– Можем мы посмотреть запись? – спросила Деб. Прыщавый простоял еще секунду, потом упал в кресло и дотронулся до мышки. Монитор немедленно ожил, а сам он начал лихорадочно стучать по клавишам и кликать мышкой.
– С какого времени начать?
– Во сколько все уходят? – спросила Дебора. Он пожал плечами:
– Вчера мы были пустые. Все ушли к… часам к восьми.
– Начни с полуночи, – сказал я, и он кивнул.
– О'кей. – Какое-то время он работал молча, потом забормотал: – Давай-давай. В нем всего шестьсот мегов. Апгрейд делать не хотят. Говорят, все нормально, а на самом деле та-а-а-к медленно, так это задолбало, и быстрее не будет… О'кей? – резко оборвал он сам себя.
На мониторе появилось темное изображение: пустая автостоянка под нами.
– Полночь, – сказал прыщавый и уставился в монитор.
Через пятнадцать секунд изображение сменилось точно на такое же.
– Мы будем смотреть одно и то же пять часов подряд? – спросила Дебора.
– Прокрути, – посоветовал я, – пока не появятся фары или что-нибудь движущееся.
– А-атлична, – протянул он.
Прыщавый включил ускоренный прогон, картинки стали сменяться каждую секунду. Вначале они мало чем отличались друг от друга: все та же темная стоянка, один яркий всполох как бы за краем картинки. Примерно через полсотни кадров в поле зрения что-то появилось.
– Грузовик! – произнесла Дебора.
Наш компьютерный фанат покачал головой:
– Охрана.
Через секунду в кадре появилась машина охранников.
Он продолжал прокручивать кадры, картинки менялись, бесконечные и неизменные. Через каждые тридцать или сорок кадров появлялась машина охраны, потом – ничего. Еще несколько минут всего такого, и изображение застыло, потом довольно долго – вообще ничего.
– Труба, – произнес наш новый сальный друг. Дебора одарила его жестким взглядом:
– Камера сломалась?
Он посмотрел на нее, снова покраснел и отвернулся.
– Пижоны-охранники, – пояснил он. – Полные козлы. Каждую ночь типа в три часа? Они паркуются на другой стороне и ложатся спать. – Он показал сменяющиеся картинки на экране монитора – похожие, как близнецы. – Видите? Алло! Мистер безопасность, жлобина! Заработался? Вроде не особо.
Он издал носом влажный и глубокий звук, который, как я понял, должен был изображать смех. Повторил этот звук еще раз и вернулся к прокрутке картинок. И вдруг…
– Стой! – выкрикнул я.
На экране у двери под нами появился фургон. Картинка сменилась, и на следующей у фургона стоял человек.
– Ты можешь увеличить? – спросила Дебора.
– Дай увеличение, – сказал я.
Прыщавый подвинул курсор, выделил темную фигуру на экране и кликнул мышкой. Картинка прыжком приблизилась.
– Хорошего разрешения не получить, – заговорил он, – мало пикселей…
– Заткнись, – сказала Дебора.
Она с таким напряжением смотрела на экран, как будто собиралась его расплавить, впрочем, я сам смотрел точно так же. И догадываюсь почему.
Было темно, и человек все еще стоял слишком далеко, но по нескольким деталям я понял, что есть в нем что-то до странности знакомое; то, как он стоял, замерев в компьютерном изображении, то, как распределял вес на обе ноги, общее впечатление от его профиля. Непонятно и странно, но он как бы с чем-то согласовывался. И как только громкая волна сиплого смеха вырвалась с заднего сиденья моего мозга, до меня дошло, оглушающим аккордом концертного рояля, что на самом деле он ужасно напоминает…
– Декстер?.. – произнесла Дебора каким-то тихим и сдавленным, хриплым голосом.
Да, действительно. Напоминает Декстера.
Глава 23
Уверен, что Дебора отвела юного любителя грязных волос назад в холл, потому что, когда я снова поднял глаза, она стояла передо мной, одна. Несмотря на синий мундир, теперь она совсем не походила на копа. Выглядела Деб озабоченной, как будто не могла решить – кричать или плакать, как мамочка, которая узнала, что такой хороший и любимый сыночек по-крупному подставил ее.
– Ну? – потребовала она, и я согласен – у нее был на то повод.
– Не то чтобы слишком плохо, – сказал я. – А ты? Она пихнула ногой стул. Стул упал.
– Черт возьми, Декстер, брось умничать! Скажи мне что-нибудь. Скажи, что это был не ты! – Я не произнес ни слова. – Ну, тогда скажи мне, что это был ты! Просто скажи что-нибудь! Хоть что-нибудь!
Я покачал головой. По правде, сказать мне было нечего, и я снова покачал головой.
– Я достаточно уверен, что это не я. То есть я не думаю, что это я.
Даже для меня эти слова звучали так, как будто я крепко стою обеими ногами на тропе, ведущей в страну хромых ответов.
– Что это значит – «достаточно уверен»? – продолжала требовать Деб. – Значит ли это, что ты не совсем уверен? Что на записи мог быть ты?
– Ну… – Я выдал поистине блестящий и находчивый ответ. – Может быть. Не знаю.
– А «не знаю» означает, что ты не знаешь, сказать мне или нет, или что ты на самом деле не знаешь, ты ли это на записи?
– Я почти уверен, что это не я, Дебора, – повторил я. – Но я, правда, не знаю наверняка. Похоже на меня, так ведь?
– Черт! – сказала она и еще раз ударила ногой по стулу. Тот с грохотом врезался в стол. – Как ты можешь не знать, черт побери?
– Это довольно сложно объяснить.
– Попробуй!
Я открыл рот и впервые в жизни ничего не смог сказать. Как будто все вокруг не так уж плохо, а вся сообразительность куда-то ушла.
– У меня просто… у меня были эти… сны, но, Деб, я правда не знаю, – запинаясь, пробормотал я.
– Черт! Черт! ЧЕРТ! – С каждым словом Дебора пинала стул.
И очень трудно было не согласиться с ее анализом ситуации.
Все мои глупые мазохистские мечтания повернулись ко мне своим блестящим и насмешливым краем. Конечно, это не я – как я мог там быть? Разве бы я не знал, если бы это был я? Очевидно, нет, мой дорогой мальчик. Очевидно, ты вообще ничего не знаешь. Потому что наши темные и глубоко сумеречные маленькие мозги рассказывают нам кучу всяких разных историй, которые втекают в реальность и вытекают из нее, а вот видеозаписи не лгут.
Деб начала еще одну серию жестоких атак на стул и вдруг успокоилась. Ее лицо залилось краской, глаза стали похожи на глаза Гарри больше, чем когда-либо.
– Хорошо, – сказала она. – Значит, так.
Она моргнула, сделала паузу, потому что в этот момент до обоих нас дошло, что Деб только что произнесла одну из любимых фраз Гарри.
И всего на секунду Гарри возник в комнате между мной и Деборой, такими разными, и все же его, Гарри, детьми – двумя странными побегами его уникального наследия. Стальная осанка вдруг куда-то пропала, и Деб стала выглядеть совершенно по-человечески, я давно такого не видел. Она долго смотрела на меня, потом отвернулась.
– Ты мой брат, Деке, – сказала она.
Уверен, это не то, что она на самом деле намеревалась сказать.
– Никто тебя не осудит, – ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61