Она пыталась отползти, спрятаться
за трупами...
Гладиатор шагнул к ней и еще раз ударил ее ногой, оставив на ее белом
теле кроваво-грязный отпечаток подошвы.
- Вставай, - приказал он. - Иди туда.
И дулом бластера указал на стол-экран, где еще стояли бокалы с недопитым
вином.
Экран показывал пустынный лабиринт, башню и приближающийся к ней зонд.
Брем, держа красотку на прицеле, смотрел, как зонд подлетает к башне, как
сыплются в ее жерло люди, как лабиринт наполняется клонами - многие из
туристов с перепугу не сообразили, что надо покинуть башню как можно
быстрее, они остались в ней, и вот уже в лабиринте сотни, тысячи их
двойников, и каждый охвачен неутолимой жаждой убийства! Усмешка раздвинула
запекшиеся губы Брема.
- Полезай, - обернувшись к девушке, он кивнул на стол-экран. - Ну!
Живее!... А это снять! - и рывком сдернул с нее остатки платья.
Красотка, дрожа, легла на стол, поверхность которого показывала уже не
побоище, а дикую давку. Стиснутые в увеличивающейся толпе, люди и клоны
били, терзали, рвали друг друга, душили, выдавливали глаза, затаптывали
упавших ногами. Толпа все росла. Клоны валили из башни, втискиваясь в
человеческое море, в котором уже невозможно стало пошевелить рукой.
Лабиринт превратился в чудовищную, разбухающую давильню...
Засмотревшись на нее, Брем вовремя не среагировал на звук шагов за
дверью. В салон ворвались три вооруженных телохранителя Оггера.
И все же он успел полоснуть по ним из бластера. Охранники упали с
громкими криками. Брем яростно жег и резал их корчащиеся тела, пока они не
затихли, превратившись в бесформенные груды горелого мяса.
Потом он опустил бластер и снял с себя разодранную одежду. Морщась от
боли в ранах, тоже влез на стол. Экран стола и тело красавицы запачкалилсь
его кровью.
Брем навалился на женщину и его пальцы сладострастно сомкнулись на
хрупкой, взрагивающей шее. Красотка забилась, потом затихла, только рот ее
судорожно дергался и вздымалась грудь, словно силясь набрать воздуху...
Стискивая женщину все сильнее, он не отрывал глаз от месива давящихся
человеческих тел в лабиринте. Зрелище страшной мясорубки распаляло его
страсть, при внося в нее особую сладость. Он погружал ногти в нежную кожу
женщины, кусал ее губы и стонал, испытывая жгучее наслаждение, глушившее
сознание близости смерти и боль от множества ран.
Наконец содрогания животного восторга сотрясли его изувеченное тело -
содрогания, на которые ушли его последние силы. Сознание его
затуманилось...
Первой очнулась женщина. Пачкаясь в липкой крови, она выбралась из-под
грузного тела гладиатора. Спрыгнула на пол, подобрала бластер. С неистовой
злобой ударила Брема концом ствола, ткнув в одну из самых глубоких его ран.
Он испустил мучительный стон.
- Подымайся, убийца, - срывающимся голосом сказала она.
Брем разлепил ресницы. Измазанная кровью голая красотка целилась в него
из бастера. Она держала тяжелое оружие неумело, сновали ее пальцы, пытаясь
нащупать спусковую кнопку.
Откинувшаяся рука Брема коснулась бокала. Внезапным движением он
выплеснул остатки вина ей в лицо. Она почти непроизвольно надавила на
кнопку. С яростным шипеньем вырвался луч и ударил по столу, по груде
жетонов, по ногам заревевшего от боли Брема.
Он дотянулся до бластерного ствола и отвел его в сторону. Луч прошелся по
люстрам - с сухим треском они погасли одна за другой. Затем погас и сам луч
- это Брем вырвал, наконец, бластер из рук женщины. Салон погрузился в
темноту. Корчась от страшного ожога на бедрах и в паху, Брем вцепился в
запястье красотки, не давая ей ускользнуть, сполз со стола и, превозмогая
невыносимую боль, притянул ее к себе.
Истошно визжа, она щарила пальцами по его лицу. Нашла наконец глаза,
впилась в них ногтями. Глаза потекли. Обезумевший от ярости и боли Брем не
замечал этого. Подмяв ее под себя, он давил и ломал ее хрупкие ключицы. А
когда нащупал шею, испустил громкий, полный звериного восторга рев...
В салон, выбив двери, ввалились члены экипажа с бластерами. Их встретили
сумерки и мертвая тишина. Забрызганный кровью экран еще мерцал, показывая
опустевший лабиринт. Там тоже все успокоилось. Погибшие в давке клоны
растворились в воздухе мрачной планеты, лишь кое-где под стенами виднейись
тела людей, раздавленные и неузнаваемые.
Пошарив по салону фонариками, звездолетчики наткнулись на несколько
обгорелых трупов. Два из них, простертые возле стола, казалось, еще сжимали
друг друга в объятиях - то ли в последнем порыве любви, то ли в приступе
смертельной ненависти.
1 2 3 4
за трупами...
Гладиатор шагнул к ней и еще раз ударил ее ногой, оставив на ее белом
теле кроваво-грязный отпечаток подошвы.
- Вставай, - приказал он. - Иди туда.
И дулом бластера указал на стол-экран, где еще стояли бокалы с недопитым
вином.
Экран показывал пустынный лабиринт, башню и приближающийся к ней зонд.
Брем, держа красотку на прицеле, смотрел, как зонд подлетает к башне, как
сыплются в ее жерло люди, как лабиринт наполняется клонами - многие из
туристов с перепугу не сообразили, что надо покинуть башню как можно
быстрее, они остались в ней, и вот уже в лабиринте сотни, тысячи их
двойников, и каждый охвачен неутолимой жаждой убийства! Усмешка раздвинула
запекшиеся губы Брема.
- Полезай, - обернувшись к девушке, он кивнул на стол-экран. - Ну!
Живее!... А это снять! - и рывком сдернул с нее остатки платья.
Красотка, дрожа, легла на стол, поверхность которого показывала уже не
побоище, а дикую давку. Стиснутые в увеличивающейся толпе, люди и клоны
били, терзали, рвали друг друга, душили, выдавливали глаза, затаптывали
упавших ногами. Толпа все росла. Клоны валили из башни, втискиваясь в
человеческое море, в котором уже невозможно стало пошевелить рукой.
Лабиринт превратился в чудовищную, разбухающую давильню...
Засмотревшись на нее, Брем вовремя не среагировал на звук шагов за
дверью. В салон ворвались три вооруженных телохранителя Оггера.
И все же он успел полоснуть по ним из бластера. Охранники упали с
громкими криками. Брем яростно жег и резал их корчащиеся тела, пока они не
затихли, превратившись в бесформенные груды горелого мяса.
Потом он опустил бластер и снял с себя разодранную одежду. Морщась от
боли в ранах, тоже влез на стол. Экран стола и тело красавицы запачкалилсь
его кровью.
Брем навалился на женщину и его пальцы сладострастно сомкнулись на
хрупкой, взрагивающей шее. Красотка забилась, потом затихла, только рот ее
судорожно дергался и вздымалась грудь, словно силясь набрать воздуху...
Стискивая женщину все сильнее, он не отрывал глаз от месива давящихся
человеческих тел в лабиринте. Зрелище страшной мясорубки распаляло его
страсть, при внося в нее особую сладость. Он погружал ногти в нежную кожу
женщины, кусал ее губы и стонал, испытывая жгучее наслаждение, глушившее
сознание близости смерти и боль от множества ран.
Наконец содрогания животного восторга сотрясли его изувеченное тело -
содрогания, на которые ушли его последние силы. Сознание его
затуманилось...
Первой очнулась женщина. Пачкаясь в липкой крови, она выбралась из-под
грузного тела гладиатора. Спрыгнула на пол, подобрала бластер. С неистовой
злобой ударила Брема концом ствола, ткнув в одну из самых глубоких его ран.
Он испустил мучительный стон.
- Подымайся, убийца, - срывающимся голосом сказала она.
Брем разлепил ресницы. Измазанная кровью голая красотка целилась в него
из бастера. Она держала тяжелое оружие неумело, сновали ее пальцы, пытаясь
нащупать спусковую кнопку.
Откинувшаяся рука Брема коснулась бокала. Внезапным движением он
выплеснул остатки вина ей в лицо. Она почти непроизвольно надавила на
кнопку. С яростным шипеньем вырвался луч и ударил по столу, по груде
жетонов, по ногам заревевшего от боли Брема.
Он дотянулся до бластерного ствола и отвел его в сторону. Луч прошелся по
люстрам - с сухим треском они погасли одна за другой. Затем погас и сам луч
- это Брем вырвал, наконец, бластер из рук женщины. Салон погрузился в
темноту. Корчась от страшного ожога на бедрах и в паху, Брем вцепился в
запястье красотки, не давая ей ускользнуть, сполз со стола и, превозмогая
невыносимую боль, притянул ее к себе.
Истошно визжа, она щарила пальцами по его лицу. Нашла наконец глаза,
впилась в них ногтями. Глаза потекли. Обезумевший от ярости и боли Брем не
замечал этого. Подмяв ее под себя, он давил и ломал ее хрупкие ключицы. А
когда нащупал шею, испустил громкий, полный звериного восторга рев...
В салон, выбив двери, ввалились члены экипажа с бластерами. Их встретили
сумерки и мертвая тишина. Забрызганный кровью экран еще мерцал, показывая
опустевший лабиринт. Там тоже все успокоилось. Погибшие в давке клоны
растворились в воздухе мрачной планеты, лишь кое-где под стенами виднейись
тела людей, раздавленные и неузнаваемые.
Пошарив по салону фонариками, звездолетчики наткнулись на несколько
обгорелых трупов. Два из них, простертые возле стола, казалось, еще сжимали
друг друга в объятиях - то ли в последнем порыве любви, то ли в приступе
смертельной ненависти.
1 2 3 4