Ласточки в оранжевом свете над ними ныряли вниз в погоне за насекомыми. Где-то далеко, среди деревьев, слышно было, как кто-то из солдат играет на флейте – тонкий и навязчивый звук в сумерках. Воздух пах соснами и мятой травой.
– Он там, наверху, как раз наблюдает за нами, – сказал Лиам низким голосом.
– Я видел его. Ты расставил вдоль дороги хороших стрелков?
– Ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы искушать судьбу так же, как ты?
– Они должны свалить его, но не убивать, слышишь?
– Я тот, кто подчиняется его приказам, Джозеф. – Лиам посмотрел наверх, на Джона, потом перевел взгляд на долину. – Он тот самый?
– Иногда я думаю, что да, а иногда уверен, что нет. Там, Снаружи, они не помогают нам, Панический Огонь и все такое прочее. Он может быть тем самым, а может и не быть. Там, где он жил, ничего не осталось, этот маленький городок-бородавка на свиной заднице, и не осталось никого, кто мог бы что-нибудь сказать нам.
– А что вызывает у тебя сомнения? – спросил Лиам.
– Он спит сном невинного младенца, даже не вздрогнет, а я внимательно наблюдал за ним.
– Тогда почему же ты думаешь, что он может быть Безумцем?
– Разные мелочи. В его глазах что-то появляется, когда он смотрит на все эти разрушения.
– И ты все равно притащил его сюда!
– Должен сказать, меня самого мучило любопытство в связи с этим местом, – Херити кивнул головой. – Как вы можете жить с этим каждый день?
– У нас свои обязанности, и в армии подчиняются приказам. Мы не можем допустить, чтобы люди бродили и разносили разные истории о наших подопечных.
– Ни одного слова из наших уст, Лиам.
– Ты так только говоришь, и сейчас ты трезвый. А что будет, когда в тебе будет спиртное?
– Не распускай язык, Лиам. ИРА хранила честь Ирландии, когда еще даже твоя армия не могла протянуть руку помощи.
Слабая улыбка тронула губы Лиама.
– Да, а ведь ходит история, что это именно ты взорвал семью О'Нейла.
– Лживые вещи говорят о многих из нас, Лиам. – Херити посмотрел на автоматическую винтовку в руках Лиама, и его голос стал вкрадчивым. – Дружище, когда мы детьми резвились на сене, кто из нас мог предвидеть такой вот день?
– У тебя всегда был хорошо подвешен язык, Джозеф, но все, что я слышу из твоих уст – это что ты думаешь, будто янки действительно наш Безумец. Почему это… дружище?
Херити посмотрел во тьму, собирающуюся над долиной. В окнах виллы были видны мерцающие огни свечей. Где-то внизу, в темноте, замычала корова. Задумчивым голосом он сказал:
– В тот первый день, когда мы вместе шли по дороге, я повернул разговор на терроризм, как они это называют. Янки сказал, что ИРА предала ирландскую честь.
– Точные слова из писем Безумца, но эти слова знают теперь все. Я не удовлетворен, Джозеф. Что я скажу Дублину?
– Скажи им, что я не уверен… это означает, что он остается заряженной бомбой, которую мы не можем трогать.
– Ты позволил ему носить пистолет, – сказал Лиам. – Почему?
– Чтобы он думал, что я ему доверяю.
– А ты не доверяешь.
– Не больше, чем я доверяю тебе. Может быть, вернемся в ту хижину с твоим полевым телефоном?
– Я не позволю никому из вас уйти отсюда живыми! У меня есть приказ защищать тайну Маккрея.
Херити резко повернулся к нему вплотную лицом.
– Янки мой! Ты понимаешь? Не твое дело решать вопрос жизни и смерти! Он мой!
– Это то, что говорят в Дублине, – мягко сказал Лиам. Он развернулся и пошел впереди по тропинке наверх туда, где стоял Джон.
Джон наблюдал, как к нему приближаются двое мужчин, и был поражен, когда Лиам без всякой паузы сказал:
– Ты идешь с нами, янки.
Не имея возможности слышать, о чем эти люди разговаривали внизу, Джон занялся предположениями. «Херити – это его охрана, а не конвоир, – решил Джон. – Он что-то подозревает. Но что именно он подозревает?»
Настороженный, он догнал мужчин и пристроился сзади них, чувствуя страх. В караульной хижине они захватили с собой отца Майкла, оставив мальчика спать на подстилке в углу. Когда они вошли в маленькую деревянную хижину, далеко внизу под игровой площадкой виллы, наступила полная темнота.
Войдя в хижину, Лиам чиркнул спичкой и зажег свечу, осветившую внутреннюю обстановку. Вся она была из необструганной древесины, с грубой крышей над головой. Единственный стул и стол составляли всю мебель, на столе стоял черный полевой телефон с трубкой в корпусе защитного цвета. Провод от телефона выходил наружу под стропилами крыши. Снаружи раздался звук шагов, и до них донесся голос Джока:
– Все на месте, Лиам.
Лиам явно расслабился. Он указал отцу Майклу на стул.
– Я устроил так, что ответит лично Маккрей. Ему не терпится провести теологическую дискуссию, как он сказал.
Отец Майкл, который молчал все время по дороге вниз, к хижине, взял трубку и приставил ее к уху.
– Благодарю вас, Лиам.
– Он ответит или выпустит прямо сюда в нас ракету, – пробормотал Херити. – Что мы можем сделать?
– Мы можем заставить его поголодать, когда у него выйдет вся еда, – сказал Лиам. – А теперь тихо! Ты и так доставил нам достаточно неприятностей!
– Жестокие слова, жестокие слова, – сказал Херити.
Лиам снова покрутил рычажок телефона.
– Почему мы дожидались ночи? – спросил отец Майкл.
– Так всегда делает мистер Маккрей, – сказал Лиам. – Ему нравится, когда мы спотыкаемся в темноте.
– И держу пари, что у него есть инфракрасный прицел, – сказал Херити.
В комнате воцарилась тишина, странная неподвижность, как будто вошел призрак и заглушил здесь все живое.
Лиам щелкнул выключателем на боку зеленого корпуса телефона. В аппарате послышалось мягкое гудение.
– Мы будем слушать, – сказал он, – но говорить будет только священник.
Вскоре в телефоне раздался щелчок, и мужской, хорошо модулированный голос произнес:
– Это священник?
Отец Майкл прочистил горло.
– Здесь отец Майкл Фланнери.
«Он нервничает», – подумал Джон.
– И что вы хотите, священник? – Голос Маккрея звучал насмешливо. Это был голос культурного, воспитанного человека, вежливо разговаривающего с мелким чиновником.
Отец Майкл выпрямился, прижав телефонную трубку к уху.
– Я хочу знать, каким образом эти молодые женщины забеременели!
– Ох, уж это невежество католического духовенства, – сказал Маккрей. – Неужели никто не объяснил вам функционирование…
– Не умничайте со мной! – резко перебил его отец Майкл. – Я хочу знать, обвенчаны ли эти девушки с отцами их…
– Придержите свой язык, священник, или я сотру вашу хижину вместе с вами с лица земли.
Отец Майкл сделал конвульсивный глоток, затем продолжил:
– Вы ответите на мой вопрос, мистер Маккрей?
– Ну что ж, эти молодые женщины беременны, потому что это является обязанностью жрицы. Они лежали под рябиной во время полнолуния, и я оплодотворил их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
– Он там, наверху, как раз наблюдает за нами, – сказал Лиам низким голосом.
– Я видел его. Ты расставил вдоль дороги хороших стрелков?
– Ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы искушать судьбу так же, как ты?
– Они должны свалить его, но не убивать, слышишь?
– Я тот, кто подчиняется его приказам, Джозеф. – Лиам посмотрел наверх, на Джона, потом перевел взгляд на долину. – Он тот самый?
– Иногда я думаю, что да, а иногда уверен, что нет. Там, Снаружи, они не помогают нам, Панический Огонь и все такое прочее. Он может быть тем самым, а может и не быть. Там, где он жил, ничего не осталось, этот маленький городок-бородавка на свиной заднице, и не осталось никого, кто мог бы что-нибудь сказать нам.
– А что вызывает у тебя сомнения? – спросил Лиам.
– Он спит сном невинного младенца, даже не вздрогнет, а я внимательно наблюдал за ним.
– Тогда почему же ты думаешь, что он может быть Безумцем?
– Разные мелочи. В его глазах что-то появляется, когда он смотрит на все эти разрушения.
– И ты все равно притащил его сюда!
– Должен сказать, меня самого мучило любопытство в связи с этим местом, – Херити кивнул головой. – Как вы можете жить с этим каждый день?
– У нас свои обязанности, и в армии подчиняются приказам. Мы не можем допустить, чтобы люди бродили и разносили разные истории о наших подопечных.
– Ни одного слова из наших уст, Лиам.
– Ты так только говоришь, и сейчас ты трезвый. А что будет, когда в тебе будет спиртное?
– Не распускай язык, Лиам. ИРА хранила честь Ирландии, когда еще даже твоя армия не могла протянуть руку помощи.
Слабая улыбка тронула губы Лиама.
– Да, а ведь ходит история, что это именно ты взорвал семью О'Нейла.
– Лживые вещи говорят о многих из нас, Лиам. – Херити посмотрел на автоматическую винтовку в руках Лиама, и его голос стал вкрадчивым. – Дружище, когда мы детьми резвились на сене, кто из нас мог предвидеть такой вот день?
– У тебя всегда был хорошо подвешен язык, Джозеф, но все, что я слышу из твоих уст – это что ты думаешь, будто янки действительно наш Безумец. Почему это… дружище?
Херити посмотрел во тьму, собирающуюся над долиной. В окнах виллы были видны мерцающие огни свечей. Где-то внизу, в темноте, замычала корова. Задумчивым голосом он сказал:
– В тот первый день, когда мы вместе шли по дороге, я повернул разговор на терроризм, как они это называют. Янки сказал, что ИРА предала ирландскую честь.
– Точные слова из писем Безумца, но эти слова знают теперь все. Я не удовлетворен, Джозеф. Что я скажу Дублину?
– Скажи им, что я не уверен… это означает, что он остается заряженной бомбой, которую мы не можем трогать.
– Ты позволил ему носить пистолет, – сказал Лиам. – Почему?
– Чтобы он думал, что я ему доверяю.
– А ты не доверяешь.
– Не больше, чем я доверяю тебе. Может быть, вернемся в ту хижину с твоим полевым телефоном?
– Я не позволю никому из вас уйти отсюда живыми! У меня есть приказ защищать тайну Маккрея.
Херити резко повернулся к нему вплотную лицом.
– Янки мой! Ты понимаешь? Не твое дело решать вопрос жизни и смерти! Он мой!
– Это то, что говорят в Дублине, – мягко сказал Лиам. Он развернулся и пошел впереди по тропинке наверх туда, где стоял Джон.
Джон наблюдал, как к нему приближаются двое мужчин, и был поражен, когда Лиам без всякой паузы сказал:
– Ты идешь с нами, янки.
Не имея возможности слышать, о чем эти люди разговаривали внизу, Джон занялся предположениями. «Херити – это его охрана, а не конвоир, – решил Джон. – Он что-то подозревает. Но что именно он подозревает?»
Настороженный, он догнал мужчин и пристроился сзади них, чувствуя страх. В караульной хижине они захватили с собой отца Майкла, оставив мальчика спать на подстилке в углу. Когда они вошли в маленькую деревянную хижину, далеко внизу под игровой площадкой виллы, наступила полная темнота.
Войдя в хижину, Лиам чиркнул спичкой и зажег свечу, осветившую внутреннюю обстановку. Вся она была из необструганной древесины, с грубой крышей над головой. Единственный стул и стол составляли всю мебель, на столе стоял черный полевой телефон с трубкой в корпусе защитного цвета. Провод от телефона выходил наружу под стропилами крыши. Снаружи раздался звук шагов, и до них донесся голос Джока:
– Все на месте, Лиам.
Лиам явно расслабился. Он указал отцу Майклу на стул.
– Я устроил так, что ответит лично Маккрей. Ему не терпится провести теологическую дискуссию, как он сказал.
Отец Майкл, который молчал все время по дороге вниз, к хижине, взял трубку и приставил ее к уху.
– Благодарю вас, Лиам.
– Он ответит или выпустит прямо сюда в нас ракету, – пробормотал Херити. – Что мы можем сделать?
– Мы можем заставить его поголодать, когда у него выйдет вся еда, – сказал Лиам. – А теперь тихо! Ты и так доставил нам достаточно неприятностей!
– Жестокие слова, жестокие слова, – сказал Херити.
Лиам снова покрутил рычажок телефона.
– Почему мы дожидались ночи? – спросил отец Майкл.
– Так всегда делает мистер Маккрей, – сказал Лиам. – Ему нравится, когда мы спотыкаемся в темноте.
– И держу пари, что у него есть инфракрасный прицел, – сказал Херити.
В комнате воцарилась тишина, странная неподвижность, как будто вошел призрак и заглушил здесь все живое.
Лиам щелкнул выключателем на боку зеленого корпуса телефона. В аппарате послышалось мягкое гудение.
– Мы будем слушать, – сказал он, – но говорить будет только священник.
Вскоре в телефоне раздался щелчок, и мужской, хорошо модулированный голос произнес:
– Это священник?
Отец Майкл прочистил горло.
– Здесь отец Майкл Фланнери.
«Он нервничает», – подумал Джон.
– И что вы хотите, священник? – Голос Маккрея звучал насмешливо. Это был голос культурного, воспитанного человека, вежливо разговаривающего с мелким чиновником.
Отец Майкл выпрямился, прижав телефонную трубку к уху.
– Я хочу знать, каким образом эти молодые женщины забеременели!
– Ох, уж это невежество католического духовенства, – сказал Маккрей. – Неужели никто не объяснил вам функционирование…
– Не умничайте со мной! – резко перебил его отец Майкл. – Я хочу знать, обвенчаны ли эти девушки с отцами их…
– Придержите свой язык, священник, или я сотру вашу хижину вместе с вами с лица земли.
Отец Майкл сделал конвульсивный глоток, затем продолжил:
– Вы ответите на мой вопрос, мистер Маккрей?
– Ну что ж, эти молодые женщины беременны, потому что это является обязанностью жрицы. Они лежали под рябиной во время полнолуния, и я оплодотворил их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153