Ритуал взвешивания состоял из рукопожатий, молчаливого топтанья вокруг весов, вывешивания результатов – сначала это привлекло внимание Декера, но через некоторое время его мысли снова вернулись к Скинку. Ему казалось, что Скинк начал распутывать эту историю, а могло быть и так, что он заканчивал процесс ее распутывания и что при всех его лесных представлениях о жизни, он был человеком, на которого можно было положиться по-настоящему. Декер хотел бы, чтобы здесь поблизости оказался Джим Тайл, чтобы вразумить Скинка или, по крайней мере, посоветовать Декеру, как с ним справиться.
Раздался взрыв аплодисментов со стороны помоста, и остальная часть толпы поднялась на цыпочки, вытягивая шеи, чтобы увидеть. Поджарый, загорелый и, по-видимому, хорошо известный рыболов красовался, демонстрируя связку из трех огромных окуней так, как боксер-победитель размахивает своим чемпионским поясом. Счетчик поднялся по ступенькам и написал мелом «21-7» рядом с именем Эда Сперлинга. Он обставил всех остальных на четыре фунта и тем самым стал новым лидером «Кэджан Инвитейшнл Басс Клэссик».
Приветливо улыбаясь, Шустрый Эдди Сперлинг спустил жирную рыбу в гигантский аквариум и сжал руки над головой. По привычке и без особой цели Декер отщелкал несколько кадров.
Жулики в зеленой лодке прибыли за десять минут до последнего срока. На их лицах не было улыбок, предназначенных для поклонников. На веревке было всего четыре окуня, включая тех двух худосочных, которых Скинк пометил накануне ночью в рыбьей ловушке. Декер отщелкал – четыре снимка прежде, чем мошенники опрокинули свой улов на весы и погрузились в мрачное молчание.
– Восемь четырнадцать, – монотонно прогудел весовщик в мегафон. Десятое место, подумал Декер, это был не Локхарт, но все же неплохо.
Лодка Дики подошла к причалу последней. Толпа шелестела и двигалась, некоторые рыболовы вытягивали шеи и нервно что-то бормотали, но немногие притворялись, что не заметили прибытия чемпиона. Эд Сперлинг со щелчком открыл банку «Будвайзера» и повернулся спиной к помосту. Он разговаривал с большой шишкой из компании «Стран Лайн».
Дики Локхарт стянул свои очки, разгладил костюм и прошелся гребнем по неестественно блестящим волосам. Все это он сделал, еще не выпрыгнув из лодки.
– Эй! – сказал он, когда кто-то из болельщиков окликнул его по имени. – Как ты? Эй, вы там! Рад вас видеть. – И стал пробиваться через толпу зрителей. Съемочная группа «Рыбной лихорадки» снимала его победоносный марш.
Рулевой Дики, местный парень, оставался на коленях на корме лодки, пытаясь вытащить рыбу из садка. Казалось, он тянул время. В конце концов даже Эд Сперлинг повернулся, чтобы поглядеть.
Всего было пять окуней, очень славных к тому же. Декер прикинул, что самый маленький из них весит фунта четыре, самый большой был просто огромен. Он был цвета жженого мха и формы старого пня. Его глаза были выпучены, пасть у него была, как подойник.
Помощник Дики Локхарта пронес связку рыбы через гудящую толпу к весовщику, который опрокинул их в пластиковую корзину для стирки. Первым на весы попал хог: двенадцать фунтов семь унций. Когда показатели веса появились на официально утвержденном циферблате «Ролекс», кое-кто из толпы присвистнул и захлопал в ладоши.
Десять тысяч, подумал Декер, именно так. Он щелкнул Дики, вытирающего свои очки цветным платком.
Дальше пошло взвешивание всей связки.
– Тридцать девять, – проблеял весовщик. – У нас есть победитель!
Декер отметил, что аплодисменты не были ни единодушными, ни излишне восторженными, если не считать сочащихся пивом братьев Ранделлов, самых лояльных почитателей Дики.
– Универсал! – сердито заорал окунелов из Заповедника.
– Под суд его! – завопил другой, один из людей Эда Сперлинга.
Дики Локхарт игнорировал их. Он ухватился за оба конца веревки, чтобы фотографам было лучше видно. Он знал, что документальные снимки были основой рекламы продукции в журналах, посвященных спорту и природе. Каждый из многочисленных спонсоров Дики хотел особой фотографии их звезды и улова, выигравшего приз, и Локхарт шумно старался им угодить. Ко времени, когда он кончил позировать и вывалил большую рыбину в аквариум, окуни были настолько мертвы, что пошли ко дну, как камни. Счетчик написал мелом на большой доске «30-9» рядом с именем Дики Локхарта.
У Р. Дж. Декера кончилась пленка, но он не потрудился перезарядить камеру. Это было потерей времени.
Весовщик передал Дики Локхарту два чека и три комплекта ключей.
– Как раз то, что мне надо, – пошутила звезда телеэкрана, – еще одну чертову лодку.
Р. Дж. Декер не мог дождаться, когда путь освободится. Он завел нанятую им машину, анемичную малолитражку и помчался так быстро, как только она позволяла. На дороге 51 его обогнал сверкающий «Джип» с фургоном на скорости минимум в девяносто. Шофер походил на Эда Сперлинга. У пассажира были ослепительные, соломенного цвета волосы и спортивный костюм цвета само для бега трусцой. Оба они казались очень занятыми беседой.
В мотеле тощий молодой клерк за конторкой сделал Декеру знак выйти в коридор.
– Я дал ключи вашей знакомой даме, – сказал он, подмигивая. – Не думаю, что вы будете в обиде.
– Конечно, нет, – сказал Декер. Кетрин – она все же приехала. Он почти бежал к своей комнате.
Войдя в комнату, Декер сразу же осознал, что Скинка больше нельзя причислять к вменяемым: он перескочил одним махом грань, отделяющую эксцентричную личность от социопата.
На полу лежала связанная Лэни Голт. Не просто связанная, но связанная крепко, перепеленутая, как мумия, от плеч до лодыжек восьмидесятифутовой мононитью, рыболовной леской.
По крайней мере, она была жива. Ее глаза были широко раскрыты, но, поскольку он видел их перевернутыми, трудно было понять их выражение. Декер заметил, что она была обнаженной, если не считать трусиков-бикини и серых полотняных туфель на резиновой подошве фирмы «Рибок». Ее рот был запечатан. Скинк несколько раз обвязал кусок клейкой ленты вокруг головы Лэни, плотно прижав и склеив ее кудрявые темные волосы. Декер решил оставить клейкую ленту напоследок.
– Не двигайся, – сказал Декер, как если бы она собиралась выйти за сигаретами. Из своего мешка с камерой Декер выудил карманный нож. Он встал на колени рядом с Лэни и начал перепиливать крепкие путы.
Скинк обернул ее примерно четыреста раз, крутил ее, как катушку, и для того, чтобы ее освободить, по-видимому, потребовалось бы не менее тридцати минут. Особенно осторожно он действовал, снимая клейкую ленту с ее рта.
– Боже, – задыхалась она, разглядывая багровые борозды на своем теле. Декер помог ей добраться до постели и передал блузу из ее сумки.
– Знаешь, – сказала Лэни, спокойная, как всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102