Это было так давно, что даже лицо его стерлось из памяти. Он был, разумеется, старше вас — пожалуй, ровесником вашего прадеда. А ваш прадед наверняка не был мусорщиком, не так ли?
— Нет, мадам, он не был мусорщиком. Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством в такое смутное время. Фэрчайлд, можно тебя на минуту? — обратился он к Энтони.
Энтони вскочил с места.
— Конечно. Дамы, вы нас простите?
Он слегка поклонился, и они с Барримором отошли к окну.
Аннели наклонила голову и едва слышно произнесла:
— Извините, бабушка, но ничего другого я не могла придумать.
— Все ясно, — так же тихо ответила Флоренс. — Насколько я понимаю, этого Бэрримора мама и прочит тебе в мужья?
Аннели вскинула голову. Ее огромные синие глаза блестели.
— Она уверяет, что он для меня блестящая партия.
— М-м. Он, несомненно, богат, знатен, красив. И она полагает, что ты должна быть благодарна судьбе за то, что он обратил на тебя внимание?
— Это она мне говорила тысячу раз, — мрачно сказала Аннели.
— А ты тысячу раз отказывалась… Поэтому она и прислала тебя сюда? В наказание? — Флоренс сжала ее руку. — Только скажи — и я прикажу Уиллеркинзу принести охотничье ружье.
— Мне… нужно время, чтобы подумать, — ответила Аннели.
— Подумай и прими мудрое решение. Все предусмотрено. — Флоренс подмигнула ей, явно наслаждаясь конспирацией. — Этот старый дурак однажды чуть было не прострелил себе ногу, пытаясь почистить пистолет Брума.
Аннели, взволнованная создавшимся положением, не забывала и о другом «госте».
— Мистер Олторп очнулся, бабушка, — тихо сказала она. — Мы успели немного поговорить, и… — она бросила взгляд через плечо, желая убедиться, что мужчины их не слышат, — и он сказал, что ничего не помнит.
— Даже то, как очутился на берегу?
— Вообще ничего. Ни где он находится, ни кто он; не помнит, чем занимался перед тем, как его выбросило на берег.
— Как странно. Никогда о таком не слышала. Нет, вообще-то слышала: как-то один моряк сказал, что потерял память после тяжелой лихорадки в море. Но я думаю, это случилось из-за того, что его жена в Плимуте узнала о его другой жене, в Портсмуте. Значит, он ничего не помнит?
— Ничего. Даже своего имени.
— Очень странно, — пробормотала Флоренс, откинувшись в кресле, когда мужчины вновь присоединились к ним.
— Бэрримор предложил блестящий вариант, который должен всех устроить, — сообщил Энтони. — Он говорит, что в Торки, где он часто бывал по делам, есть отличная вилла с видом на бухту, всего в пяти милях отсюда. Мы можем там поселиться. Если понадобится, успеем прийти вам на помощь, но не будем докучать своим присутствием. А я немедленно отправлю маме письмо, объясню ситуацию и попрошу подождать еще несколько дней.
Флоренс ответила радушной улыбкой.
— Вам ведь не нужно уезжать прямо сейчас? Вы останетесь на обед, не так ли? Поскольку у меня почти не осталось зубов, я могу есть только пюре из репы и суп. Но Милдред может поймать ржанку и приготовить на обед.
— Ах… — Энтони поймал взгляд Бэрримора. — Нет. Нет, спасибо, бабушка. Мы довольно плотно позавтракали. И нам еще нужно заехать на почту отправить маме письмо.
Флоренс протянула Энтони руку для поцелуя и улыбнулась лорду Бэрримору.
— Было очень приятно познакомиться с вами, милорд. Надеюсь, мы еще встретимся.
Он взял ее руку, но целовать не стал.
— Буду ждать с нетерпением, мадам.
— Аннели, не будешь ли ты любезна проводить нас к выходу? — попросил Энтони.
Аннели поднялась. Мужчины поклонились Флоренс и вместе с Аннели спустились по парадной лестнице.
— Надеюсь, ты понимаешь, что свое недовольство мама выместит на мне, — сказал Энтони. — Кстати, что ты слышала об этой истории с Олторпом?
— То же, что и ты. Разыскивается злодей, ростом в семь футов!, ее шрамом над глазом.
— В предательстве, мисс Фэрчайлд, нет ничего смешного, — с каменным выражением лица заметил Бэрримор. — Впрочем, как и в остальных его преступлениях.
— А разве я сказала, что это смешно? — вскинулась Аннели, повернувшись к Бэрримору. Только сейчас она заметила, какие холодные и прозрачные у него глаза. Она давно хотела узнать, умеет ли он смеяться, а сейчас подумала, что он и улыбаться-то вряд ли умеет. Она представить себе не могла, что Бэрримор дрожит от прикосновения ее руки или улыбается, рассказывая ей о том, что в его воображении ангелы — это красавицы с темными волосами и глазами цвета штормового моря.
Поглощенная мыслями об Эмори Олторпе, Аннели не слышала, о чем спросил ее брат, и попросила повторить вопрос.
— Ты уверена, что с тобой ничего не случится? А то мне как-то не по себе, что я оставляю тебя одну.
— Пока причин для беспокойства нет, но, если хочешь, оставайся. Бабушка будет рада.
— В грязи и с летучими мышами? Нет уж, спасибо. Просто не понимаю, как ты все это терпишь.
— У меня хорошая комната, и я ни в чем не нуждаюсь.
— Нет. — Энтони покачал головой. — Эта обстановка не для меня, и я вряд ли переварил бы пюре из репы.
Аннели улыбнулась. Впервые за время пребывания здесь Энтони и лорда Бэрримора.
— Ты еще не видел Этель, от которой всегда пахнет курами. Или повариху Милдред, уверенную, что в кухне поселилось привидение, пробует ее стряпню и говорит, что надо в нее добавить — соли или сахара. Ты не встречался с Брумом, огромным, словно гора, который носит в кармане ручную мышь. И с Трокмортоном…
— Хватит! — взмолился Энтони, остановив ее жестом. — А то, чего доброго, заколдуешь меня и я останусь.
Подошел Уиллеркинз, держа наготове шляпы и перчатки.
— Со мной ничего не случится, — заверила брата Аннели, чмокнув его в щеку. — И с остальными тоже Ты не хуже меня знаешь, что папа и сам охотно приехал бы сюда посмотреть на прибытие Наполеона в порт. Представь, в какой восторг придут лондонские дамы, узнав, что ты был на причале в тот момент, когда «Беллерофонт» бросил якорь.
Энтони немного повеселел, зато Бэрримор стал еще мрачнее.
— Неужели вам не любопытно увидеть самого Бонапарта в качестве заключенного? — обратилась Аннели к Бэрримору.
— Лучше бы я находился сейчас в парламенте, помогая довести это дело до конца, — недовольным тоном ответил Бэрримор.
— Жаль, что я доставляю столько хлопот, — пробормотала Аннели, краснея.
— Надо поторопиться, если мы хотим успеть к утренней почте, — сказал лорд, обращаясь к Энтони, и повернулся к Аннели:
— Не могли бы мы поговорить с вами, мисс Фэрчайлд, немного позднее? Не обязательно сегодня, можно и завтра. Речь пойдет о личном деле, которое мы уже обсудили с вашим отцом и которое я хотел бы решить до возвращения в Лондон.
Все ясно. Он собирается сделать ей предложение. Но какой сухой и официальный у него тон! Ни капли романтизма. Впрочем, ничего другого Аннели и не ждала от Бэрримора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Нет, мадам, он не был мусорщиком. Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством в такое смутное время. Фэрчайлд, можно тебя на минуту? — обратился он к Энтони.
Энтони вскочил с места.
— Конечно. Дамы, вы нас простите?
Он слегка поклонился, и они с Барримором отошли к окну.
Аннели наклонила голову и едва слышно произнесла:
— Извините, бабушка, но ничего другого я не могла придумать.
— Все ясно, — так же тихо ответила Флоренс. — Насколько я понимаю, этого Бэрримора мама и прочит тебе в мужья?
Аннели вскинула голову. Ее огромные синие глаза блестели.
— Она уверяет, что он для меня блестящая партия.
— М-м. Он, несомненно, богат, знатен, красив. И она полагает, что ты должна быть благодарна судьбе за то, что он обратил на тебя внимание?
— Это она мне говорила тысячу раз, — мрачно сказала Аннели.
— А ты тысячу раз отказывалась… Поэтому она и прислала тебя сюда? В наказание? — Флоренс сжала ее руку. — Только скажи — и я прикажу Уиллеркинзу принести охотничье ружье.
— Мне… нужно время, чтобы подумать, — ответила Аннели.
— Подумай и прими мудрое решение. Все предусмотрено. — Флоренс подмигнула ей, явно наслаждаясь конспирацией. — Этот старый дурак однажды чуть было не прострелил себе ногу, пытаясь почистить пистолет Брума.
Аннели, взволнованная создавшимся положением, не забывала и о другом «госте».
— Мистер Олторп очнулся, бабушка, — тихо сказала она. — Мы успели немного поговорить, и… — она бросила взгляд через плечо, желая убедиться, что мужчины их не слышат, — и он сказал, что ничего не помнит.
— Даже то, как очутился на берегу?
— Вообще ничего. Ни где он находится, ни кто он; не помнит, чем занимался перед тем, как его выбросило на берег.
— Как странно. Никогда о таком не слышала. Нет, вообще-то слышала: как-то один моряк сказал, что потерял память после тяжелой лихорадки в море. Но я думаю, это случилось из-за того, что его жена в Плимуте узнала о его другой жене, в Портсмуте. Значит, он ничего не помнит?
— Ничего. Даже своего имени.
— Очень странно, — пробормотала Флоренс, откинувшись в кресле, когда мужчины вновь присоединились к ним.
— Бэрримор предложил блестящий вариант, который должен всех устроить, — сообщил Энтони. — Он говорит, что в Торки, где он часто бывал по делам, есть отличная вилла с видом на бухту, всего в пяти милях отсюда. Мы можем там поселиться. Если понадобится, успеем прийти вам на помощь, но не будем докучать своим присутствием. А я немедленно отправлю маме письмо, объясню ситуацию и попрошу подождать еще несколько дней.
Флоренс ответила радушной улыбкой.
— Вам ведь не нужно уезжать прямо сейчас? Вы останетесь на обед, не так ли? Поскольку у меня почти не осталось зубов, я могу есть только пюре из репы и суп. Но Милдред может поймать ржанку и приготовить на обед.
— Ах… — Энтони поймал взгляд Бэрримора. — Нет. Нет, спасибо, бабушка. Мы довольно плотно позавтракали. И нам еще нужно заехать на почту отправить маме письмо.
Флоренс протянула Энтони руку для поцелуя и улыбнулась лорду Бэрримору.
— Было очень приятно познакомиться с вами, милорд. Надеюсь, мы еще встретимся.
Он взял ее руку, но целовать не стал.
— Буду ждать с нетерпением, мадам.
— Аннели, не будешь ли ты любезна проводить нас к выходу? — попросил Энтони.
Аннели поднялась. Мужчины поклонились Флоренс и вместе с Аннели спустились по парадной лестнице.
— Надеюсь, ты понимаешь, что свое недовольство мама выместит на мне, — сказал Энтони. — Кстати, что ты слышала об этой истории с Олторпом?
— То же, что и ты. Разыскивается злодей, ростом в семь футов!, ее шрамом над глазом.
— В предательстве, мисс Фэрчайлд, нет ничего смешного, — с каменным выражением лица заметил Бэрримор. — Впрочем, как и в остальных его преступлениях.
— А разве я сказала, что это смешно? — вскинулась Аннели, повернувшись к Бэрримору. Только сейчас она заметила, какие холодные и прозрачные у него глаза. Она давно хотела узнать, умеет ли он смеяться, а сейчас подумала, что он и улыбаться-то вряд ли умеет. Она представить себе не могла, что Бэрримор дрожит от прикосновения ее руки или улыбается, рассказывая ей о том, что в его воображении ангелы — это красавицы с темными волосами и глазами цвета штормового моря.
Поглощенная мыслями об Эмори Олторпе, Аннели не слышала, о чем спросил ее брат, и попросила повторить вопрос.
— Ты уверена, что с тобой ничего не случится? А то мне как-то не по себе, что я оставляю тебя одну.
— Пока причин для беспокойства нет, но, если хочешь, оставайся. Бабушка будет рада.
— В грязи и с летучими мышами? Нет уж, спасибо. Просто не понимаю, как ты все это терпишь.
— У меня хорошая комната, и я ни в чем не нуждаюсь.
— Нет. — Энтони покачал головой. — Эта обстановка не для меня, и я вряд ли переварил бы пюре из репы.
Аннели улыбнулась. Впервые за время пребывания здесь Энтони и лорда Бэрримора.
— Ты еще не видел Этель, от которой всегда пахнет курами. Или повариху Милдред, уверенную, что в кухне поселилось привидение, пробует ее стряпню и говорит, что надо в нее добавить — соли или сахара. Ты не встречался с Брумом, огромным, словно гора, который носит в кармане ручную мышь. И с Трокмортоном…
— Хватит! — взмолился Энтони, остановив ее жестом. — А то, чего доброго, заколдуешь меня и я останусь.
Подошел Уиллеркинз, держа наготове шляпы и перчатки.
— Со мной ничего не случится, — заверила брата Аннели, чмокнув его в щеку. — И с остальными тоже Ты не хуже меня знаешь, что папа и сам охотно приехал бы сюда посмотреть на прибытие Наполеона в порт. Представь, в какой восторг придут лондонские дамы, узнав, что ты был на причале в тот момент, когда «Беллерофонт» бросил якорь.
Энтони немного повеселел, зато Бэрримор стал еще мрачнее.
— Неужели вам не любопытно увидеть самого Бонапарта в качестве заключенного? — обратилась Аннели к Бэрримору.
— Лучше бы я находился сейчас в парламенте, помогая довести это дело до конца, — недовольным тоном ответил Бэрримор.
— Жаль, что я доставляю столько хлопот, — пробормотала Аннели, краснея.
— Надо поторопиться, если мы хотим успеть к утренней почте, — сказал лорд, обращаясь к Энтони, и повернулся к Аннели:
— Не могли бы мы поговорить с вами, мисс Фэрчайлд, немного позднее? Не обязательно сегодня, можно и завтра. Речь пойдет о личном деле, которое мы уже обсудили с вашим отцом и которое я хотел бы решить до возвращения в Лондон.
Все ясно. Он собирается сделать ей предложение. Но какой сухой и официальный у него тон! Ни капли романтизма. Впрочем, ничего другого Аннели и не ждала от Бэрримора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73