Этот кроткий святоша сам и есть грешник. Он нарушает закон. Нынче придумали премиленькие наказания для нарушителей законов.
— Почему ты говоришь это мне?
— Погоди, сейчас услышишь. Я велел одному из моих конюхов прикинуться на время пуританином, и он сказал мне, когда следующее сборище. Так что мне известны их секреты.
— Я спрашиваю, почему ты решил, будто мне есть до этого дело? И что ты грозишься сделать?
— А что, ты думаешь, я, как честный гражданин своей страны, должен сделать?
— Ты не сможешь сделать это, Бартли! — воскликнула она. — Все эти люди, которые жили среди нас, — наши друзья!
— Нарушители законов! А Хьюмилити Браун — самый худший из них. Его упекут в тюрьму. Я слыхал, что там делают с подобными людьми. Их гноят в темницах, морят голодом и пытают. А для таких закоренелых преступников, как Хьюмилити Браун, дело может кончиться веревкой! А может, даже костром, кто знает?
— Ты не посмеешь это сделать!
— Это почему же?
— Я не допущу. Я предупрежу его.
— Я все равно доберусь до него. Он не сможет отрицать то, что он сделал.
— Ты в самом деле столь жесток или просто хочешь заставить меня поверить в это?
Бартли встряхнул ее за плечи, а глаза его продолжали гореть от ненависти к Хьюмилити Брауну и от страсти к ней.
— Мне неприятны твои чувства к этому человеку.
— Ты не в своем уме.
— Я видел вас вместе.
— Он всего лишь садовник. Для чего он мне?
— Я не слеп. Он человек образованный, а работает в саду, потому что потерял все на корабле, что отправлялся в Вирджинию. Он выжидает момент, когда сможет снова попасть на борт судна. Тогда… он, без сомнения, возьмет тебя с собой. Ричард приглашает его к себе в кабинет, беседует с ним. Это не похоже на отношения хозяина и слуги.
— Разве Ричард не может поговорить со слугой?
— Отчего же тогда он не приглашает к себе других слуг? О нет! Ричарда и его дочь интересует парень, который мне не нравится.
— Я ненавижу тебя, Бартли!
— Потому что любишь этого пуританина?
Она подняла руку, чтобы ударить его, но Бартли схватил ее.
— Ты делаешь мне больно.
— Я делаю это нарочно, чтобы ты знала, я могу причинить боль тем, кто предпочитает сладкоречивого проповедника мужчине. Когда они будут вешать его, я приглашу тебя на этот спектакль. Ручаюсь, соберется большая толпа, чтобы проводить его в ад.
— Бартли! — взмолилась Тамар. — Ведь ты не сможешь поступить столь жестоко и подло?
— Ты увидишь, что я могу сделать ради моей страны.
Он бросил на нее лукавый взгляд, мол, пусть думает, что хочет; потом отпустил ее руку и пошел прочь. Она побежала за ним.
— Прошу тебя, не делай этого, Бартли.
Он повернулся к ней, и губы его медленно расплылись в улыбке. Эта улыбка заставила ее задрожать, она напомнила ей тот, другой день.
— Милая, — ответил он, — я ни в чем не могу тебе отказать. Если ты… хорошенько попросишь меня… я могу изменить свое намерение.
Он обнял ее и прижал к себе так сильно, что ей показалось, будто их тела слились в единое целое.
— Нет ничего на свете, в чем я мог бы отказать тебе.
— Что? — начала она устало.
— Оставь свое окно открытым нынче ночью, и я клянусь Богом и своими родителями, что позволю пуританам собираться хоть каждый вечер и не стану им мешать.
Тамар презрительно взглянула на него.
— Ты думаешь, что сможешь снова провести меня, прибегнув к той же уловке?
— В тот раз это была уловка, ты права. Я никогда не предал бы Ричарда, своего друга. Я люблю Ричарда. А Хьюмилити Брауна терпеть не могу, презираю. А улыбки, которые ты даришь ему, сделали его моим врагом!
— Ты хочешь, чтобы я ненавидела тебя еще сильнее?
— Если ты не можешь отдаться мне по любви, я согласен на то, чтобы ты сделала это из ненависти. Потому что так или иначе я должен обладать тобой.
— Стало быть, просить тебя бесполезно?
— Я тебе уже все сказал.
Она сердито тряхнула головой и пошла к дому.
Она лежала и ждала его.
Тамар убедила себя в том, что иного выхода не было. В прошлый раз он обманул ее, но на этот раз он говорил серьезно. Он грубый, бессердечный, развратный. Как она могла думать о нем как о будущем муже?
— Я предпочла бы умереть! — бормотала она, уткнувшись в подушку. — Но что я могу сделать? Разве я могу позволить ему предать Хьюмилити Брауна? Ведь пострадают и другие!
Она закрыла глаза и попыталась представить себе Хьюмилити Брауна стоящим в яме подземелья по колено в воде, отгоняющим крыс, пытающихся вцепиться в его исхудавшее тело. Но она видела перед собой лишь Бартли, приближающегося к ней… шепчущего ее имя. «Я ненавижу его, — убеждала она себя. — Это ужасно и постыдно! Но пусть уж лучше это случится, чем мои друзья погибнут в тюрьме или на виселице!»
Вот он идет. Это повторяется. Полог кровати раздвинулся, и она услышала в темноте его легкий смех.
Его руки стали ласкать ее…
— Ну вот, любимая, ты снова ждала меня.
— Я ненавижу тебя! Ненавижу! — сказала она. — И буду ненавидеть всегда за то, что ты сделал со мной.
Он, как и в прошлый раз, стал подсмеиваться над ней.
— Как ты хотела меня! Неужто ты думаешь, что сможешь скрыть от меня свои чувства? Меня трудно провести, Тамар. Я слишком хорошо знаю женщин. Почему ты упрямо твердишь, что ненавидишь меня? Ты хочешь меня до боли. Тебе известно, что мне наплевать на пуритан. Чтоб их поразила чума с оспой! Плевать я хотел на них! Пусть устраивают свои сборища хоть каждую ночь. Пусть молятся, пока не охрипнут. Я никогда бы не стал предавать их. Неужто я похож на человека, который стал бы утруждать себя ради каких-то жалких пуритан?
— Я верю, что ты способен на любую жестокость.
Он улыбнулся.
— О, это была восхитительная ночь, не правда ли? Лучше первой… Ведь тогда ты все же немного сопротивлялась.
— Ты груб и жесток, я ненавижу тебя.
— Ты не устала повторять одно и то же?
— Я буду твердить это снова и снова.
— Выходи за меня, Тамар. Я обещаю быть верным… насколько могу.
— Выйти за тебя? Да я скорее умру.
— А что, если родится младенец? Тогда ты, поди, уж точно согласишься. Чтоб я пропал!
— Если родится младенец, это ничего не изменит.
— Поживем — увидим. Когда эта гнусная домоправительница станет разнюхивать и подглядывать! Спорю, тогда ты переменишь свое мнение.
— Ты забыл, что я ненавижу тебя?
Он вздохнул.
— Это ты уже говорила, Тамар. Когда же ты наконец будешь правдива, искренна и благоразумна? Когда мне уже не надо будет изощряться, придумывая способ побыть с тобой?
— Более такого случая не представится.
— Я надеюсь, что ты забеременеешь. Боже, как сильно я на это надеюсь! Еще есть время до отплытия моего корабля. Я знаю, если родится ребенок, ты передумаешь. Тебе придется сделать это. Это будет для тебя хорошим поводом, а ведь тебе всегда необходим повод! Ради младенца ты согласишься выйти за меня так же, как ты любезно согласилась заняться со мной любовью сперва из-за Ричарда, потом из-за Хьюмилити Брауна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Почему ты говоришь это мне?
— Погоди, сейчас услышишь. Я велел одному из моих конюхов прикинуться на время пуританином, и он сказал мне, когда следующее сборище. Так что мне известны их секреты.
— Я спрашиваю, почему ты решил, будто мне есть до этого дело? И что ты грозишься сделать?
— А что, ты думаешь, я, как честный гражданин своей страны, должен сделать?
— Ты не сможешь сделать это, Бартли! — воскликнула она. — Все эти люди, которые жили среди нас, — наши друзья!
— Нарушители законов! А Хьюмилити Браун — самый худший из них. Его упекут в тюрьму. Я слыхал, что там делают с подобными людьми. Их гноят в темницах, морят голодом и пытают. А для таких закоренелых преступников, как Хьюмилити Браун, дело может кончиться веревкой! А может, даже костром, кто знает?
— Ты не посмеешь это сделать!
— Это почему же?
— Я не допущу. Я предупрежу его.
— Я все равно доберусь до него. Он не сможет отрицать то, что он сделал.
— Ты в самом деле столь жесток или просто хочешь заставить меня поверить в это?
Бартли встряхнул ее за плечи, а глаза его продолжали гореть от ненависти к Хьюмилити Брауну и от страсти к ней.
— Мне неприятны твои чувства к этому человеку.
— Ты не в своем уме.
— Я видел вас вместе.
— Он всего лишь садовник. Для чего он мне?
— Я не слеп. Он человек образованный, а работает в саду, потому что потерял все на корабле, что отправлялся в Вирджинию. Он выжидает момент, когда сможет снова попасть на борт судна. Тогда… он, без сомнения, возьмет тебя с собой. Ричард приглашает его к себе в кабинет, беседует с ним. Это не похоже на отношения хозяина и слуги.
— Разве Ричард не может поговорить со слугой?
— Отчего же тогда он не приглашает к себе других слуг? О нет! Ричарда и его дочь интересует парень, который мне не нравится.
— Я ненавижу тебя, Бартли!
— Потому что любишь этого пуританина?
Она подняла руку, чтобы ударить его, но Бартли схватил ее.
— Ты делаешь мне больно.
— Я делаю это нарочно, чтобы ты знала, я могу причинить боль тем, кто предпочитает сладкоречивого проповедника мужчине. Когда они будут вешать его, я приглашу тебя на этот спектакль. Ручаюсь, соберется большая толпа, чтобы проводить его в ад.
— Бартли! — взмолилась Тамар. — Ведь ты не сможешь поступить столь жестоко и подло?
— Ты увидишь, что я могу сделать ради моей страны.
Он бросил на нее лукавый взгляд, мол, пусть думает, что хочет; потом отпустил ее руку и пошел прочь. Она побежала за ним.
— Прошу тебя, не делай этого, Бартли.
Он повернулся к ней, и губы его медленно расплылись в улыбке. Эта улыбка заставила ее задрожать, она напомнила ей тот, другой день.
— Милая, — ответил он, — я ни в чем не могу тебе отказать. Если ты… хорошенько попросишь меня… я могу изменить свое намерение.
Он обнял ее и прижал к себе так сильно, что ей показалось, будто их тела слились в единое целое.
— Нет ничего на свете, в чем я мог бы отказать тебе.
— Что? — начала она устало.
— Оставь свое окно открытым нынче ночью, и я клянусь Богом и своими родителями, что позволю пуританам собираться хоть каждый вечер и не стану им мешать.
Тамар презрительно взглянула на него.
— Ты думаешь, что сможешь снова провести меня, прибегнув к той же уловке?
— В тот раз это была уловка, ты права. Я никогда не предал бы Ричарда, своего друга. Я люблю Ричарда. А Хьюмилити Брауна терпеть не могу, презираю. А улыбки, которые ты даришь ему, сделали его моим врагом!
— Ты хочешь, чтобы я ненавидела тебя еще сильнее?
— Если ты не можешь отдаться мне по любви, я согласен на то, чтобы ты сделала это из ненависти. Потому что так или иначе я должен обладать тобой.
— Стало быть, просить тебя бесполезно?
— Я тебе уже все сказал.
Она сердито тряхнула головой и пошла к дому.
Она лежала и ждала его.
Тамар убедила себя в том, что иного выхода не было. В прошлый раз он обманул ее, но на этот раз он говорил серьезно. Он грубый, бессердечный, развратный. Как она могла думать о нем как о будущем муже?
— Я предпочла бы умереть! — бормотала она, уткнувшись в подушку. — Но что я могу сделать? Разве я могу позволить ему предать Хьюмилити Брауна? Ведь пострадают и другие!
Она закрыла глаза и попыталась представить себе Хьюмилити Брауна стоящим в яме подземелья по колено в воде, отгоняющим крыс, пытающихся вцепиться в его исхудавшее тело. Но она видела перед собой лишь Бартли, приближающегося к ней… шепчущего ее имя. «Я ненавижу его, — убеждала она себя. — Это ужасно и постыдно! Но пусть уж лучше это случится, чем мои друзья погибнут в тюрьме или на виселице!»
Вот он идет. Это повторяется. Полог кровати раздвинулся, и она услышала в темноте его легкий смех.
Его руки стали ласкать ее…
— Ну вот, любимая, ты снова ждала меня.
— Я ненавижу тебя! Ненавижу! — сказала она. — И буду ненавидеть всегда за то, что ты сделал со мной.
Он, как и в прошлый раз, стал подсмеиваться над ней.
— Как ты хотела меня! Неужто ты думаешь, что сможешь скрыть от меня свои чувства? Меня трудно провести, Тамар. Я слишком хорошо знаю женщин. Почему ты упрямо твердишь, что ненавидишь меня? Ты хочешь меня до боли. Тебе известно, что мне наплевать на пуритан. Чтоб их поразила чума с оспой! Плевать я хотел на них! Пусть устраивают свои сборища хоть каждую ночь. Пусть молятся, пока не охрипнут. Я никогда бы не стал предавать их. Неужто я похож на человека, который стал бы утруждать себя ради каких-то жалких пуритан?
— Я верю, что ты способен на любую жестокость.
Он улыбнулся.
— О, это была восхитительная ночь, не правда ли? Лучше первой… Ведь тогда ты все же немного сопротивлялась.
— Ты груб и жесток, я ненавижу тебя.
— Ты не устала повторять одно и то же?
— Я буду твердить это снова и снова.
— Выходи за меня, Тамар. Я обещаю быть верным… насколько могу.
— Выйти за тебя? Да я скорее умру.
— А что, если родится младенец? Тогда ты, поди, уж точно согласишься. Чтоб я пропал!
— Если родится младенец, это ничего не изменит.
— Поживем — увидим. Когда эта гнусная домоправительница станет разнюхивать и подглядывать! Спорю, тогда ты переменишь свое мнение.
— Ты забыл, что я ненавижу тебя?
Он вздохнул.
— Это ты уже говорила, Тамар. Когда же ты наконец будешь правдива, искренна и благоразумна? Когда мне уже не надо будет изощряться, придумывая способ побыть с тобой?
— Более такого случая не представится.
— Я надеюсь, что ты забеременеешь. Боже, как сильно я на это надеюсь! Еще есть время до отплытия моего корабля. Я знаю, если родится ребенок, ты передумаешь. Тебе придется сделать это. Это будет для тебя хорошим поводом, а ведь тебе всегда необходим повод! Ради младенца ты согласишься выйти за меня так же, как ты любезно согласилась заняться со мной любовью сперва из-за Ричарда, потом из-за Хьюмилити Брауна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74