– Я тоже деревенский, как и ты. Меня насильно сделали стражником. Не хочу больше смотреть, как гибнут мои товарищи. Держи!
Колине внезапно схватил протянутый ему кинжал и отчаянно бросился в лес, как бросаются в воду…
Какое-то время юный стражник оставался один. Затем появился верхом Полыхай со своими людьми и, наконец, сам сир де Сомбреном, снова облаченный в доспехи. Стражник поклонился ему.
– Ваше приказание исполнено, монсеньор.
– Хорошо. Все по местам. Молчать и ждать моего сигнала…
Они исчезли, а Адам, сир де Сомбреном, остался один на поляне, втягивая ноздрями студеный утренний воздух. Он улыбался… Сейчас состоится единственная охота, которая ему по нраву: охота на человека! Это не убийство, а настоящая охота, где у дичи есть шанс уцелеть – ведь ей давали возможность оторваться от преследователей, вручали кинжал… Хотя до сих пор Адам еще ни разу не упускал свою добычу.
Он сошел с коня и снял шлем… Перед охотой ему надо было исполнить кое-какой долг. Занимался День поминовения усопших и, хотя Адам не был ни крещеным, ни даже верующим, для него это тоже был День мертвых. Пришло время сосредоточиться, помянуть своих покойных – свою мать.
Адам опустился на одно колено и закрыл глаза… Он любил ее так, что и высказать нельзя. Маго-Пруссачка, Маго-Язычница, наперсница королевы Изабо Баварской, беззаветно преданная ей Маго, которая из всего французского двора остановила свой выбор на Франсуа де Вивре и родила от него троих детей.
Адам и его сестры росли в нищете, вдали от дворца. Он долго считал, что это отец их бросил, и лишь много лет спустя выяснилось, что все обстояло совсем наоборот. Но даже открывшаяся правда не помешала Адаму ненавидеть отца – так же пламенно, как он обожал мать.
Маго забрала детей, всех троих, и пустилась в бега. Она успела сделать из сына своего преемника и сообщила ему о его предназначении – служить Злу. А после умерла в жутких муках от ужасного «священного огня», заживо сгнив за одну ночь…
Адам отогнал нахлынувшие воспоминания и взглянул на бледнеющее небо.
– Слушай, мать, слушай нашу молитву: «Да извратит солнце свой извечный ход, да последует за осенью лето, а за весной – зима. Да превратятся люди в диких зверей. Да совокупится женщина с женщиной, а мужчина – с мужчиной, старик – с молодой, а юнец – со старухой. Да станут короли шутами, а шуты – королями. Да перевернется мир. Да выйдут из земли мертвецы и сойдут в землю живые!»
Он поднялся, сел на коня и надел свой шлем, открыв золоченое решетчатое забрало.
– Мать, приношу тебе в жертву этого юнца. Приношу его слезы и кровь, которые он прольет сегодня, приношу его отчаяние, которое уже охватило его и прекратится только со смертью. Да возрадуется твое сердце!
Адам схватил рог, притороченный к седлу, и протрубил сигнал. После короткой тишины из лесу со всех сторон отозвались другие рога. Этот зловещий глухой рев леденил кровь. Адам крикнул:
– Пошел, Самаэль!
И черный конь рванулся с места вскачь…
Углубляясь в лес, Адам почувствовал, как его охватывает дикое наслаждение. Он любил охоту на человека, потому что лишь это немного успокаивало его; муки, которым он подвергал свои невинные жертвы, позволяли ему на мгновение забыть собственную боль.
Хотя как забыть такое по-настоящему? Ведь рана по-прежнему оставалась в нем. Хуже того – он сам был этой раной! Со времени осады замка Вивре сир де Сомбреном больше не был мужчиной, сир де Сомбреном стал евнухом!..
Наперекор Лилит он решил расквитаться с отцом в его собственном логове. Наперекор Лилит пошел ночью на приступ. Атаку осажденные отбили, а сам он напоролся на один из шипов лабиринта, и пришлось оскопить его. С тех пор в сердце Адама жила только ненависть. В его жизни оставался лишь один смысл: отомстить этим Вивре, истребить всех потомков Франсуа, а если удастся, то и самого Франсуа.
Кроме Адама о его несчастье знала только Лилит. Судя по его наружности, все полагали, что он – ненасытный самец. А дело обстояло совершенно иначе. Подобное увечье вызвало склонность к полноте, и Адам мог справиться с нею, лишь постоянно тренируя мышцы. Потому-то он, бывший когда-то довольно стройным, и приобрел это грузное тело…
Полыхай и его подручные прекрасно знали свое дело. Со всех четырех концов леса охотничьи рога гудели зловеще и яростно. При этом стражники жутко вопили, улюлюкали и колотили мечами по латам. Адам же безмолвствовал, насторожив зрение и слух. Обычно человеческая дичь, поднятая загонщиками, вскоре сама выбегала на него. Конечно, если бы она проявила хладнокровие и, затаившись, не двигалась с места, это бы наверняка спасло ее. Но пока такого не происходило ни разу. Объятые ужасом крестьянские пареньки начисто лишались здравого смысла, словно какая-нибудь олениха или кролик. Адам поймал себя на том, что зазывает свою добычу вполголоса:
– Иди сюда, мой красавчик. Иди сюда!..
И торжествующе ухмыльнулся. О волке речь, а он навстречу… Хотя какой это волк, скорее уж ягненок… Подросток был здесь, среди деревьев. И даже не думал прятаться. Ждал, парализованный страхом, словно мышь перед змеей.
Адам огладил своего черного коня. Став на сторону сил Зла, он из какого-то кокетства решил завести себе скакуна именно такого цвета. И назвал его Самаэлем, как того падшего ангела, спутника Лилит.
Адам приблизился к Колине спокойно, шагом, и только в этот момент юноша решился бежать. Адам неспешно пустил Самаэля вдогонку. У беглеца не было ни малейшего шанса. Потому-то Адам и выбрал этот лес для охоты: деревья здесь нигде не росли достаточно густо, чтобы стать препятствием для коня.
Однако крестьянский паренек решился на отчаянную уловку. В том месте пролегал довольно широкий и глубокий овраг. Мальчик скатился вниз и стал карабкаться вверх по противоположному склону. Разумеется, сир де Сомбреном в своей тяжелой броне не мог последовать за ним. Выбравшись наверх, Колине увидел, что его преследователь разворачивается, и уже вообразил, будто спасся.
Но Адам вовсе не отказался от погони, совсем наоборот. Он остановился, снова развернул своего коня и выкрикнул:
– Р-р-аа, Самаэль!
Затем погнал его к оврагу во весь опор… Конь не дрогнул. Разогнавшись до предельной скорости, на какую только был способен, он оттолкнулся от самого края обрыва и с невероятной легкостью прыгнул. Какой-то миг чудилось, будто черный конь с черным всадником повисли в воздухе. Потом Самаэль упруго приземлился, перелетев на другую сторону оврага.
– Молодец, Самаэль! Черный мой ангел!..
Адам соскочил на землю. Несчастный Колине, окаменевший перед таким дивом, не мог опомниться от потрясения. Он даже не шевельнулся, когда ужасный рыцарь в рогатом шлеме с золотой решеткой на лице приблизился к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166