Действительно, соединяя науку и веру, переосмысляя то и другое, Павел Флоренский сблизил (духовно отождествил) абсолютную Истину и Бога. Всю жизнь поклоняющийся любви и красоте Павел и Бога наделяет этими чертами. Будучи сам распятый на кресте противоречивых устремлений, он наделил и мир, и человека, даже Священное Писание антиномичностью. «Священная Книга, - пишет Павел, - полна антиномиями… Только подлинный религиозный опыт усматривает антиномии и видит, как возможно фактическое их примирение»[224]. Вынужденный примирять науку и богословие, Павел Флоренский ограничивает Бога его же собственными решениями (Бог ограничен тьмой, он предоставил человеку свободу воли и не вправе ее отменить, Бог ограничил себя желанием спасти человека и пр.). В результате Бог Флоренского напоминает природу с ее законами, т. е., конечно, природу мистическую, но природу. В этом отношении Бог Флоренского - это скорее подлинная реальность эзотерика, чем религиозного человека (о различении религиозного и эзотерического сознания и опыта смотрите мою книгу «Эзотерический мир»). После революции 1905 г. и позднее, после репрессий советской власти в отношении православной церкви, Флоренский вынужден констатировать пришествие на русскую землю зла. В результате Павел ищет не то, чтобы замену церкви, но хотя бы временное прибежище людей, сохраняющих и отстаивающих веру и жизнь. И находит это прибежище в «роде». Род, вот та «храмина», в которой дышит дух Божий и одновременно укрываются и живут обычные люди в периоды нашествия зла. Но род глядит на мир ликом личности, как точно заметила С. Неретина, у Флоренского «сама субъективность объективна, ибо, великая и свободная, она все же не что иное, как „реальность высшей плотности“, то есть идея, глаз рода, глядящего сквозь неповторимый глаз личности»[225]. Поэтому-то перед личностью и встает задача правильно понять назначение рода перед Богом. Да и образ церкви Павел Флоренский рисует под себя: это София-Премудрость Божия, т. е. церковь для подвижников и интеллектуалов типа самого Флоренского.
Наконец, как человек Павел Флоренский так и не мог для себя решить вопрос о неизбежности окончательного спасения мира; эта нерешительность проявляется и в его учении. С одной стороны, он вроде бы признает, что «жизнь каждого из нас, и народов, и человечества ведется Благою Волею, так что не следует беспокоиться ни о чем, помимо задач сегодняшнего дня», с другой - он приходит к представлению о периодической смене эпох добра и зла, «Средневековья» и «Возрождения»[226]. С одной стороны, он пишет, что в каждом человеке есть искра Божия, что «тварь Божия - личность, и она должна быть спасена», с другой - что злой характер человека «есть именно то, что мешает личности быть спасенной»[227]. Человек Богом постоянно испытывается, но спасается он или нет, зависит от него самого, от его характера[228].
Стоит обратить внимание на то, что личность Павла Флоренского не предшествует всей этой работе и колебаниям. Она становится в этих процессах. Но не столько сама собой, сколько в напряженной работе мысли, в разумно конституируемом образе жизни. С одной стороны, Павел продумывает проблемы и дилеммы веры и науки, пишет «Столп и утверждение истины», с другой - сверяет свою жизнь с символом православной веры. Для Флоренского личность - это, действительно, самоопределение человека, но также свобода и духовность от Бога.
Меня нельзя понимать в том смысле, что Павел Флоренский в работе «Столп и утверждение истины» решал только свои личные проблемы. В том-то и состоит его гений, что эти проблемы совпадали с проблемами времени, с его вызовами. Действительно, в начале ХХ столетия нужно было соединить науку и веру, переосмыслить веру применительно к новым реалиям, выдвинуть другой идеал социального действия (религиозного подвижничества и подвига, о чем много пишет Павел Флоренский и что так пригодилось верующим в сталинских лагерях), разработать новый способ богословского мышления, продемонстрировать на собственной жизни сократовский принцип стояния всю жизнь там, где «сам себя поставил», невзирая на саму смерть. И предложенное Флоренским понимание греховности работало на современность; трактовка греха как эгоизма и разлада личности, отвернувшейся от Бога, пришлась как нельзя кстати, была понятна человеку начала ХХ в., склонного к самоутверждению и психологизации своей внутренней жизни. «Самоутверждение личности, противопоставление ее Богу - источник дробления, распадения личности, обеднения ее внутренней жизни… Грех - момент разлада, распада и развала духовной жизни. Душа теряет свое субстанциональное единство, теряет сознание свой творческой природы, теряется в вихре своих же состояний, переставая быть субстанцией их. „Я“ захлебывается в „потопе“ страстей»[229].
Рассмотренное здесь творчество Феофана Затворника и Павла Флоренского заставляет серьезно пересмотреть наши привычные представления о различиях и взаимосвязях разных форм сознания и мышления. Хотя они различаются по своей логике и основаниям, тем не менее, могут уживаться (сосуществовать) в личности религиозного мыслителя, эзотерика или ученого; при этом рождаются новые синтетические представления, обогащающие каждую форму сознания и - более широко - религиозное, эзотерическое и даже научное мироощущения. Могут сосуществовать потому, что в обычной жизни человек, как правило, - не теоретик, негомогенен, он не строит непротиворечивую теорию, а стремится реализовать все стороны своей души. Языковое и ментальное условие этого - разворачивание схем, а схемы нет нужды гомогенизировать, их можно просто соединять. Обычный человек поступает значительно проще: он просто отказывается замечать противоречия, а разные реалии (богов, демонов, души, нирвану, природу и пр.) истолковывает так, чтобы они сосуществовали и помогали друг другу. Но необходимое условие этого - особая организация собственной жизни и сознания. Например, на работе я размышляю рационально, после работы посещаю церковь, но иногда пользуюсь гороскопом или обращаюсь к гадалке; моя жизнь разбита на отдельные сферы, и в каждой такой «комнате», я живу совершенно иначе. Судя по всему, так поступают многие люди. Они создают, строят такую картину мира (интегральную схему - конфигуратор), в которой размещались бы все эти разные представления и реальности. Но есть, конечно, и другие индивиды, которые изо всех сил стараются гомогенизировать мыслимую реальность (такие личности в отличие от предыдущих можно назвать «гомогенными»).
6.4 Финал
6.4.1 Скептик просит ответить на вопросы, которые остались без ответа
Согласен, во многом, но не до конца. Да, творческая личность принадлежат к этой категории, вполне органично может совмещать в своем сознании и образе жизни философию, науку, эзотеризм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115