– А что там такое? – с любопытством спросила Кэтлин.
– Это тебя не касается! – рявкнул он. – Заруби себе на носу: ни одной женщине не удастся назвать меня своим мужем!
Даже при свете угасавшего костра Кэтлин заметила, как вдруг потемнело его лицо, будто он боялся, что она поднимет его на смех.
– Раз уж ты так уверен, что Конну не придет в голову заставить тебя обзавестись женой, тем более против твоего желания, то почему ты думаешь, что он вздумал выдать меня замуж?
– А почему бы и нет? В Гленфлуирсе полным-полно мужчин.
– Да много ли среди них таких, кто с радостью возьмет за себя девушку, у которой за душой нет ни гроша? – Она пожала плечами. – Думаешь, я такая простушка, что вообще ничего не знаю о жизни? Обязанность хорошей жены – принести что-то в дом мужа. Богатство или знатное имя, родственные связи, чтобы у него были союзники и друзья. – При этой мысли ей почему-то стало неуютно.
Нилл раздраженно передернул плечами.
– Да любой мужчина, кроме меня, был бы счастлив взять тебя в жены!
– Интересно почему?
– Тому, кто женится на тебе, ты принесешь в приданое то, что дороже любых драгоценностей или богатых земель. В жилах его сыновей будет течь кровь храбрейшего воина, самого знаменитого копьеносца нашего времени!
Все мысли о замужестве вмиг улетучились у Кэтлин из головы.
– Ты знаешь моего отца? Мою семью?
Нилл, поднеся к глазам краюху хлеба, притворился, что внимательно разглядывает ее.
– У тебя еще будет время узнать обо всем, когда ты очутишься в замке, – проворчал он.
– Ах, да перестань! – Выронив недоеденный хлеб, она вскочила, не сводя с него глаз. – Всю жизнь я ждала случая узнать, почему мои родители покинули меня, почему у меня не было ни матери, ни отца, как у других детей!
– Это не мое дело – рассказывать тебе о таких вещах! Мне не давали приказа!
– А не рассказывать тебе приказывали? – вскричала Кэтлин. – Или тут есть что скрывать?
– Нет, но… Проклятие, женщина, ты все переворачиваешь с ног на голову!
– Я переворачиваю с ног на голову?! Ты хоть можешь себе вообразить, что это такое – всегда гадать, вечно сомневаться, боясь услышать ответ, и все равно умирать от желания узнать хоть что-то! И вот теперь… мои родные… может быть, они ждут меня в замке и я наконец увижу их! – Кэтлин вдруг заметила, как глаза Нилла сузились и на лице его появилось странное выражение. Казалось, он колеблется.
– Ты не найдешь в замке своих родных, – сказал он наконец.
– Значит, они живут не там? Впрочем, не важно. Я все равно их найду.
Он отвел глаза в сторону. Предчувствуя недоброе, Кэтлин замерла.
– Они… – прошептала она едва слышно, и голос ее предательски дрогнул.
– Они умерли. – Он произнес это с грустью, совершенно неожиданной в этом суровом человеке.
Кэтлин отвернулась, стараясь скрыть слезы. Настало долгое молчание.
– Мать-настоятельница отдала мне это перед тем, как я покинула аббатство. – Рука Кэтлин осторожно коснулась драгоценного браслета. – Должно быть, он когда-то принадлежал моей матери. Всю свою жизнь я гадала, какие они, мои родители. Должно быть, красивые, благородные и храбрые, думала я, мои мама и папа, которые любили меня так же, как я их. Когда-нибудь мы встретимся, они обнимут меня и я узнаю наконец, почему они покинули меня. Они были почти живыми, настоящими. И вот одно твое слово – и их нет. Они ушли навсегда, и я уже никогда, никогда не увижу их. Никогда!
– Ты не права. – Кэтлин вздрогнула, почувствовав прикосновение его руки. – Они не ушли навсегда. В песнях бардов твои родители будут жить вечно.
Украдкой покосившись в его сторону, она заметила, что он как будто колеблется. И тем не менее он продолжал:
– Ты – дочь могучего Финтана Макшейна, воина столь славного и знаменитого, что о нем и его волшебной силе сложили легенды.
Кэтлин с раздражением отмахнулась:
– Мне не нужны ни легенды, ни сказки о волшебстве и волшебной силе! Я хочу иметь что-то свое, родное, а не плод чьего-то вымысла!
– Но это вовсе не сказки – то, что я рассказываю о твоем отце. Это правда!
– Так ты знал его?
– Думаю, никто на свете, кроме жены Гренны, не знал его по-настоящему. Его дар всегда служил преградой между ним и остальными воинами.
– Что это за таинственный дар?
– Никогда, ни разу в жизни он не промахнулся мимо цели. Это чудесно уже само по себе. Но становится настоящим чудом, если знать, что Финтан был слеп.
– Слеп?! Но это… это же невозможно! Откуда ему было знать, куда он нацелил копье?
– Барды говорят, что если остальные воины видят глазами, то Финтан видел сердцем. Якобы у Финтана был соперник, также добивавшийся любви твоей матери, и когда она предпочла твоего отца, негодяй ослепил Финтана, чтобы счастливец никогда в жизни не увидел ее прекрасного лица. Понимая, что означает потеря зрения для знаменитого воина, которого она полюбила, Гренна якобы отправилась к феям и умоляла их взять ее собственные глаза, лишь бы Финтан прозрел. Ее горькие слезы тронули фей, они пожалели несчастных влюбленных и наградили Финтана божественным даром внутреннего зрения.
– Перестань! – Горло Кэтлин сжала судорога. – Перестань выдумывать сказки, чтобы утешить меня!
– Ты не веришь мне? Что ж, не могу тебя винить. Я бы и сам не поверил, если бы не видел собственными глазами, как бросок его копья спас мою собственную шкуру. Если бы не Финтан, быть бы мне разрубленным надвое боевым топором!
– А моя мать? Ты знал ее?
Нилл, казалось, смутился.
– Она была похожа на тебя – с такими же темными волосами и синими глазами. И все-таки не такая. – Взгляд его остановился на зардевшемся личике Кэтлин. – В ее красоте я видел один лишь яд, вроде того, что погубил моего отца.
Глаза Кэтлин вспыхнули. Она закусила губу, и Нилл тревожно покосился в ее сторону.
– Ты хотела узнать, кто были твои родители? – хмуро спросил он. – Однажды я слышал, как твой отец говорил, что ослеп, потому что Гренна была светом его очей.
Горло Кэтлин сжалось.
– Может быть, поэтому я была им не нужна, – едва слышно прошептала она.
Кэтлин обхватила себя руками, пытаясь представить себе эту великую любовь, столь сильную, что о ней слагались легенды, – любовь, которую родители не хотели разделить даже с ней. Браслет больно врезался в ее запястье. Она с горечью вспоминала, как еще ребенком гадала, какой же ужасный грех лежит на ней, раз родители отреклись от нее с самого рождения. Теперь их уже нет, и она никогда не сможет спросить их об этом.
Кэтлин удивленно вздрогнула, почувствовав, как теплая ткань плаща укутала ее плечи. Она еще хранила тепло сильного тела Нилла, пахла землей и ветром и еще чем-то неуловимым – должно быть, самим Ниллом.
Глава 4
Наконец она крепко уснула. Тихие, судорожные вздохи сменились спокойным посапыванием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91