Может, и Джилл из-за этого… Ах ты, Господи!
- Да о чем вы, дядя Харли?! Почему мне нельзя увидеть Билла?
- Потому что! Есть такие моменты, когда к мужику лучше не подходить. Надо одному ему дать побыть, мужику-то.
Мэри вдруг закусила губу, чувствуя, как закипают в горле непрошеные слезы. Сказала сразу осипшим, тихим шепотом:
- А я вот как раз думаю, его нельзя оставлять одного. Так мне почему-то кажется.
Харли сокрушенно покрутил головой.
- Не знаю я, Мэри. Думал, поживет он дома, побродит по лесу, отъестся, отдохнет… Ты, да вот Горти, пособили, лечение назначили, он, вроде, хоть улыбаться стал. Да только лучше не становится, девочка. Ведь он так и не спит. Неделю уж, почитай, не спит. Забудется на полчаса - и просыпается с криком. А то начнет об стену биться. Я делаю вид, что не слышу, да разве я глухой? Вчера, после ваших приключений, он совсем помягчал, чаю мы с ним выпили, посидели, поболтали, хоть я у бабки твоей и задержался. Он зевать начал, я обрадовался.
- И что? Опять?
- Опять. Да еще хуже. Кричал, умолял кого-то, а кого - не разобрать. Жжет его изнутри, Мэри.
- Вот видите. Разве можно ему одному?
Харли выпрямился, помрачнел еще больше.
- Ты на меня, Мэри, не сердись, только я все-таки спрошу. Как, положим, твой жених на это дело посмотрит? И что Билли ему скажет, коли он к Билли возымеет претензию?
Мэри странно улыбнулась. Погладила старика по руке. Осторожно обошла его и пошла по дорожке в сад, не оглядываясь.
Билла в саду не было, но девушка не колебалась ни секунды. Ноги сами ее несли вперед, по хорошо знакомому с детства пути.
В четверти часа ходьбы от дома Уиллингтонов раскинулось небольшое, сказочной красоты лесное озерцо. Было оно миниатюрным, но удивительно чистым и глубоким. Торфяное дно придавало воде коричневый оттенок, но сама вода была абсолютно прозрачной. Вдоль берегов росли купальницы и водяные лилии, осока и камыш. Имелся здесь и маленький пляж, стихийно разбитый несколькими поколениями детишек из Грин-Вэлли. По какой-то удивительной негласной договоренности взрослые сюда купаться не приходили. Нет, гуляли, конечно, и назначали свидания, и даже рвали букеты водяных цветов, но пикников не устраивали, на берегу всей семьей не располагались.
Озеро было заповедной детской страной. Мэри не смогла бы вспомнить, когда именно она перестала сюда ходить… Хотя нет. Смогла бы.
После того, как Билл Уиллингтон притопил ее около камышей, и она верещала и кашляла на радость всей ребятне, а он, гад, над ней смеялся!
Мэри уклонилась от ветки и тихонько засмеялась. Беспричинная радость наполняла ее, словно воздушный шарик - гелием. Вот еще секунда - и полетит Мэри Райан над рощей, под звездами, смеясь и ловя руками звезды. Это чувство крепло в ней всю дорогу, но только после слов дяди Харли все наконец встало на свои места.
Предложение Ника было под стать его появлению - нелепым и неожиданным. Она целых два года ждала этого предложения, представляла, как оно все будет, а на поверку вышло глупо и неловко.
Как странно: за все два года ей ни разу не пришло в голову задать этот простой вопрос - как Ник к ней относится? Что чувствует на самом деле? Мэри передернула плечами. Вот так бы и вышла за него, и жила бы, видя ежедневно, утром и вечером, а по выходным и целый день, это красивое, правильное, румяное…, и невыносимо скучное лицо!
Красавец Ник Грейсон. Умница. Завидный жених.
Надо же, она могла испортить свою жизнь и даже не узнать об этом!
В колледже, да еще медицинском, разумеется, все и все знали о физиологии человека и, так сказать, механизме сексуальных отношений.
Мэри к тому же была воспитана Гортензией, акушеркой со стажем. Никогда, будучи даже подростком, она не заливалась румянцем при упоминании о том, что кто-то из девочек уже занимался ЭТИМ. Более того, именно Мэри просвещала большинство своих подруг по данному вопросу. Она привыкла относиться к этому естественно и просто. Не зря же в научной литературе секс считался одним из "естественных отправлений" человеческого организма.
Она не теряла сознание при мысли о будущей первой брачной ночи с Ником. Она просто об этом не думала. По всей видимости, выйди она за него, их супружеские отношения возникли бы легко и…, бесстрастно?
Она прижала ладони к внезапно загоревшимся щекам. В этом-то и дело.
Мэри Райан, взрослая, здоровая и жизнерадостная девушка двадцати пяти лет, впервые в жизни испытывала возбуждение и волнение при мысли о мужчине. О конкретном мужчине.
И это не был Ник Грейсон.
Когда Билл повернулся и вышел из кабинета, с этим своим бледным до синевы, измученным лицом, в голове у Мэри что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Головоломка сложилась, ответы на все вопросы нашлись, сумбур, если он и был, улегся. Мэри отчетливо поняла простую вещь, ту самую, которая не давала ей покоя с первого дня пребывания Билла в родном доме.
Она хочет помогать ему. Хочет лечить его.
Хочет поддержать его. Она хочет быть с ним рядом. Желательно - ближайшие лет семьдесят.
В идеале - вечно.
Она хочет прикоснуться к нему не на сеансе массажа, а по-настоящему, нежно и осторожно, ласково и бережно, погладить небритую щеку, разгладить мрачные морщины на лбу, поцеловать усталые волчьи глаза, прогнать из них тоску и боль. Прижать его голову к своей груди, гладить, гладить так рано поседевший висок, унимая боль, вытянуть все его кошмары, все тайные страхи, излечить, помочь, спасти…
Но не только этого она хочет для Билла Уиллингтона. Кое-что потребуется и от него. Его руки. Сильные, спокойные мужские руки, которыми он обнимет ее и прижмет к себе. Ровное тепло его тела. Стук сердца возле ее уха.
Четкий, свежий запах его кожи, запах мужчины, молодого сильного зверя.
Ей потребуются его уверенность и спокойная сила. Его внимательные серые глаза. Его жесткие, но такие нежные губы. Его поцелуи…
Короче говоря, ей потребуется Билл Уиллингтон. Весь, без остатка.
Мэри прижалась к темному гладкому стволу осины, задохнувшись от жаркой волны отчаянного желания, нахлынувшего на нее. Низ живота скрутило судорогой, но это не имело никакого отношения к гинекологии. Сердце бешено стучало, и этому не мог помочь ни один кардиолог в мире. Зрение, слух, обоняние обострились до предела, хотя вряд ли нашлись бы окулист и отоларинголог, способные объяснить это с научной точки зрения.
В темноте, посреди настороженно шелестящего леса, темноволосая ясноглазая девушка засмеялась тихим грудным смехом, оттолкнулась спиной от дерева и пошла вперед. Она точно знала, куда идти. Она шла к своему мужчине.
Билл сидел, совершенно укрытый шатром из ветвей ивы. Озеро, освещенное луной, казалось серебряным, ни единое дуновение ветерка не шевелило его поверхность, и над миром вокруг повисла такая тишина, что в ушах звенело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
- Да о чем вы, дядя Харли?! Почему мне нельзя увидеть Билла?
- Потому что! Есть такие моменты, когда к мужику лучше не подходить. Надо одному ему дать побыть, мужику-то.
Мэри вдруг закусила губу, чувствуя, как закипают в горле непрошеные слезы. Сказала сразу осипшим, тихим шепотом:
- А я вот как раз думаю, его нельзя оставлять одного. Так мне почему-то кажется.
Харли сокрушенно покрутил головой.
- Не знаю я, Мэри. Думал, поживет он дома, побродит по лесу, отъестся, отдохнет… Ты, да вот Горти, пособили, лечение назначили, он, вроде, хоть улыбаться стал. Да только лучше не становится, девочка. Ведь он так и не спит. Неделю уж, почитай, не спит. Забудется на полчаса - и просыпается с криком. А то начнет об стену биться. Я делаю вид, что не слышу, да разве я глухой? Вчера, после ваших приключений, он совсем помягчал, чаю мы с ним выпили, посидели, поболтали, хоть я у бабки твоей и задержался. Он зевать начал, я обрадовался.
- И что? Опять?
- Опять. Да еще хуже. Кричал, умолял кого-то, а кого - не разобрать. Жжет его изнутри, Мэри.
- Вот видите. Разве можно ему одному?
Харли выпрямился, помрачнел еще больше.
- Ты на меня, Мэри, не сердись, только я все-таки спрошу. Как, положим, твой жених на это дело посмотрит? И что Билли ему скажет, коли он к Билли возымеет претензию?
Мэри странно улыбнулась. Погладила старика по руке. Осторожно обошла его и пошла по дорожке в сад, не оглядываясь.
Билла в саду не было, но девушка не колебалась ни секунды. Ноги сами ее несли вперед, по хорошо знакомому с детства пути.
В четверти часа ходьбы от дома Уиллингтонов раскинулось небольшое, сказочной красоты лесное озерцо. Было оно миниатюрным, но удивительно чистым и глубоким. Торфяное дно придавало воде коричневый оттенок, но сама вода была абсолютно прозрачной. Вдоль берегов росли купальницы и водяные лилии, осока и камыш. Имелся здесь и маленький пляж, стихийно разбитый несколькими поколениями детишек из Грин-Вэлли. По какой-то удивительной негласной договоренности взрослые сюда купаться не приходили. Нет, гуляли, конечно, и назначали свидания, и даже рвали букеты водяных цветов, но пикников не устраивали, на берегу всей семьей не располагались.
Озеро было заповедной детской страной. Мэри не смогла бы вспомнить, когда именно она перестала сюда ходить… Хотя нет. Смогла бы.
После того, как Билл Уиллингтон притопил ее около камышей, и она верещала и кашляла на радость всей ребятне, а он, гад, над ней смеялся!
Мэри уклонилась от ветки и тихонько засмеялась. Беспричинная радость наполняла ее, словно воздушный шарик - гелием. Вот еще секунда - и полетит Мэри Райан над рощей, под звездами, смеясь и ловя руками звезды. Это чувство крепло в ней всю дорогу, но только после слов дяди Харли все наконец встало на свои места.
Предложение Ника было под стать его появлению - нелепым и неожиданным. Она целых два года ждала этого предложения, представляла, как оно все будет, а на поверку вышло глупо и неловко.
Как странно: за все два года ей ни разу не пришло в голову задать этот простой вопрос - как Ник к ней относится? Что чувствует на самом деле? Мэри передернула плечами. Вот так бы и вышла за него, и жила бы, видя ежедневно, утром и вечером, а по выходным и целый день, это красивое, правильное, румяное…, и невыносимо скучное лицо!
Красавец Ник Грейсон. Умница. Завидный жених.
Надо же, она могла испортить свою жизнь и даже не узнать об этом!
В колледже, да еще медицинском, разумеется, все и все знали о физиологии человека и, так сказать, механизме сексуальных отношений.
Мэри к тому же была воспитана Гортензией, акушеркой со стажем. Никогда, будучи даже подростком, она не заливалась румянцем при упоминании о том, что кто-то из девочек уже занимался ЭТИМ. Более того, именно Мэри просвещала большинство своих подруг по данному вопросу. Она привыкла относиться к этому естественно и просто. Не зря же в научной литературе секс считался одним из "естественных отправлений" человеческого организма.
Она не теряла сознание при мысли о будущей первой брачной ночи с Ником. Она просто об этом не думала. По всей видимости, выйди она за него, их супружеские отношения возникли бы легко и…, бесстрастно?
Она прижала ладони к внезапно загоревшимся щекам. В этом-то и дело.
Мэри Райан, взрослая, здоровая и жизнерадостная девушка двадцати пяти лет, впервые в жизни испытывала возбуждение и волнение при мысли о мужчине. О конкретном мужчине.
И это не был Ник Грейсон.
Когда Билл повернулся и вышел из кабинета, с этим своим бледным до синевы, измученным лицом, в голове у Мэри что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Головоломка сложилась, ответы на все вопросы нашлись, сумбур, если он и был, улегся. Мэри отчетливо поняла простую вещь, ту самую, которая не давала ей покоя с первого дня пребывания Билла в родном доме.
Она хочет помогать ему. Хочет лечить его.
Хочет поддержать его. Она хочет быть с ним рядом. Желательно - ближайшие лет семьдесят.
В идеале - вечно.
Она хочет прикоснуться к нему не на сеансе массажа, а по-настоящему, нежно и осторожно, ласково и бережно, погладить небритую щеку, разгладить мрачные морщины на лбу, поцеловать усталые волчьи глаза, прогнать из них тоску и боль. Прижать его голову к своей груди, гладить, гладить так рано поседевший висок, унимая боль, вытянуть все его кошмары, все тайные страхи, излечить, помочь, спасти…
Но не только этого она хочет для Билла Уиллингтона. Кое-что потребуется и от него. Его руки. Сильные, спокойные мужские руки, которыми он обнимет ее и прижмет к себе. Ровное тепло его тела. Стук сердца возле ее уха.
Четкий, свежий запах его кожи, запах мужчины, молодого сильного зверя.
Ей потребуются его уверенность и спокойная сила. Его внимательные серые глаза. Его жесткие, но такие нежные губы. Его поцелуи…
Короче говоря, ей потребуется Билл Уиллингтон. Весь, без остатка.
Мэри прижалась к темному гладкому стволу осины, задохнувшись от жаркой волны отчаянного желания, нахлынувшего на нее. Низ живота скрутило судорогой, но это не имело никакого отношения к гинекологии. Сердце бешено стучало, и этому не мог помочь ни один кардиолог в мире. Зрение, слух, обоняние обострились до предела, хотя вряд ли нашлись бы окулист и отоларинголог, способные объяснить это с научной точки зрения.
В темноте, посреди настороженно шелестящего леса, темноволосая ясноглазая девушка засмеялась тихим грудным смехом, оттолкнулась спиной от дерева и пошла вперед. Она точно знала, куда идти. Она шла к своему мужчине.
Билл сидел, совершенно укрытый шатром из ветвей ивы. Озеро, освещенное луной, казалось серебряным, ни единое дуновение ветерка не шевелило его поверхность, и над миром вокруг повисла такая тишина, что в ушах звенело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35