– Позвольте мне подойти к отцу!
– Нет, вы останетесь вне пределов его досягаемости. Я не доверяю ему, он может причинить вам вред, чтобы добиться собственного освобождения.
– Он ничего мне не сделает! – Придя в бешеную ярость, Кэтрин старалась освободиться из железных пальцев. – Я его дочь! Не судите обо всех по собственной семье, милорд!
– Стойте здесь, или я уведу вас из этой камеры, мадам. – Девлин не шевельнулся, его лицо осталось холодным и неподвижным. – Решение за вами.
По его безапелляционному тону Кэтрин поняла, что сопротивляться бесполезно. Дернув головой в знак согласия, она вывернулась из его руки и снова обернулась к отцу. Несколько мгновений она молча, широко раскрытыми глазами смотрела на тяжелые металлические цепи, сковывавшие его кисти и лодыжки. Свет факела падал на спутанную бороду, на рассыпавшиеся по плечам сальные волосы и на грязную, изношенную одежду. Жалость боролась в Кэт с отвращением к этому неопрятному созданию, которое было ее отцом.
– Отец… как вы? – наконец спросила она. – С нами плохо обращаются?
– По мнению норманнов, это великолепное обращение! – злобно воскликнул Уолтер, с ненавистью глядя на высокого норманна, стоящего рядом с его дочерью. – Кэтрин, я думал, у тебя хватит разума выбрать себе лучшую, чем эта, компанию. Почему ты так запросто разговариваешь с этим нормандским лордом?
Подбирая ответ, Кэтрин пристально вглядывалась в изможденное лицо узника. Он покинул дом нежным, ласково шутившим отцом, который трепал ее за подбородок и называл своей очаровательной крошкой, а сейчас его черты носили печать безжалостной, всепоглощающей ненависти, которая граничила с безумием.
– Норманны пришли в Челтенхем, отец, – медленно произнесла она. – Этот лорд по приказу Вильгельма пришел захватить наш дом, и я, как часть трофеев, по указу короля отдана в его распоряжение.
Взгляд ее отца метнулся к мужчине, небрежно прислонившемуся к сырой стене. Уолтер хорошо знал этого свирепого нормандского лорда и делал все, что мог, чтобы избежать хоть малейшей стычки с ним, – а теперь этот человек здесь с его дочерью!
– Ты думаешь, я встретила его с распростертыми объятиями? – Кэтрин обидели бессердечные отцовские слова. – По-твоему, я бросилась к нему, предлагая взять единственную девичью ценность, которую берегла для мужа? Нет, дорогой отец, этого я не сделала! – Теперь в ее голосе прозвучала насмешка, но, взяв себя в руки, Кэт обратилась к отцу с вопросом, который не давал ей покоя последние месяцы. – А почему вы не рассказали своей семье о том, что замышляете? Почему вы оставили нас, не предупредив о том, что может произойти, если вы проиграете свою хитроумную игру? Вы подумали о своей жене и ребенке, отец? Неужели вас ничуть не заботило наше благополучие?
На мгновение, пока Уолтер, раскрыв рот, смотрел на разгневанную дочь, в воздухе повисла тишина, а затем он, потупившись, покачал головой:
– Я знал, что твоя мать больна и не может уехать. Ночью я получил известие – и исчез. Я надеялся, что норманны не причинят зла больной женщине и молодой девушке благородного происхождения. – Он бросил горький, осуждающий взгляд на Девлина. – Но я, видимо, ошибался. Норманны не знают, что такое честь.
Я знал, что твоя мать больна и не может уехать. Ночью я получил известие – и исчез. Я надеялся, что норманны не причинят зла больной женщине и молодой девушке благородного происхождения. – Он бросил горький, осуждающий взгляд на Девлина. – Но я, видимо, ошибался. Норманны не знают, что такое честь.
– Это не норманны вели себя недостойно, а вы, отец! – взорвалась Кэтрин, не дав Девлину отреагировать на оскорбление. – Вы убежали, как паршивый трус, испугавшись гнева Вильгельма, забыв об умирающей жене, которая переживала за вас!
– Как там миледи? – побледнев, с запозданием поинтересовался Уолтер. – Она… она чувствует себя хорошо?
– О да! Гораздо лучше, чем ее дочь или муж! – бросила Кэтрин. – Леди Элизабет больше не знает ни боли, ни страдания, милорд. Она умерла в тот час, когда норманны захватили наш дом. – Кэт не обратила внимания на то, что ее отец отрывисто вздохнул, ее собственные боль и тоска по матери разжигали ее гнев. – Вам от этого легче? Вам легче знать, что ваша жена умерла в одиночестве и рядом с ней не было даже ее ребенка, который мог бы ее утешить? – Подавленные рыдания клокотали у Кэтрин в горле; она смотрела на отца и видела его таким, каким он был на самом деле: эгоистичным, трусливым и лживым. И Кэт стало стыдно, что она его дочь.
Гордо выпрямившись, Кэт скованно прошла к двери и остановилась перед Робертом. У нее было такое чувство, что он догадывается о ее внутренних мучениях и сочувствует ей. Девлин положил ей на плечи сильную руку, чтобы проводить из камеры, и Кэтрин почувствовала облегчение, как будто Роберт передал ей часть своей силы и уменьшил терзавшую ее боль. Когда дверь за ними закрылась, скрипучий, полный злости голос отца прогремел в тишине:
– Да, хорошо, что твоя мать умерла и не дожила до такого позора, когда ее дочь легла в постель норманна!
Роберт негодующе зарычал и снова повернулся к камере, но Кэт, покачав головой, одной рукой сжала его руку:
– Не нужно, господин. Оставьте его.
Теперь ничто уже не имело значения. Да, отец опозорил ее, но она не принимала участия в том, что Уолтер нарушил присягу королю и организовал против него заговор, и не поступилась своей честью. Кэт не выбирала свою судьбу, все свалилось на нее помимо ее воли, но она старалась вести себя достойно.
Они оба молчали, когда Роберт вел Кэтрин обратно в спальню, но Кэт чувствовала, что его что-то тревожит, и не удивилась, когда Девлин тихо заговорил о Джоне:
– Есть дело, о котором я хочу поговорить с вами, дорогая. Сегодня утром я виделся с Вильгельмом и со своим братом. Было решено, что мы с Джоном снова встретимся на арене чести. Он оспаривает мои права на вас, и я принял его вызов. – Прижав палец к губам Кэтрин, Роберт остановил ее протест: – Нет, возражать не имеет смысла, поединок будет завтра.
– Но, милорд! – воскликнула Кэт, схватив Роберта за рукав. – Джон приходил сюда сегодня… чтобы предупредить меня. Но я уверена, он замышляет предательство…
– Руфус уже рассказал мне, милая, – перебил ее Роберт и обнял дрожащую девушку. – Не бойтесь, я знаю, что Джону нельзя подставлять спину.
Покусывая нижнюю губу, Кэтрин покачала головой. Девлин не прислушался к ее предупреждению, он считал, что может разделаться с Джоном, но Кэт видела блеск в глазах Джона и его самоуверенную улыбку. Джон ни на миг не сомневался в своей победе.
– Кэтрин, – коснувшись пальцами ее подбородка, Девлин поднял ей голову и заглянул в потемневшие глаза, – послезавтра вы будете моей, и уже никто не сможет ничего возразить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Нет, вы останетесь вне пределов его досягаемости. Я не доверяю ему, он может причинить вам вред, чтобы добиться собственного освобождения.
– Он ничего мне не сделает! – Придя в бешеную ярость, Кэтрин старалась освободиться из железных пальцев. – Я его дочь! Не судите обо всех по собственной семье, милорд!
– Стойте здесь, или я уведу вас из этой камеры, мадам. – Девлин не шевельнулся, его лицо осталось холодным и неподвижным. – Решение за вами.
По его безапелляционному тону Кэтрин поняла, что сопротивляться бесполезно. Дернув головой в знак согласия, она вывернулась из его руки и снова обернулась к отцу. Несколько мгновений она молча, широко раскрытыми глазами смотрела на тяжелые металлические цепи, сковывавшие его кисти и лодыжки. Свет факела падал на спутанную бороду, на рассыпавшиеся по плечам сальные волосы и на грязную, изношенную одежду. Жалость боролась в Кэт с отвращением к этому неопрятному созданию, которое было ее отцом.
– Отец… как вы? – наконец спросила она. – С нами плохо обращаются?
– По мнению норманнов, это великолепное обращение! – злобно воскликнул Уолтер, с ненавистью глядя на высокого норманна, стоящего рядом с его дочерью. – Кэтрин, я думал, у тебя хватит разума выбрать себе лучшую, чем эта, компанию. Почему ты так запросто разговариваешь с этим нормандским лордом?
Подбирая ответ, Кэтрин пристально вглядывалась в изможденное лицо узника. Он покинул дом нежным, ласково шутившим отцом, который трепал ее за подбородок и называл своей очаровательной крошкой, а сейчас его черты носили печать безжалостной, всепоглощающей ненависти, которая граничила с безумием.
– Норманны пришли в Челтенхем, отец, – медленно произнесла она. – Этот лорд по приказу Вильгельма пришел захватить наш дом, и я, как часть трофеев, по указу короля отдана в его распоряжение.
Взгляд ее отца метнулся к мужчине, небрежно прислонившемуся к сырой стене. Уолтер хорошо знал этого свирепого нормандского лорда и делал все, что мог, чтобы избежать хоть малейшей стычки с ним, – а теперь этот человек здесь с его дочерью!
– Ты думаешь, я встретила его с распростертыми объятиями? – Кэтрин обидели бессердечные отцовские слова. – По-твоему, я бросилась к нему, предлагая взять единственную девичью ценность, которую берегла для мужа? Нет, дорогой отец, этого я не сделала! – Теперь в ее голосе прозвучала насмешка, но, взяв себя в руки, Кэт обратилась к отцу с вопросом, который не давал ей покоя последние месяцы. – А почему вы не рассказали своей семье о том, что замышляете? Почему вы оставили нас, не предупредив о том, что может произойти, если вы проиграете свою хитроумную игру? Вы подумали о своей жене и ребенке, отец? Неужели вас ничуть не заботило наше благополучие?
На мгновение, пока Уолтер, раскрыв рот, смотрел на разгневанную дочь, в воздухе повисла тишина, а затем он, потупившись, покачал головой:
– Я знал, что твоя мать больна и не может уехать. Ночью я получил известие – и исчез. Я надеялся, что норманны не причинят зла больной женщине и молодой девушке благородного происхождения. – Он бросил горький, осуждающий взгляд на Девлина. – Но я, видимо, ошибался. Норманны не знают, что такое честь.
Я знал, что твоя мать больна и не может уехать. Ночью я получил известие – и исчез. Я надеялся, что норманны не причинят зла больной женщине и молодой девушке благородного происхождения. – Он бросил горький, осуждающий взгляд на Девлина. – Но я, видимо, ошибался. Норманны не знают, что такое честь.
– Это не норманны вели себя недостойно, а вы, отец! – взорвалась Кэтрин, не дав Девлину отреагировать на оскорбление. – Вы убежали, как паршивый трус, испугавшись гнева Вильгельма, забыв об умирающей жене, которая переживала за вас!
– Как там миледи? – побледнев, с запозданием поинтересовался Уолтер. – Она… она чувствует себя хорошо?
– О да! Гораздо лучше, чем ее дочь или муж! – бросила Кэтрин. – Леди Элизабет больше не знает ни боли, ни страдания, милорд. Она умерла в тот час, когда норманны захватили наш дом. – Кэт не обратила внимания на то, что ее отец отрывисто вздохнул, ее собственные боль и тоска по матери разжигали ее гнев. – Вам от этого легче? Вам легче знать, что ваша жена умерла в одиночестве и рядом с ней не было даже ее ребенка, который мог бы ее утешить? – Подавленные рыдания клокотали у Кэтрин в горле; она смотрела на отца и видела его таким, каким он был на самом деле: эгоистичным, трусливым и лживым. И Кэт стало стыдно, что она его дочь.
Гордо выпрямившись, Кэт скованно прошла к двери и остановилась перед Робертом. У нее было такое чувство, что он догадывается о ее внутренних мучениях и сочувствует ей. Девлин положил ей на плечи сильную руку, чтобы проводить из камеры, и Кэтрин почувствовала облегчение, как будто Роберт передал ей часть своей силы и уменьшил терзавшую ее боль. Когда дверь за ними закрылась, скрипучий, полный злости голос отца прогремел в тишине:
– Да, хорошо, что твоя мать умерла и не дожила до такого позора, когда ее дочь легла в постель норманна!
Роберт негодующе зарычал и снова повернулся к камере, но Кэт, покачав головой, одной рукой сжала его руку:
– Не нужно, господин. Оставьте его.
Теперь ничто уже не имело значения. Да, отец опозорил ее, но она не принимала участия в том, что Уолтер нарушил присягу королю и организовал против него заговор, и не поступилась своей честью. Кэт не выбирала свою судьбу, все свалилось на нее помимо ее воли, но она старалась вести себя достойно.
Они оба молчали, когда Роберт вел Кэтрин обратно в спальню, но Кэт чувствовала, что его что-то тревожит, и не удивилась, когда Девлин тихо заговорил о Джоне:
– Есть дело, о котором я хочу поговорить с вами, дорогая. Сегодня утром я виделся с Вильгельмом и со своим братом. Было решено, что мы с Джоном снова встретимся на арене чести. Он оспаривает мои права на вас, и я принял его вызов. – Прижав палец к губам Кэтрин, Роберт остановил ее протест: – Нет, возражать не имеет смысла, поединок будет завтра.
– Но, милорд! – воскликнула Кэт, схватив Роберта за рукав. – Джон приходил сюда сегодня… чтобы предупредить меня. Но я уверена, он замышляет предательство…
– Руфус уже рассказал мне, милая, – перебил ее Роберт и обнял дрожащую девушку. – Не бойтесь, я знаю, что Джону нельзя подставлять спину.
Покусывая нижнюю губу, Кэтрин покачала головой. Девлин не прислушался к ее предупреждению, он считал, что может разделаться с Джоном, но Кэт видела блеск в глазах Джона и его самоуверенную улыбку. Джон ни на миг не сомневался в своей победе.
– Кэтрин, – коснувшись пальцами ее подбородка, Девлин поднял ей голову и заглянул в потемневшие глаза, – послезавтра вы будете моей, и уже никто не сможет ничего возразить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78