадцатом этаже мало кому до этого известный бизнесмен.
Выяснилось, что покойник был весь в долгах.
Возникнув за год до смерти из коммерческого небытия, он ни с того ни с сего заполучил от городских властей астрономические суммы бюджетных денег.
Средства выделялись под конкретные социальные программы, капитальное строительство, закупку транспорта и многое-многое другое… Без чего северной столице теперь, увы, придется обойтись.
Почему? Потому что в конце концов даже сотрудникам налоговой полиции стало ясно — несколько миллиардов государственных рублей без следа растворились в криминальном тумане российской экономики.
А когда те, кому положено, вспомнили про служебный долг, задавать вопросы было уже некому.
Все-таки — одиннадцатый этаж!
А с покойника спрос какой? На нет — и суда нет… Впрочем, если верить Серегину, факты соучастия конкретных чиновников городской администрации и народных избранников в этой афере с бюджетными средствами выглядели вполне убедительно и неопровержимо.
К сожалению, автор статьи почти не вдавался в технологию обналичивания украденных сумм — его больше интересовали эффектные и душераздирающие подробности из жизни высоких, до неприличия коррумпированных эшелонов власти.
Тому, что было важно для Виноградова, журналист уделил всего пару абзацев: якобы в городе и регионе существовала целая сеть специально созданных коммерческих структур. Деньги из уполномоченных банков поступали на их счета, затем под видом вполне законных финансовых операций превращались в хрустящие новенькие купюры и навсегда исчезали из официального оборота.
АОЗТ «Наука-девять» фигурировало в списке Серегина как основной получатель невозвратных кредитов.
Впрочем, доказать ничего уже было нельзя — вся финансовая документация этой и нескольких других фирм-однодневок исчезла куда-то одновременно с уходом из жизни их основателя.
— Та-ак! Инвестигейтор, значит…
Самого Андрея Серегина адвокат уважал за профессиональное чутье и личную храбрость, но слово это ему не нравилось. Оно почему-то напоминало Владимиру Александровичу названия популярных собачьих пород: коккер там, пинчер, бультерьер или ротвейлер.
Ладно, был бы человек хороший… Во всяком случае, теперь благодаря журналисту все постепенно вставало на свои места.
Почти все! Потому что кроме названия одного-единственного АОЗТ больше ничего общего в списках Серегина и Студента не обнаружилось.
Да и само появление мертворожденной «Науки-девять» среди торговых партнеров господина Удальцова вдруг посчитал Владимир Александрович каким-то случайным и лишним — вроде мухи на линзе огромного телескопа.
…Чай в стакане закончился даже раньше, чем была перевернута последняя страница разложенных на столе документов.
Владимир Александрович встал, потянулся и сделал несколько разминочных движений. Двинулся в сторону кухни, но на половине пути замер — притих, сконцентрировался и, резко выбросив ногу вверх, попробовал пяткой достать воображаемую точку на уровне телевизионной антенны.
Получилось. Не безупречно, но — получилось!
Сколько же он не был на тренировках? Месяца полтора, два… Или больше? Пожалуй, с начала лета.
Еженедельная баня не считается. Это не спорт, это — просто культурный отдых.
Там только попрыгаешь для приличия туда-сюда в переполненном зале, постучишь по мешку, а мысленно уже в парилке, на полочке, с веничком…
Ну и пиво, конечно! Виноградов любил хорошее пиво.
Впрочем, свежезаваренный чай тоже неплох, если ко времени и под настроение. Владимир Александрович наполнил стакан и, стараясь не пролить на пол ни единой горячей капли, вернулся в комнату.
Жена с детьми до вечера у тещи — все-таки выбрались, а то уже осенние каникулы на исходе. Это хорошо! Адвокат ничего не имел против семейного уюта, но работать предпочитал в одиночестве.
Усевшись на место, он по привычке чуть сдвинул в сторону краешек шторы — на месте ли «ангелы-хранители»?
— Ого! Здравствуйте…
Задержись адвокат за приготовлением к чаепитию хоть ненамного дольше, он пропустил бы самое интересное.
Потому что как раз в тот момент, когда Виноградов посмотрел в окно, к припаркованной напротив его парадной «восьмерке» быстро и со всех сторон приблизилось несколько человек.
Спереди и сзади машину тихонечко, без пронзительного визга покрышек и рева двигателей, заблокировали микроавтобусы, выкрашенные под «скорую помощь».
Впрочем и те, кто подошел к дверям, повели себя на удивление скромно: характерный и узнаваемый жест руки с удостоверением, предложение выйти… Оружие явно и недвусмысленно присутствовало, но кричать и трясти им перед носом сидящих в «восьмерке» людей никто не собирался.
Да этого и не потребовалось — все знали неписаные правила игры и не думали их нарушать. Сотрудники господина Тоома с достоинством и без суеты выбрались наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Где она? Да где же, черт побери!
Владимир Александрович вспомнил, откуда ему известно наименование фирмы.
Во-от… Вот, родимая! Нашел.
Прямо на бумаги Студента легла коричневая картонная папка с давным-давно растрепавшимися тесемками. Никаких пояснительных надписей не было — хозяин и сам представлял, что к чему, а остальным это знать вовсе не обязательно.
По идее, папке следовало быть не коричневой, а желтой. Именно «желтой»… Потому что Владимир Александрович вот уже несколько лет складывал в нее вырезки и ксерокопии статей из бульварной и полубульварной питерской прессы. Разнородные по объему и качеству газетные материалы объединялись весьма специфической темой — это было что-то вроде «контрольно-наблюдательного дела» по нестандартным видам и новым для Виноградова формам экономической преступности.
Попадались в папке, конечно, и материалы серьезной периодики, но очень мало — респектабельные издания предпочитали критиковать плохую подготовку города к зиме, описывать свои героические экскурсии по «горячим точкам» и мастерить политические прогнозы.
Несколько особняком от большинства собратьев по перу стоял некто Андрей Серегин, называвший себя иностранным словом «инвестигейтор». Вот его-то статью и разыскивал сейчас в перехваченной скрепкой подборке Владимир Александрович.
— Ага! Точно…
Название: «Кровавый след».
Подзаголовок: «Как нас всех опять ограбили».
Подпись: А. Серегин.
Да, помнится, прошедшей весной результаты очередного журналистского расследования наделали в Санкт-Петербурге много шума. Хотя, собственно, повод был по нынешним временам совершенно банальный.
Накануне Международного женского дня то ли случайно, то ли намеренно выпал из окна своей квартиры на одиннадцатом этаже мало кому до этого известный бизнесмен.
Выяснилось, что покойник был весь в долгах.
Возникнув за год до смерти из коммерческого небытия, он ни с того ни с сего заполучил от городских властей астрономические суммы бюджетных денег.
Средства выделялись под конкретные социальные программы, капитальное строительство, закупку транспорта и многое-многое другое… Без чего северной столице теперь, увы, придется обойтись.
Почему? Потому что в конце концов даже сотрудникам налоговой полиции стало ясно — несколько миллиардов государственных рублей без следа растворились в криминальном тумане российской экономики.
А когда те, кому положено, вспомнили про служебный долг, задавать вопросы было уже некому.
Все-таки — одиннадцатый этаж!
А с покойника спрос какой? На нет — и суда нет… Впрочем, если верить Серегину, факты соучастия конкретных чиновников городской администрации и народных избранников в этой афере с бюджетными средствами выглядели вполне убедительно и неопровержимо.
К сожалению, автор статьи почти не вдавался в технологию обналичивания украденных сумм — его больше интересовали эффектные и душераздирающие подробности из жизни высоких, до неприличия коррумпированных эшелонов власти.
Тому, что было важно для Виноградова, журналист уделил всего пару абзацев: якобы в городе и регионе существовала целая сеть специально созданных коммерческих структур. Деньги из уполномоченных банков поступали на их счета, затем под видом вполне законных финансовых операций превращались в хрустящие новенькие купюры и навсегда исчезали из официального оборота.
АОЗТ «Наука-девять» фигурировало в списке Серегина как основной получатель невозвратных кредитов.
Впрочем, доказать ничего уже было нельзя — вся финансовая документация этой и нескольких других фирм-однодневок исчезла куда-то одновременно с уходом из жизни их основателя.
— Та-ак! Инвестигейтор, значит…
Самого Андрея Серегина адвокат уважал за профессиональное чутье и личную храбрость, но слово это ему не нравилось. Оно почему-то напоминало Владимиру Александровичу названия популярных собачьих пород: коккер там, пинчер, бультерьер или ротвейлер.
Ладно, был бы человек хороший… Во всяком случае, теперь благодаря журналисту все постепенно вставало на свои места.
Почти все! Потому что кроме названия одного-единственного АОЗТ больше ничего общего в списках Серегина и Студента не обнаружилось.
Да и само появление мертворожденной «Науки-девять» среди торговых партнеров господина Удальцова вдруг посчитал Владимир Александрович каким-то случайным и лишним — вроде мухи на линзе огромного телескопа.
…Чай в стакане закончился даже раньше, чем была перевернута последняя страница разложенных на столе документов.
Владимир Александрович встал, потянулся и сделал несколько разминочных движений. Двинулся в сторону кухни, но на половине пути замер — притих, сконцентрировался и, резко выбросив ногу вверх, попробовал пяткой достать воображаемую точку на уровне телевизионной антенны.
Получилось. Не безупречно, но — получилось!
Сколько же он не был на тренировках? Месяца полтора, два… Или больше? Пожалуй, с начала лета.
Еженедельная баня не считается. Это не спорт, это — просто культурный отдых.
Там только попрыгаешь для приличия туда-сюда в переполненном зале, постучишь по мешку, а мысленно уже в парилке, на полочке, с веничком…
Ну и пиво, конечно! Виноградов любил хорошее пиво.
Впрочем, свежезаваренный чай тоже неплох, если ко времени и под настроение. Владимир Александрович наполнил стакан и, стараясь не пролить на пол ни единой горячей капли, вернулся в комнату.
Жена с детьми до вечера у тещи — все-таки выбрались, а то уже осенние каникулы на исходе. Это хорошо! Адвокат ничего не имел против семейного уюта, но работать предпочитал в одиночестве.
Усевшись на место, он по привычке чуть сдвинул в сторону краешек шторы — на месте ли «ангелы-хранители»?
— Ого! Здравствуйте…
Задержись адвокат за приготовлением к чаепитию хоть ненамного дольше, он пропустил бы самое интересное.
Потому что как раз в тот момент, когда Виноградов посмотрел в окно, к припаркованной напротив его парадной «восьмерке» быстро и со всех сторон приблизилось несколько человек.
Спереди и сзади машину тихонечко, без пронзительного визга покрышек и рева двигателей, заблокировали микроавтобусы, выкрашенные под «скорую помощь».
Впрочем и те, кто подошел к дверям, повели себя на удивление скромно: характерный и узнаваемый жест руки с удостоверением, предложение выйти… Оружие явно и недвусмысленно присутствовало, но кричать и трясти им перед носом сидящих в «восьмерке» людей никто не собирался.
Да этого и не потребовалось — все знали неписаные правила игры и не думали их нарушать. Сотрудники господина Тоома с достоинством и без суеты выбрались наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61