Видимые так боялись своих собратьев, что заключили их в тюрьму. Это произошло примерно семьсот тысяч лет тому назад. А если один Фейри боится другого, значит, его действительно стоит бояться.
У каждого двора Фейри есть свои реликвии – священные объекты, наделенные невероятной силой. У Видимых это копье (которое сейчас у меня), меч, камень и котел. У Невидимых – амулет (который был у меня, но теперь принадлежит Гроссмейстеру), шкатулка, Мерцающие Зеркала и небезызвестная книга. У всех реликвий есть свое предназначение. О некоторых я знаю, но многое мне еще не удалось выяснить.
В'лейн, как и Бэрронс, охотится за «Синсар Дабх» по приказу Эобил, Королевы Светлых. Книга нужна им, для того чтобы укрепить волшебные стены между миром Фейри и миром людей, не дать стереться границам реальности. Как и Бэрронс, принц Видимых спас мне жизнь. (И сопроводил это одним из сильнейших оргазмов в моей жизни.)
Гроссмейстер – убийца моей сестры, тот, кто соблазнил ее, использовал, а потом уничтожил. Он не совсем Фейри, но и не человек. Он открыл порталы между реальностями, привел в наш мир Невидимых – самых худших из Фейри – и обучил их правилам жизни. Он хотел, чтобы стены пали, хотел выпустить всех Невидимых из ледяной тюрьмы. И он тоже охотится за «Синсар Дабх», но я не знаю почему. Думаю, он хочет уничтожить ее, чтобы мы никогда не смогли восстановить стены.
И вот я подхожу к главному.
Всем троим – опасным и сильным – нужна я.
Потому что я могу не только видеть Фейри, я могу «чуять» их реликвии и Объекты Силы. Я могу чувствовать «Синсар Дабх», слышать, как бьется в темноте это сердце чистейшего зла.
Я могу охотиться за ней.
Я могу ее найти.
Папа сказал бы, что это делает меня главным игроком сезона.
Я всем нужна. Поэтому я и выживаю в мире, где смерть каждый день стучит в мою дверь.
Я видела такие вещи, от которых у вас мурашки пошли бы по коже. Я делала вещи, от которых сама покрывалась мурашками.
Но сейчас это не важно. Важно начать с нужной точки, а где она, эта точка?
Я перелистываю назад страницы, одну за другой, чтобы не рассматривать их слишком внимательно. Я возвращаюсь, проматывая моменты, которые стерлись из моей памяти, пропуская проклятый Хэллоуин и то, что сделал Бэрронс. Вот женщина, которую я убила. Вот миг, когда В'лейн пронзил мой язык. Пропускаю то, что я сделала с Джайном.
Вот оно.
Я приближаюсь к темной, влажной, сияющей улице.
А вот и я сама, красотка в розовом и золотом.
Я в Дублине. Уже вечер. Я иду по брусчатке мостовой Темпл Бар Дистрикт. Я жива и полна энергии. Ничто так не обостряет наслаждение жизнью, как смерть, подобравшаяся слишком близко.
В моих глазах пляшут искорки, моя походка легка и упруга. Я одета в ярко-розовое платье и любимые туфли на каблуках, и украшения подобраны в тон золотисто-розовому наряду. Я сделала прическу и позаботилась о макияже. Я иду на встречу с Кристианом МакКелтаром, таинственным симпатичным шотландцем, который был знаком с моей сестрой. И мне, для разнообразия, хорошо.
Ну хоть ненадолго.
Всего на несколько минут.
И вот я уже корчусь на мостовой, сжимая руками голову. Падаю на четвереньки. Я подошла к «Синсар Дабх» так близко, как никогда еще не подходила, и она вызвала у меня обычную реакцию: боль, слабость.
Я уже не была красоткой. Я превратилась в кучу мусора.
Я стояла на четвереньках на мостовой, которая воняла мочой и пивом. Я промерзла до костей. Мои волосы рассыпались, аметистовые заколки болтались у меня перед носом. Я плакала… Дрожащей рукой я убрала с лица упавшие пряди и с ужасом уставилась на то, что происходило прямо передо мной.
Я помню тот момент. Помню, кем была. И кем не была. Та сцена стоит у меня перед глазами, как стоп-кадр моей жизни. Я столько всего хотела бы сказать…
Подними голову, Мак. Соберись. Приближается шторм. Разве ты не слышишь в темном ветре грохота копыт? Разве не чувствуешь леденящего холода? Не ощущаешь в воздухе запаха специй и крови?
Беги, хотела бы я сказать. Прячься.
Но она – я – не послушалась бы.
Стоя на коленях, я смотрела, как эта… вещь… делает свое дело. И задыхалась от того, что теперь мне понятны скрытые мотивы…
Внезапно я все вспомнила и снова оказалась там, на мостовой…
1
Боль, Господи, какая боль! Казалось, что моя голова взорвется. Я схватилась за виски мокрыми, дурно пахнущими ладонями, надеясь, что череп не расколется на куски до того, как случится неотвратимое – я потеряю сознание.
Ничто не сравнится с агонией, которая следует за появлением «Синсар Дабх». Каждый раз, когда я приближаюсь к ней, происходит одно и то же: я замираю от боли, которая нарастает и нарастает, пока я не отключусь.
Бэрронс говорит, это происходит оттого, что Темная Книга является моей противоположностью. В ней столько зла, а во мне столько добра, что «Синсар Дабх» отчаянно сопротивляется. Теория Бэрронса заключается в том, что меня нужно как-нибудь «разбавить», сделать немножко злее, для того чтобы я смогла приблизиться к ней. Я не вижу ничего хорошего в том, чтобы ради возможности завладеть злобной книгой самой стать злой. Думаю, что в этом случае я буду использовать ее для темных дел.
– Нет, – всхлипнула я, чувствуя, как мои колени разбиваются о брусчатку. – Пожалуйста… Нет!
Не здесь, не сейчас! Раньше каждый раз, когда я приближалась к книге, рядом со мной был Бэрронс и мне было легче от осознания того, что с моим бесчувственным телом не произойдет ничего ужасного – он не позволит. Да, он мог носить меня по округе, как человек, ищущий воду, носит лозу, но с этим я готова была смириться. Однако сегодня я была одна. И меня до безумия пугала мысль о том, что я, пусть даже всего на несколько секунд, окажусь во власти кого угодно и чего угодно, шагающего по улицам Дублина. А что, если я отключусь на час? Что, если я упаду лицом на грязную брусчатку и утону в этих нескольких сантиметрах жидкой… ой, фу!
Мне нужно подняться с мостовой. Моя смерть не будет такой жалкой.
Порыв ледяного ветра промчался по улице, засвистел между домами, и я промерзла до костей. Старые газеты заметались на ветру, словно грязные промокшие птицы, кружащие над разбитыми бутылками, обертками и стаканами. Я упала в канаву, заскребла пальцами по брусчатке, попадая в щели между булыжниками и не обращая внимания на то, что ломаются ногти.
Сантиметр за сантиметром я перетаскивала себя на более сухое место.
Она была прямо передо мной. Темная Книга. Я могла чувствовать ее, метрах в пятидесяти от того места, где беспомощно скребла ногтями по мостовой. А может, и ближе. И это была не просто книга. О нет. Это было нечто куда более сложное. Она была пульсирующей тьмой, от которой, казалось, мой мозг обугливался по краям.
Ну почему я не теряю сознание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
У каждого двора Фейри есть свои реликвии – священные объекты, наделенные невероятной силой. У Видимых это копье (которое сейчас у меня), меч, камень и котел. У Невидимых – амулет (который был у меня, но теперь принадлежит Гроссмейстеру), шкатулка, Мерцающие Зеркала и небезызвестная книга. У всех реликвий есть свое предназначение. О некоторых я знаю, но многое мне еще не удалось выяснить.
В'лейн, как и Бэрронс, охотится за «Синсар Дабх» по приказу Эобил, Королевы Светлых. Книга нужна им, для того чтобы укрепить волшебные стены между миром Фейри и миром людей, не дать стереться границам реальности. Как и Бэрронс, принц Видимых спас мне жизнь. (И сопроводил это одним из сильнейших оргазмов в моей жизни.)
Гроссмейстер – убийца моей сестры, тот, кто соблазнил ее, использовал, а потом уничтожил. Он не совсем Фейри, но и не человек. Он открыл порталы между реальностями, привел в наш мир Невидимых – самых худших из Фейри – и обучил их правилам жизни. Он хотел, чтобы стены пали, хотел выпустить всех Невидимых из ледяной тюрьмы. И он тоже охотится за «Синсар Дабх», но я не знаю почему. Думаю, он хочет уничтожить ее, чтобы мы никогда не смогли восстановить стены.
И вот я подхожу к главному.
Всем троим – опасным и сильным – нужна я.
Потому что я могу не только видеть Фейри, я могу «чуять» их реликвии и Объекты Силы. Я могу чувствовать «Синсар Дабх», слышать, как бьется в темноте это сердце чистейшего зла.
Я могу охотиться за ней.
Я могу ее найти.
Папа сказал бы, что это делает меня главным игроком сезона.
Я всем нужна. Поэтому я и выживаю в мире, где смерть каждый день стучит в мою дверь.
Я видела такие вещи, от которых у вас мурашки пошли бы по коже. Я делала вещи, от которых сама покрывалась мурашками.
Но сейчас это не важно. Важно начать с нужной точки, а где она, эта точка?
Я перелистываю назад страницы, одну за другой, чтобы не рассматривать их слишком внимательно. Я возвращаюсь, проматывая моменты, которые стерлись из моей памяти, пропуская проклятый Хэллоуин и то, что сделал Бэрронс. Вот женщина, которую я убила. Вот миг, когда В'лейн пронзил мой язык. Пропускаю то, что я сделала с Джайном.
Вот оно.
Я приближаюсь к темной, влажной, сияющей улице.
А вот и я сама, красотка в розовом и золотом.
Я в Дублине. Уже вечер. Я иду по брусчатке мостовой Темпл Бар Дистрикт. Я жива и полна энергии. Ничто так не обостряет наслаждение жизнью, как смерть, подобравшаяся слишком близко.
В моих глазах пляшут искорки, моя походка легка и упруга. Я одета в ярко-розовое платье и любимые туфли на каблуках, и украшения подобраны в тон золотисто-розовому наряду. Я сделала прическу и позаботилась о макияже. Я иду на встречу с Кристианом МакКелтаром, таинственным симпатичным шотландцем, который был знаком с моей сестрой. И мне, для разнообразия, хорошо.
Ну хоть ненадолго.
Всего на несколько минут.
И вот я уже корчусь на мостовой, сжимая руками голову. Падаю на четвереньки. Я подошла к «Синсар Дабх» так близко, как никогда еще не подходила, и она вызвала у меня обычную реакцию: боль, слабость.
Я уже не была красоткой. Я превратилась в кучу мусора.
Я стояла на четвереньках на мостовой, которая воняла мочой и пивом. Я промерзла до костей. Мои волосы рассыпались, аметистовые заколки болтались у меня перед носом. Я плакала… Дрожащей рукой я убрала с лица упавшие пряди и с ужасом уставилась на то, что происходило прямо передо мной.
Я помню тот момент. Помню, кем была. И кем не была. Та сцена стоит у меня перед глазами, как стоп-кадр моей жизни. Я столько всего хотела бы сказать…
Подними голову, Мак. Соберись. Приближается шторм. Разве ты не слышишь в темном ветре грохота копыт? Разве не чувствуешь леденящего холода? Не ощущаешь в воздухе запаха специй и крови?
Беги, хотела бы я сказать. Прячься.
Но она – я – не послушалась бы.
Стоя на коленях, я смотрела, как эта… вещь… делает свое дело. И задыхалась от того, что теперь мне понятны скрытые мотивы…
Внезапно я все вспомнила и снова оказалась там, на мостовой…
1
Боль, Господи, какая боль! Казалось, что моя голова взорвется. Я схватилась за виски мокрыми, дурно пахнущими ладонями, надеясь, что череп не расколется на куски до того, как случится неотвратимое – я потеряю сознание.
Ничто не сравнится с агонией, которая следует за появлением «Синсар Дабх». Каждый раз, когда я приближаюсь к ней, происходит одно и то же: я замираю от боли, которая нарастает и нарастает, пока я не отключусь.
Бэрронс говорит, это происходит оттого, что Темная Книга является моей противоположностью. В ней столько зла, а во мне столько добра, что «Синсар Дабх» отчаянно сопротивляется. Теория Бэрронса заключается в том, что меня нужно как-нибудь «разбавить», сделать немножко злее, для того чтобы я смогла приблизиться к ней. Я не вижу ничего хорошего в том, чтобы ради возможности завладеть злобной книгой самой стать злой. Думаю, что в этом случае я буду использовать ее для темных дел.
– Нет, – всхлипнула я, чувствуя, как мои колени разбиваются о брусчатку. – Пожалуйста… Нет!
Не здесь, не сейчас! Раньше каждый раз, когда я приближалась к книге, рядом со мной был Бэрронс и мне было легче от осознания того, что с моим бесчувственным телом не произойдет ничего ужасного – он не позволит. Да, он мог носить меня по округе, как человек, ищущий воду, носит лозу, но с этим я готова была смириться. Однако сегодня я была одна. И меня до безумия пугала мысль о том, что я, пусть даже всего на несколько секунд, окажусь во власти кого угодно и чего угодно, шагающего по улицам Дублина. А что, если я отключусь на час? Что, если я упаду лицом на грязную брусчатку и утону в этих нескольких сантиметрах жидкой… ой, фу!
Мне нужно подняться с мостовой. Моя смерть не будет такой жалкой.
Порыв ледяного ветра промчался по улице, засвистел между домами, и я промерзла до костей. Старые газеты заметались на ветру, словно грязные промокшие птицы, кружащие над разбитыми бутылками, обертками и стаканами. Я упала в канаву, заскребла пальцами по брусчатке, попадая в щели между булыжниками и не обращая внимания на то, что ломаются ногти.
Сантиметр за сантиметром я перетаскивала себя на более сухое место.
Она была прямо передо мной. Темная Книга. Я могла чувствовать ее, метрах в пятидесяти от того места, где беспомощно скребла ногтями по мостовой. А может, и ближе. И это была не просто книга. О нет. Это было нечто куда более сложное. Она была пульсирующей тьмой, от которой, казалось, мой мозг обугливался по краям.
Ну почему я не теряю сознание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83