— Ненавижу предателей… Что же, во всяком случае, благодаря этой истории мы хотя бы вычислили крысу, торговавшую нашими секретами. Верно?
— Верно. Кстати, он получил за это полторы тысячи долларов!
— Хорошие деньги. Но теперь, наверное, жалеет?
— Уже нет. Он уже ни о чем не жалеет.
Андрей Маркович встал и прошелся по кабинету. Потом сокрушенно покачал головой:
— Сколько крови… Зачем? Почему?
— Это вы у меня спрашиваете? — удивился начальник Службы безопасности.
— Нет, я так, — успокоил его и себя генеральный директор. — Негодяй подтвердил перечень проданных документов?
— Да, к ним попало только то, что назвал Студент.
— Вполне достаточно!
* * *
Конечно, умирать надо красиво. По возможности…
Но не всегда получается.
Денис попробовал зажать рану ладонью, но это не принесло ничего, кроме боли и ощущения липкой досады.
Попали все-таки!
Кровь уже не пульсировала, как поначалу.
Вытекая из-под пальцев, она теперь только медленным и неудержимым потоком сползала вниз, по бедру.
«Странно, — подумал Нечаев. — Кровь все выходит и выходит наружу, но меньше ее почему-то не становится…»
Второго отверстия не было — пуля, догнавшая его на излете, так и осталась где-то там, внутри, в мешанине разорванных мышц и сосудов.
Обжигала, ворочаясь при каждом движении.
Мешала и не позволяла сосредоточиться.
Что-то следовало немедленно сделать. Что-то важное!
Денис ухватился рукой за холодный, торчащий из стены осколок кирпича и подтянул себя чуть повыше. Движение сразу отдалось в бедре, и развороченную металлом плоть будто полоснули наотмашь казачьей нагайкой.
— Ой, мамочка…
Еще немного, и кровь вытечет вся.
До капельки. Смешно!
Представьте, господа: молодой и красивый опер уголовного розыска медленно подыхает от пули своего же коллеги.
Как бездомная псина. Представляете?
Среди бела дня — под забором, на грязной помойке…
Трудно сказать, в какой момент Денис понял, что в крохотном украинском городишке его давно и со злым нетерпением ищут.
Может быть, все началось с визита участкового, о котором он узнал от хозяйки. Или со странной встречи, которую вдруг назначил до этого уклонявшийся от расспросов двоюродный брат покойного Ивана Тарасовича. Или с подозрительных личностей милицейского вида, которые, как убедился опер питерского уголовного розыска, лениво покуривали день и ночь напротив парадной Лукашенко.
В принципе, хотелось еще кое-что проверить, но внезапно Нечаев почувствовал: все! Пора… Еще один день, еще один адрес, еще одна встреча — и его схватят, запрут за решетку, лишив не только свободы, но и малейшей надежды на оправдание.
Поэтому ночью Денис уже смотрел через стекло купе на уплывающее в прошлое здание железнодорожного вокзала.
А под утро проснулся, когда еще только начало светать, а соседи-попутчики от души сотрясали вагон сопением и храпом.
Поезд гремел металлическими суставами, приближаясь к какой-то совсем незначительной станции.
— Вы, вроде, дальше? — поинтересовался зевающий заспанный проводник.
— Ага, — ответил Денис, опираясь на ручку туалетной двери. Зашел и, нарушая нормы санитарной зоны, справил нужду. При этом взгляд его случайно обратился наружу, к той части окна, которая не была покрыта непроницаемой матовой пленкой.
— Ох, блин!
К составу организованно, парами подходили равномерно распределившиеся по перрону люди в форме — человек десять, не меньше. Все, как положено: автоматы, шнурованные ботинки… Кого-то, видимо, уже впустили внутрь, но кто-то еще ждал, пока откроют запертые по причине неурочного времени двери.
Нечаев высунул нос в коридор и придержал проходящего мимо проводника:
— Чего это?
— Облава. Может, дезертиров ищут, — пожал плечами парень и потопал на раздавшийся с противоположной стороны вагона настойчивый стук.
Но Денис-то знал, чувствовал, что это по его душу!
Возвращаться в свое купе за вещами не было ни времени, ни возможности — хорошо хоть, документы все в карманах пиджака. Деньги, записная книжка…
Нечаев выскочил в холодный и грязный, так называемый «рабочий» тамбур за секунду до того, как в другом конце коридора проводник принялся лязгать специальным трехгранным ключом.
Господи, удача! По извечному железнодорожному разгильдяйству дверь оказалась не заперта на «специалку», а только прикрыта поворотом ручки замка изнутри.
Денис со скрежетом привел защелку в горизонтальное положение, надавил, потянул и спрыгнул на выщербленный асфальт перрона. Момент, надо отметить, был выбран идеально — люди в форме только что вошли внутрь, и от выхода с вокзала беглеца отделяла только неширокая полоска пустого пространства.
В полумраке осеннего утра угадывались только редкие, неторопливые фигурки пассажиров, невесть зачем высадившихся на этой забытой людьми и Богом, станции.
Стараясь не выбиваться из общего полусонного ритма, Нечаев наискось преодолел расстояние, отделявшее его вагон, от каменного здания в середине платформы,
— Извините, — посторонился он, пропуская вперед сосредоточенную бабку с авоськами и большим чемоданом.
За порогом его тут же обдало запахом отвратительно сваренного кофейного напитка.
— Извините, — повторил Денис и помог случайной спутнице протащить чемодан в узкое пространство между стенкой коридора и полуоткрытой дверью железнодорожного пикета.
Мордатый и немолодой уже старший сержант лениво сдвинулся на полвершка влево — видимо, по общей расстановке на операцию пост ему определили внутренний, прямо здесь.
И даже что-то велели делать…
— Эй! Вы куда?
Нечаев успел дойти до середины кассового зала, когда старший сержант вспомнил, наконец, о чем его инструктировали на разводе:
— Слышите? Куда вы?
Оперативник бросил через плечо — раздраженно и не останавливаясь:
— В буфет! Пиво есть у вас? Нету?
— Закрыто усе, — покачал головой страж порядка, однако почти сразу же спохватился: — Стойте! Гражданин, документики ваши…
Но Денис, не дослушав, рванул на себя ручку ближайшей двери с табличкой «Служебный вход»: Господи, пронеси!
Не заперто… К тому же, по счастью, эта оказалась не кладовка, и даже не замкнутое помещение какого-нибудь кабинета — перед беглецом открылся великолепный в своей запутанности лабиринт ресторанной подсобки.
Нечаев не слишком хорошо представлял себе внутреннюю планировку типовых вокзальных строений, но логика указывала на то, что отсюда должен быть второй выход.
Для пищевых отходов и мусора.
И для беглых милиционеров…
Сзади хлопнула дверь, но Денис уже находился на кухне. Огибая плиту, он обрушил на кафельный пол пирамиду каких-то бачков и кастрюль.
— Мать твою, с-сука!
И в ответ, откуда-то из-за спины:
— Стой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61