Ему претила роль строгого критика. Он закурил сигарету и встал за диваном, пристально вглядываясь в картину Дерватта, висевшую над камином. Не Дерватта, напомнил себе Том, а подделку Бернарда Тафтса. Картина называлась «Мужчина в кресле» и была написана в красно-коричневых тонах с какими-то желтыми прожилками, и, как все работы Дерватта, имела множество контуров, часто написанных более темными мазками, о которых говорили, что они вызывают головную боль; издали изображение казалось живым, даже слегка движущимся. У мужчины в кресле было смуглое обезьянье лицо с выражением, которое можно было бы назвать задумчивым, хотя и отсутствовала четкая прорисовка черт лица. Тому нравилось беспокойное (хотя человек сидел в кресле), тревожное настроение картины; ему нравилось также то, что картина была подделкой. Она занимала почетное место в его доме.
Еще одна картина Дерватта, висевшая в гостиной, называлась «Красные стулья». Среднего размера полотно, на котором были изображены две девочки лет десяти, сидящие на стульях с прямой спинкой в напряженной позе с широко раскрытыми испуганными глазами. И снова красно-желтые контуры стульев и фигур двоились и троились, и через несколько секунд (Том всегда думал, что с первого взгляда) зритель понимал, что фон, скорее всего, изображает пламя, а стулья в огне. Сколько может стоить такая картина? Шестизначная сумма в фунтах, большая шестизначная сумма. Может, даже больше. Все зависит от того, кто будет продавать ее на аукционе. Страховщик Тома всегда набавлял цену за эти две картины. Том не собирался их продавать.
Если вульгарному Дэвиду Притчарду удастся раскрыть подделки, это все равно не коснется «Красных стульев», которые были подлинником. Притчард не сможет ничего пронюхать и причинить вред. Притчард никогда не слышал о Бернарде Тафтсе. Приятные мелодии Франца Шуберта придали Тому сил и уверенности, несмотря на то что Элоиза играла по-любительски: но интонации, уважение к Шуберту присутствовали в ее игре, как и в «Мужчине в кресле» Дерватта — нет, Бернарда Тафтса — присутствовало уважение к Дерватту, когда Бернард писал, подделывая его стиль.
Том расслабил плечи, согнул пальцы и посмотрел на ногти. Все было скромно и прилично. Бернард Тафтс никогда не хотел брать свою часть растущего дохода от продажи поддельных картин, вспомнил Том. Бернард всегда брал ровно столько, чтобы хватало на жизнь в маленькой мастерской в Лондоне.
Если тип вроде Притчарда раскроет подделки — только каким образом? — Бернард Тафтс тоже будет изобличен, хоть он и мертв. Джеффу Константу и Эду Банбери придется ответить на вопрос, кто изготавливал подделки, и, конечно, Цинтия Граднор понимает это. Интересно, достаточно ли у нее уважения к ее бывшему возлюбленному Бернарду Тафтсу, чтобы не предавать его? Том почувствовал смелое и гордое желание защитить склонного к идеализму и ребячливого Бернарда, который погиб, спрыгнув со скалы в Зальцбурге, расплатившись за свои грехи.
Легенда Тома была такова: Бернард оставил свой вещевой мешок у него, когда он, Бернард, отправился искать комнату в отеле, потому что хотел поменять отель, а потом не вернулся. На самом деле Том последовал за Бернардом и видел, как тот спрыгнул со скалы. На следующий день Том сжег тело, как сумел, и заявил, что это тело Дерватта. И Тому поверили.
Забавно, если Цинтия до сих пор негодует, спрашивая себя: «А где все-таки тело Бернарда?». И Том знал, что она его ненавидит, как и парней из Бакмастерской галереи.
7
Самолет начал снижение с сильным креном на правое крыло, и Том уперся ногами в пол, насколько позволяло кресло. Элоиза сидела у окна (Том настоял на этом), из которого виднелись два изогнутых внутрь эффектных зубца танжерского порта, врезающихся в залив.
— Помнишь карту? Смотри, вот там порт! — сказал Том.
— Oui, mon cheri. — Элоизу, кажется, это не так взволновало, как его, но так же, как и он, она не отрывала глаз от круглого окна.
К сожалению, окно оказалось грязным и вид из него не слишком четким. Том наклонился, стараясь увидеть Гибралтар. Он не смог его рассмотреть, но заметил южный кусочек Испании, где находился Альхесирас. Все казалось на удивление крошечным.
Самолет выровнялся и повернул влево. Теперь за окном все исчезло. Затем правое крыло снова опустилось, и перед ними развернулась панорама — теперь значительно ближе — белые домишки с крошечными квадратиками окон. На земле самолет выруливал почти десять минут, люди расстегнули пристяжные ремни и с нетерпением ждали, когда можно будет покинуть свои места.
Они прошли в зал паспортного контроля с высоким потолком, где солнечный свет падал через высокие закрытые окна. Было очень жарко. Том снял летний пиджак и перекинул его через руку. Две медленно движущиеся очереди состояли, кажется, в основном из французских туристов, но там были также и марокканцы, некоторые из них — в джеллабах.
В следующем зале, где Том получил свой багаж, он обменял тысячу франков на дирхемы, затем спросил у темноволосой женщины, сидевшей в справочном бюро, как лучше всего добраться до центра. На такси. А сколько? Около пятидесяти дирхем, ответила она по-французски.
Элоиза проявила благоразумие, взяв меньше вещей, поэтому они вдвоем, не прибегая к помощи носильщика, сумели управиться со своими чемоданами. Еще дома Том напомнил Элоизе, что она сможет купить все необходимое в Марокко, и даже еще один чемодан для вновь приобретенных вещей.
— Пятьдесят до города, хорошо? — сказал Том шоферу такси, который открыл перед ним дверцу. — Отель «Минза». — Том знал, что в такси нет счетчиков.
— Садитесь, — последовал гортанный ответ на французском.
Том вместе с таксистом погрузил чемоданы.
Когда они ехали к городу, у Тома было такое чувство, будто машина мчится, как ракета. Это чувство возникло, скорее всего, из-за тряской дороги, а также ветра, дующего в открытое окно. Элоиза держалась за сиденье и за ручку сбоку. Пыль летела в окно водителя. Но по крайней мере дорога шла прямо, и они явно приближались к белым домам, которые Том видел из самолета.
Дома выросли с обеих сторон, это были кирпичные здания в четыре или шесть этажей. Они въехали на главную улицу, по тротуарам которой шествовали мужчины и женщины в сандалиях и безостановочно сновали дети, заставляя шофера резко тормозить. Это был несомненно настоящий город, пыльный, серый, заполненный покупателями и прогуливающимися жителями. Шофер повернул налево и через несколько ярдов остановился.
Отель «Минза». Том расплатился, добавив еще десять дирхем. Привратник в красной форме вышел, чтобы помочь ему с багажом.
Спустя несколько минут Том и Элоиза оказались в своем номере, термин, который Том всегда считал смехотворно элегантным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Еще одна картина Дерватта, висевшая в гостиной, называлась «Красные стулья». Среднего размера полотно, на котором были изображены две девочки лет десяти, сидящие на стульях с прямой спинкой в напряженной позе с широко раскрытыми испуганными глазами. И снова красно-желтые контуры стульев и фигур двоились и троились, и через несколько секунд (Том всегда думал, что с первого взгляда) зритель понимал, что фон, скорее всего, изображает пламя, а стулья в огне. Сколько может стоить такая картина? Шестизначная сумма в фунтах, большая шестизначная сумма. Может, даже больше. Все зависит от того, кто будет продавать ее на аукционе. Страховщик Тома всегда набавлял цену за эти две картины. Том не собирался их продавать.
Если вульгарному Дэвиду Притчарду удастся раскрыть подделки, это все равно не коснется «Красных стульев», которые были подлинником. Притчард не сможет ничего пронюхать и причинить вред. Притчард никогда не слышал о Бернарде Тафтсе. Приятные мелодии Франца Шуберта придали Тому сил и уверенности, несмотря на то что Элоиза играла по-любительски: но интонации, уважение к Шуберту присутствовали в ее игре, как и в «Мужчине в кресле» Дерватта — нет, Бернарда Тафтса — присутствовало уважение к Дерватту, когда Бернард писал, подделывая его стиль.
Том расслабил плечи, согнул пальцы и посмотрел на ногти. Все было скромно и прилично. Бернард Тафтс никогда не хотел брать свою часть растущего дохода от продажи поддельных картин, вспомнил Том. Бернард всегда брал ровно столько, чтобы хватало на жизнь в маленькой мастерской в Лондоне.
Если тип вроде Притчарда раскроет подделки — только каким образом? — Бернард Тафтс тоже будет изобличен, хоть он и мертв. Джеффу Константу и Эду Банбери придется ответить на вопрос, кто изготавливал подделки, и, конечно, Цинтия Граднор понимает это. Интересно, достаточно ли у нее уважения к ее бывшему возлюбленному Бернарду Тафтсу, чтобы не предавать его? Том почувствовал смелое и гордое желание защитить склонного к идеализму и ребячливого Бернарда, который погиб, спрыгнув со скалы в Зальцбурге, расплатившись за свои грехи.
Легенда Тома была такова: Бернард оставил свой вещевой мешок у него, когда он, Бернард, отправился искать комнату в отеле, потому что хотел поменять отель, а потом не вернулся. На самом деле Том последовал за Бернардом и видел, как тот спрыгнул со скалы. На следующий день Том сжег тело, как сумел, и заявил, что это тело Дерватта. И Тому поверили.
Забавно, если Цинтия до сих пор негодует, спрашивая себя: «А где все-таки тело Бернарда?». И Том знал, что она его ненавидит, как и парней из Бакмастерской галереи.
7
Самолет начал снижение с сильным креном на правое крыло, и Том уперся ногами в пол, насколько позволяло кресло. Элоиза сидела у окна (Том настоял на этом), из которого виднелись два изогнутых внутрь эффектных зубца танжерского порта, врезающихся в залив.
— Помнишь карту? Смотри, вот там порт! — сказал Том.
— Oui, mon cheri. — Элоизу, кажется, это не так взволновало, как его, но так же, как и он, она не отрывала глаз от круглого окна.
К сожалению, окно оказалось грязным и вид из него не слишком четким. Том наклонился, стараясь увидеть Гибралтар. Он не смог его рассмотреть, но заметил южный кусочек Испании, где находился Альхесирас. Все казалось на удивление крошечным.
Самолет выровнялся и повернул влево. Теперь за окном все исчезло. Затем правое крыло снова опустилось, и перед ними развернулась панорама — теперь значительно ближе — белые домишки с крошечными квадратиками окон. На земле самолет выруливал почти десять минут, люди расстегнули пристяжные ремни и с нетерпением ждали, когда можно будет покинуть свои места.
Они прошли в зал паспортного контроля с высоким потолком, где солнечный свет падал через высокие закрытые окна. Было очень жарко. Том снял летний пиджак и перекинул его через руку. Две медленно движущиеся очереди состояли, кажется, в основном из французских туристов, но там были также и марокканцы, некоторые из них — в джеллабах.
В следующем зале, где Том получил свой багаж, он обменял тысячу франков на дирхемы, затем спросил у темноволосой женщины, сидевшей в справочном бюро, как лучше всего добраться до центра. На такси. А сколько? Около пятидесяти дирхем, ответила она по-французски.
Элоиза проявила благоразумие, взяв меньше вещей, поэтому они вдвоем, не прибегая к помощи носильщика, сумели управиться со своими чемоданами. Еще дома Том напомнил Элоизе, что она сможет купить все необходимое в Марокко, и даже еще один чемодан для вновь приобретенных вещей.
— Пятьдесят до города, хорошо? — сказал Том шоферу такси, который открыл перед ним дверцу. — Отель «Минза». — Том знал, что в такси нет счетчиков.
— Садитесь, — последовал гортанный ответ на французском.
Том вместе с таксистом погрузил чемоданы.
Когда они ехали к городу, у Тома было такое чувство, будто машина мчится, как ракета. Это чувство возникло, скорее всего, из-за тряской дороги, а также ветра, дующего в открытое окно. Элоиза держалась за сиденье и за ручку сбоку. Пыль летела в окно водителя. Но по крайней мере дорога шла прямо, и они явно приближались к белым домам, которые Том видел из самолета.
Дома выросли с обеих сторон, это были кирпичные здания в четыре или шесть этажей. Они въехали на главную улицу, по тротуарам которой шествовали мужчины и женщины в сандалиях и безостановочно сновали дети, заставляя шофера резко тормозить. Это был несомненно настоящий город, пыльный, серый, заполненный покупателями и прогуливающимися жителями. Шофер повернул налево и через несколько ярдов остановился.
Отель «Минза». Том расплатился, добавив еще десять дирхем. Привратник в красной форме вышел, чтобы помочь ему с багажом.
Спустя несколько минут Том и Элоиза оказались в своем номере, термин, который Том всегда считал смехотворно элегантным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79