из кисета появились, в свою очередь, серый, скомканный табачный картуз из бумаги, несколько пуговиц, медный гребешок и фосфорные спички, перемешанные с каким-то неопределенным сором.
- Что глаза выпучил? Трубки, что ли, не видал? - полунасмешливо произнес Захар, обращая впервые соколиные глаза свои на собеседника, который с какой-то особенною хвастливою лихостию работал веслами.
- Как не видать! Хоша сам не пробовал, что за трубка за такая, а видал не однова, - возразил словоохотливо Гришка, продолжая грести. - У нас, вестимо, в диковинку: никто этим не занимается; знамо, занятно!.. У тебя и табак-то, как видно, другой: не тем дымом пахнет; у нас коли курит кто, так все больше вот эти корешки... Я чай, и это те же корешки, только ты чего-нибудь подмешиваешь?..
- Да, много видал ты таких корешков!
- А то что же?
- Мериканский настоящий, Мусатова фабрики, - отвечал не без значения Захар и отплюнул при этом на сажень, производя губами шипение, похожее на фырканье осердившейся кошки.
Последовало молчание.
- Что ж ты вчера не приходил? - начал опять Гришка. - Я прождал тебя, почитай, целое утро, да и старик тоже... Уж он ругал тебя, ругал.
Захар прищурил глаза, поглядел на собеседника, пустил струю дыма, плюнул и небрежно отвернулся.
- Я, говорит, с него за прогул, говорит, возьму, - подхватил приемыш.
- Эка важность! Мы и сами счет знаем, - сказал Захар тоном глубочайшего равнодушия. - Велик больно форс берет на себя - вот что! Да нет, со мной не много накуражится!
Гришка засмеялся.
- Чего ты? - спросил Захар.
- То-то, думаю, не худо ему наскочить на зубастого: такой-то бедовый, и боже упаси! Так тебя и крутит...
- Стало, ты ему не родня? - перебил Захар.
- Нет, я им чужой, - сухо отвечал Гришка.
- В наймах живешь?
- Нет, из одежи... из хлеба, - с явным принуждением проговорил Гришка.
- Ну, что, каков хозяин? - спросил Захар далеко уже не с тем пренебрежением, какое обнаруживал за минуту; голос его и самые взгляды сделались как будто снисходительнее. Всякий работник, мало-мальски недовольный своим положением, с радостью встречает в семействе своего хозяина лицо постороннее и также недовольное. Свой брат, следовательно! А свой своего разумеет; к тому же две головы нигде не сироты.
- А вот погоди, - отвечал, посмеиваясь, приемыш, - сам увидишь; коли хороших не видал, авось, может статься, и понравится.
- Что ж, собака?
- Собака! - отвечал Гришка, молодцевато тряхнув волосами, но тут же проворно оглянулся назад.
Захар засмеялся.
- Ну, должно быть, задал же он тебе страху, - сказал он.
- А что?
- Слово окажешь, да оглянешься! "Такой, сякой", а сам все туда, на берег, посматриваешь...
- Вот! Я нетто из страха? - хвастливо вымолвил Гришка. - Того и гляди просмотришь пристань: отнесет быстриною... Что мне его бояться? Я ему чужой - власти никакой не имеет... Маленько что, я и сам маху не дам!
Не зная Глеба и отношений его к домашним, можно было в самом деле подумать, взглянув в эту минуту на Гришку, что он в грош не ставил старика и на волос его не боялся; молодецкая выходка приемыша показывала в нем желание занять выгодное место в мнении нового товарища. Даже щеки его разгорелись: так усердно добивался он этой цели.
- Вон, никак, старик-ат идет нам навстречу; давно, знать, не видались! - сказал Захар.
С именем Глеба приемыш невольно выпрямился и принялся работать веслами не в пример деятельнее прежнего. Захар, с своей стороны, также изменил почему-то свою величественную позу: он опустил ноги в отверстие челнока, поправил картуз и стал укладывать в кисет табак и трубку.
- Какое у тебя все приглядное, как посмотрю, - сказал Гришка, понижая голос, - вишь, мешочек-то, куда табак кладешь, словно у купца; а что, дорого дал?
- Кисет-то! - отвечал Захар, небрежно запрятывая его в карман. - Нет, дешево обошлось: подарили... Мы мало что покупаем, у нас есть приятели...
Голос Глеба, который кричал Гришке грести одним правым веслом, послышался в ту минуту на площадке. Захар и Гришка переглянулись и замолчали.
Пять минут спустя челнок приставал к берегу.
- Давно бы, кажись, время здесь быть; не много рук - посылать за тобой! - отрывисто сказал Глеб.
- Здорово, хозяин, - начал было с развязностию Захар, но старик перебил его:
- Знамо, здорово... Не о том речь, не тот, примерно, наш разговор был вот что! Сказывал, на другой день придешь; а где он, тот день-то?.. Парня нарочно посылал; прождал все утро; время только напрасно прошло...
Глеб покосился на Гришку; но тотчас же отвел глаза, когда Захар произнес:
- Как быть... маненько того... подгулял...
- То-то подгулял! Завалился спать - забыл встать! Я эвтаго не люблю, подхватил старик, между тем как работник запрятывал под мышку гармонию, - я до эвтих до гулянок не больно охоч... Там как знаешь - дело твое, а только, по уговору по нашему, я за день за этот с тебя вычту - сколько, примерно, принадлежит получить за один день, столько и вычту... У меня, коли жить хочешь, вести себя крепко, дело делай - вот что! Чтоб я, примерно, эвтаго баловства и не видел больше.
С самого начала этого объяснения Гришка не отрывал глаз от Захара: он смотрел на него с каким-то живым, отчасти даже подобострастным, полным ожидания любопытством. Так смотрит мальчик на воина в полном вооружении; так неопытный юноша, в душе которого таятся, однако ж, гибельные семена мотовства, неудовлетворенных страстей и разврата, смотрит на современного ловласа; так, наконец, другой юноша, пылкий, но непорочный, смотрит на великого артиста или художника и вообще на всякого человека, выходящего из ряда обыкновенных людей. Невзирая на присутствие Глеба, невзирая на недовольное, сумрачное расположение старика, Гришка не мог скрыть радости, которую пробуждало в нем новое знакомство; он бился изо всей мочи, чтобы подвернуться как-нибудь на глаза Захару и снова поменяться с ним одним из тех лестных взглядов взаимного соучастия, каким поменялись они, заслышав на берегу голос Глеба. Мысль сойтись, сдружиться с Захаром не давала покоя приемышу.
К сожалению, во все продолжение утра не довелось ему перемолвить с ним слова. Глеб тотчас же усадил нового батрака за дело. Нетерпеливый, заботливый старик, желая убедиться скорее в степени силы и способностей Захара, заставил его, по обыкновению своему, переделать кучу самых разнообразных работ и во все время не спускал с него зорких, проницательных глаз.
Здесь нам необходимо остановиться: следует короче ознакомить читателя с личностью Захара - личностью, которая, к сожалению, заметно начинает распространяться в простонародье вместе с размножением фабрик. Не лишним будет сказать прежде всего несколько слов о том, что такое фабричная жизнь и какие элементы вносит она в крестьянское семейство: этим способом мы сделаем половину дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105