Он кивнул и помахал рукой неизвестно кому. Подойдя к школе имени Ноя Розуотера, закрытой на все лето, он остановился у флагштока, и его охватила неясная легкая грусть. Он меланхолично прислушался к глухому гулу внутри полого флагштока, когда железка на тросе, с которой был снят флаг раскачиваясь от легкого ветерка, ритмично ударяла по флагштоку, рождая в нем унылый гулкий отзвук.
Элиоту хотелось с кем-нибудь поделиться впечатлением от этих звуков, хотелось, чтобы кто-то вместе с ним их послушал. Но рядом никого не было, кроме собаки, провожавшей его, и он заговорил с собакой:
— Слышишь, какой это американский звук? Школа закрыта, занятия кончились, понимаешь? И флаг спустили. Такой грустный, такой американский звук. И слушать его надо бы на закате, когда поднимается вечерний ветерок, и все люди на свете садятся за ужин…
Он почувствовал комок в горле. Ему было хорошо.
Когда Элиот проходил мимо заправочной станции, из-за бензоколонок вынырнул молодой человек. Звали его Роланд Барри, и свихнулся он через десять минут после того, как его привели к присяге в форте имени Бенджамена Гаррисона. Ему назначили пенсию как полному инвалиду. Спятил он в ту минуту, как получил приказ — принять душ вместе с сотней других, совершенно голых ребят. Инвалидность у него была нешуточная. Роланд мог разговаривать только шепотом. Целыми днями он сидел около бензоколонок, притворяясь, что занят каким-то делом.
— Мистер Розуотер! — просипел он.
Элиот улыбнулся, протянул ему руку:
— Извините, пожалуйста, забыл ваше имя!
Но Роланд настолько не уважал себя, что ничуть не удивился, почему его забыл человек, к которому он в течение целого года забегал, по крайней мере, раз в день.
— Хотел поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь…
— За что?
— За жизнь, мистер Розуотер. Вы мне жизнь спасли, хотя она, может, того и не стоит.
— Что-то вы преувеличиваете, право!
— Вы один не смеялись надо мной после того, как со мной такое случилось. Может, вы и над стихами не будете смеяться. — И он сунул Элиоту в руку листок бумаги: — Я плакал, когда писал. Вот до чего они смешные. Вот до чего мне все смешно! — прошептал он и убежал.
Элиот растерянно прочел стихи. Вот они:
Колокола, волны,
Море, трели,
Реки, рояли,
Ручьи, свирели.
Водопады, гобои.
Пруды, тромбоны,
Лагуны, флейты
Озера, звоны.
Ты музыку слушай!
Упивайся водой,
Нам, бедным ягнятам,
Идти на убой.
Я люблю вас, Элиот.
Я плачу… Прощай!
Слезы и скрипки,
Сердца и цветы,
Цветы и слезы,
Розуотер, прости!
До закусочной у остановки автобуса Элиот дошел безо всяких приключений. Там сидел хозяин и одна посетительница. Это была четырнадцатилетняя красотка, беременная от своего отчима, причем этот отчим уже сидел в тюрьме. Фонд Розуотера оплачивал врачей, следивших за ее здоровьем; тот же Фонд сообщил полиции о преступлении отчима, а впоследствии нанял лучшего адвоката в штате Индиана, защищавшего его на суде.
Девочку звали Тони Уэйнрайт. Когда она пришла жаловаться Элиоту, он спросил, как она себя чувствует.
— Как сказать, — ответила она. — Не так уж мне плохо. Вроде как в кино снялась — все меня знают.
Сейчас она пила кока-колу и читала журнал «Американский следопыт» . Она кинула на Элиота быстрый взгляд, но больше на него ни разу не посмотрела.
— Один билет до Индианаполиса, пожалуйста.
— Только туда или туда и обратно, Элиот?
Элиот решительно сказал:
— Нет, только туда.
Тони чуть не опрокинула стакан, но вовремя подхватила его.
— Один билет до Индианаполиса! — громко повторил хозяин. — Прошу вас, сэр! — Он сердито проштамповал билет вручил Элиоту и резко отвернулся. Больше и он на Элиота ни разу не взглянул.
Элиот никак не почувствовал возникшего напряжения. Он подошел к журнальной и книжной стойке — поискать, что ему взять почитать в дорогу. Его заинтересовал «Следопыт» , он перелистал журнал, прочитал сообщение о том, как в 1934 году в Иеллоустонском заповеднике медведь отгрыз голову семилетней девочке. Элиот положил журнал на место и взял дешевенькую книжку Килгора Траута «Трехлетний отпуск из Пангалактики» .
Вдали глухо пробурчал гудок автобуса.
Когда Элиот садился в автобус, появилась Диана Луун Ламперс. Она плакала. В руках у нее был белый телефон марки «Принцесса». Оборванный шнур волочился по земле.
— Мистер Розуотер! — всхлипнула она.
И вдруг грохнула телефон оземь, у самого входа в автобус:
— Не нужен мне телефон. Больше звонить некому, больше мне никто не позвонит!
Элиоту стало жаль ее, но он не понял, кто она такая:
— Виноват, не совсем понимаю!
— Как? Да это же я, мистер Розуотер! Это я, Диана. Диана Луун Ламперс!
— Рад познакомиться.
— Познакомиться ? Со мной?
— Да, да, вот именно , только… только я не совсем понял — при чем тут телефон?
— Да вы же единственный человек, кому я звонила.
— Как же так? — с недоумением спросил он. — У вас, наверное, есть много других знакомых?
— Ах, мистер Розуотер! — зарыдала она, припав к дверце автобуса. — Вы же мой единственный друг!
— Ну, вы еще много друзей заведете! — обнадежил ее Элиот.
— Ох, господи! — всхлипнула она.
— Может быть, вам примкнуть к какой-нибудь церкви.
— Вы моя церковь! Вы мое все! Вы мое правительство! Вы мой супруг! Вы — все мои друзья!
Такая ответственность несколько озадачила Элиота:
— Право, это очень любезно с вашей стороны. Желаю вам всего хорошего! А мне пора ехать, честное слово! — И он помахал ей рукой: — Прощайте!
Элиот сел в автобус и стал читать «Трехдневный Отпуск из Пангалактики» . Около автобуса поднялась какая-то суета, но Элиот не подозревал, что это имеет к нему отношение. Он так увлекся книгой, что даже не заметил, когда автобус тронулся. Книга была поистине захватывающей — в ней шел рассказ об участнике космической экспедиции, работавшей уже в космическом веке. Героя звали сержант Раймонд Бойль. Экспедиция уже долетела до самого конца Вселенной, до ее предела. Выяснилось, что за местом, где они находились, абсолютно ничего не было, и сейчас экспедиция налаживала сигнальную систему, чтобы попытаться принять хоть какие-нибудь, хотя бы самые слабые сигналы из этой черной бархатной пустоты.
Сержант Бойль был родом с Земли. Он был единственным землянином в экспедиции. Точнее говоря, он был единственным существом с Млечного Пути. Все остальные члены экспедиции были набраны откуда попало. Экспедиция была организована совместными усилиями примерно двухсот галактик. Бойль не занимался техникой. Он был преподавателем английского языка. Дело было в том, что во всей известной ученым Вселенной только на Земле люди разговаривали. Языки были монополией землян. На всех других известных планетах общение шло телепатическим путем, так что земляне могли получить отличные места преподавателей языков где угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Элиоту хотелось с кем-нибудь поделиться впечатлением от этих звуков, хотелось, чтобы кто-то вместе с ним их послушал. Но рядом никого не было, кроме собаки, провожавшей его, и он заговорил с собакой:
— Слышишь, какой это американский звук? Школа закрыта, занятия кончились, понимаешь? И флаг спустили. Такой грустный, такой американский звук. И слушать его надо бы на закате, когда поднимается вечерний ветерок, и все люди на свете садятся за ужин…
Он почувствовал комок в горле. Ему было хорошо.
Когда Элиот проходил мимо заправочной станции, из-за бензоколонок вынырнул молодой человек. Звали его Роланд Барри, и свихнулся он через десять минут после того, как его привели к присяге в форте имени Бенджамена Гаррисона. Ему назначили пенсию как полному инвалиду. Спятил он в ту минуту, как получил приказ — принять душ вместе с сотней других, совершенно голых ребят. Инвалидность у него была нешуточная. Роланд мог разговаривать только шепотом. Целыми днями он сидел около бензоколонок, притворяясь, что занят каким-то делом.
— Мистер Розуотер! — просипел он.
Элиот улыбнулся, протянул ему руку:
— Извините, пожалуйста, забыл ваше имя!
Но Роланд настолько не уважал себя, что ничуть не удивился, почему его забыл человек, к которому он в течение целого года забегал, по крайней мере, раз в день.
— Хотел поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь…
— За что?
— За жизнь, мистер Розуотер. Вы мне жизнь спасли, хотя она, может, того и не стоит.
— Что-то вы преувеличиваете, право!
— Вы один не смеялись надо мной после того, как со мной такое случилось. Может, вы и над стихами не будете смеяться. — И он сунул Элиоту в руку листок бумаги: — Я плакал, когда писал. Вот до чего они смешные. Вот до чего мне все смешно! — прошептал он и убежал.
Элиот растерянно прочел стихи. Вот они:
Колокола, волны,
Море, трели,
Реки, рояли,
Ручьи, свирели.
Водопады, гобои.
Пруды, тромбоны,
Лагуны, флейты
Озера, звоны.
Ты музыку слушай!
Упивайся водой,
Нам, бедным ягнятам,
Идти на убой.
Я люблю вас, Элиот.
Я плачу… Прощай!
Слезы и скрипки,
Сердца и цветы,
Цветы и слезы,
Розуотер, прости!
До закусочной у остановки автобуса Элиот дошел безо всяких приключений. Там сидел хозяин и одна посетительница. Это была четырнадцатилетняя красотка, беременная от своего отчима, причем этот отчим уже сидел в тюрьме. Фонд Розуотера оплачивал врачей, следивших за ее здоровьем; тот же Фонд сообщил полиции о преступлении отчима, а впоследствии нанял лучшего адвоката в штате Индиана, защищавшего его на суде.
Девочку звали Тони Уэйнрайт. Когда она пришла жаловаться Элиоту, он спросил, как она себя чувствует.
— Как сказать, — ответила она. — Не так уж мне плохо. Вроде как в кино снялась — все меня знают.
Сейчас она пила кока-колу и читала журнал «Американский следопыт» . Она кинула на Элиота быстрый взгляд, но больше на него ни разу не посмотрела.
— Один билет до Индианаполиса, пожалуйста.
— Только туда или туда и обратно, Элиот?
Элиот решительно сказал:
— Нет, только туда.
Тони чуть не опрокинула стакан, но вовремя подхватила его.
— Один билет до Индианаполиса! — громко повторил хозяин. — Прошу вас, сэр! — Он сердито проштамповал билет вручил Элиоту и резко отвернулся. Больше и он на Элиота ни разу не взглянул.
Элиот никак не почувствовал возникшего напряжения. Он подошел к журнальной и книжной стойке — поискать, что ему взять почитать в дорогу. Его заинтересовал «Следопыт» , он перелистал журнал, прочитал сообщение о том, как в 1934 году в Иеллоустонском заповеднике медведь отгрыз голову семилетней девочке. Элиот положил журнал на место и взял дешевенькую книжку Килгора Траута «Трехлетний отпуск из Пангалактики» .
Вдали глухо пробурчал гудок автобуса.
Когда Элиот садился в автобус, появилась Диана Луун Ламперс. Она плакала. В руках у нее был белый телефон марки «Принцесса». Оборванный шнур волочился по земле.
— Мистер Розуотер! — всхлипнула она.
И вдруг грохнула телефон оземь, у самого входа в автобус:
— Не нужен мне телефон. Больше звонить некому, больше мне никто не позвонит!
Элиоту стало жаль ее, но он не понял, кто она такая:
— Виноват, не совсем понимаю!
— Как? Да это же я, мистер Розуотер! Это я, Диана. Диана Луун Ламперс!
— Рад познакомиться.
— Познакомиться ? Со мной?
— Да, да, вот именно , только… только я не совсем понял — при чем тут телефон?
— Да вы же единственный человек, кому я звонила.
— Как же так? — с недоумением спросил он. — У вас, наверное, есть много других знакомых?
— Ах, мистер Розуотер! — зарыдала она, припав к дверце автобуса. — Вы же мой единственный друг!
— Ну, вы еще много друзей заведете! — обнадежил ее Элиот.
— Ох, господи! — всхлипнула она.
— Может быть, вам примкнуть к какой-нибудь церкви.
— Вы моя церковь! Вы мое все! Вы мое правительство! Вы мой супруг! Вы — все мои друзья!
Такая ответственность несколько озадачила Элиота:
— Право, это очень любезно с вашей стороны. Желаю вам всего хорошего! А мне пора ехать, честное слово! — И он помахал ей рукой: — Прощайте!
Элиот сел в автобус и стал читать «Трехдневный Отпуск из Пангалактики» . Около автобуса поднялась какая-то суета, но Элиот не подозревал, что это имеет к нему отношение. Он так увлекся книгой, что даже не заметил, когда автобус тронулся. Книга была поистине захватывающей — в ней шел рассказ об участнике космической экспедиции, работавшей уже в космическом веке. Героя звали сержант Раймонд Бойль. Экспедиция уже долетела до самого конца Вселенной, до ее предела. Выяснилось, что за местом, где они находились, абсолютно ничего не было, и сейчас экспедиция налаживала сигнальную систему, чтобы попытаться принять хоть какие-нибудь, хотя бы самые слабые сигналы из этой черной бархатной пустоты.
Сержант Бойль был родом с Земли. Он был единственным землянином в экспедиции. Точнее говоря, он был единственным существом с Млечного Пути. Все остальные члены экспедиции были набраны откуда попало. Экспедиция была организована совместными усилиями примерно двухсот галактик. Бойль не занимался техникой. Он был преподавателем английского языка. Дело было в том, что во всей известной ученым Вселенной только на Земле люди разговаривали. Языки были монополией землян. На всех других известных планетах общение шло телепатическим путем, так что земляне могли получить отличные места преподавателей языков где угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45