У хокватов потлача нет. Мне известны имена и формы всего того, что я делаю. Я понимаю все силы, всю мощь духов и то, как они действуют. Вот каково положение вещей.
Из записки, оставленной Катсуком в заброшенном приюте на Сэм Ривер
Первое, что увидал Дэвид, проснувшись, это струи дождя, завешивающие вход в пещеру. Внешний мир был наполнен предрассветным молочно-серым туманом. Катсука нигде не было видно, но где-то снаружи каркали вороны.
Услышав их, Дэвид задрожал.
Он поднялся со спальника. Было холодно. Воздух напоен сыростью. Мальчик подошел к выходу из заброшенной шахты, огляделся по сторонам, поежился.
Дождь уже заканчивался.
Дэвид повернулся, поглядел в глубину выработки. Не похоже, чтобы Катсук пошел туда. Но где же он был?
В деревьях над озером заорали вороны, но туман скрывал их. Дэвид чувствовал, как от голода играют кишки. Он закашлялся.
Ветер был таким же сильным. Он дул с запада, гоня тучи к вершинам гор за озером. Здесь же ветви на деревьях прямо стонали под напором стихии.
«Смогу ли я спуститься вниз, к хижинам?»
Он видел узкую тропку, по которой они карабкались вчера ночью. Дождь уже закончился, но с каждого листика текла вода.
Дэвид подумал о несчастных хижинах, о людях, которые в них жили. Они заставили Катсука уйти вместе с пленником. Нет, они бы не помогли Дэвиду. Кэлли сказала об этом прямо.
Он услыхал хлюпание грязи на тропинке.
Показался Катсук. На нем была все та же набедренная повязка и мокасины. На каждом шагу ножны били его по ноге. Тело его блестело от влаги, но, похоже, он не ощущал ни сырости, ни холода. Индеец уже поднялся к самому входу в пещеру, и Дэвид увидал, что он несет какой-то сверток, завернутый в грязную тряпку.
Катсук протянул сверток мальчику.
– Копченая рыба, – сказал он. – Это Кэлли прислала.
Дэвид взял у него сверток, развернул своими промерзшими пальцами. Рыба была ярко-красной, жирной и твердой. Он оторвал кусочек, пожевал. На вкус рыба была соленой, но очень вкусной. Дэвид проглотил кусочек и сразу же почувствовал себя лучше.
Теперь уже он набрал полный рот и, пережевывая рыбу, спросил:
– Ты спускался, чтобы повстречаться с приятелями?
– С приятелями, – ровным голосом ответил Катсук. В это время он думал, а может ли шаман иметь друзей. Скорее всего, нет. Когда ты впускаешь в себя силу духов, ты начинаешь сторониться людского общества. Потом он глянул на мальчика и сказал:
– Ну что, больше ты не будешь пробовать убегать?
– Я еще подумаю об этом, – дерзко ответил мальчик.
– Почему же ты не попытался сделать это сейчас?
– Я услыхал воронов.
Катсук кивнул головой – логично. Он сказал:
– Эти молнии вчера ночью – одна из них ударила в елку возле дома, где толковали мои приятели. Они как раз спорили, что может стоило бы схватить меня и сдать хокватским полицейским, и в этот миг обломки дерева пробили крышу.
Он усмехнулся, но веселья в улыбке не было.
Дэвид проглотил еще один кусок рыбы.
– Кого-нибудь ранило?
– Стойка для сушения рыбы упала на Тсканай и поцарапала ей руку. А Иш загорелся, когда пробовал перепрыгнуть через огонь. Особой беды ни с кем не случилось, но они уже не обсуждали, что делать со мной.
Дэвид молча жевал, внимательно глядя на своего похитителя, пытаясь не выдать того ужаса, который вызвали в нем эти известия. Еще одно доказательство, что Катсук управляет страшными силами. Он умел даже молнии насылать.
– Они не хотят, чтобы я снова посылал на них молнию, – сказал Катсук.
Дэвид уловил в его тоне нотку цинизма, но и сомнения, и спросил:
– Так разве это ты устроил грозу?
– Может быть. Не знаю, но они так думают.
– И что ты сказал им?
– Я сказал им, что язык совы насылает дождь. Я сказал, что Ворон может насылать огонь. Они и сами это знают, но по-хокватски сомневаются в собственном прошлом. Может уже хватит рыбы?
– Да. – Ошеломленный Дэвид кивнул. Ударить молнией в того, кто мог навредить тебе! Знать, что вызывает дождь, а что огонь! Какие же это были силы!
Катсук забрал сверток с рыбой из рук Дэвида, тщательно завернул его и сунул к себе в сумку. Потом сказал:
– Ты будешь идти со мной или попробуешь убежать?
Дэвид сглотнул слюну. Бежать? Куда ему бежать, если от могущества Катсука не скрыться? Но ведь должен же быть какой-то выход из этого кошмара! Должен иметься способ избавиться от Катсука!
– Отвечай, – настаивал тот.
Дэвид подумал: «Он узнает, если я попробую ему наврать». И сказал:
– Если я найду какую-нибудь возможность сбежать, я ею воспользуюсь.
«Честность Невинного», – подумал Катсук. Он снова почувствовал, как растет в нем уважение к этому юному хоквату. Какой же великолепной жертвой будет он! И вправду, он был Великим Невинным, тем, что один сможет ответить за все убийства, вину за которые несли все хокваты.
– Ну а сейчас ты пойдешь со мной? – спросил индеец.
– Пойду. – Угрюмо. – А куда мы направимся?
– Сегодня мы будем подыматься в гору. Перейдя через перевал, мы выйдем в другую долину, где люди уже не ходят.
– Почему туда?
– Меня направляют.
– Мне собирать рюкзак и спальный мешок?
– Оставь их здесь.
– Но разве мы…
– Я же сказал: оставь их здесь! – В голосе Катсука появилась какая-то дикость.
Дэвид попятился вглубь пещеры.
– Я должен отказаться от любых хокватских вещей, – объяснил Катсук. – Пошли.
Выйдя из пещеры, он повернул по оленьей тропе направо. Дэвид пошел за ним.
– Держись поближе. О том, что промокнешь, не беспокойся. На подъеме тебе станет жарко.
Они шли по тропе, пока солнце не пробилось сквозь тучи. Вся тропка была покрыта мелкими углублениями, похожими на оленьи следы. С обеих сторон тропа поросла папоротниками. С деревьев свисали клочья мха. Потом тропа начала подыматься вверх. В мелких ямках стояла вода.
Когда солнце взошло, Катсук, хватаясь за ветки, перебрался на другую сторону горного уступа, а там нашел другую тропу. Здесь он свернул направо, и уже довольно скоро им стал попадаться лежащий на земле снег. Он собирался в длинных углублениях по краю дороги, но на склонах таял. Дэвид с индейцем продвигались по узкой полоске обнаженной почвы. На снегу пятнами рос лишайник цвета мочи.
Один раз они услыхали шум самолета, летящего под самыми облаками, но низко нависающая листва не давала его увидеть.
По мере подъема, деревья становились все меньше и тоньше. Оленья тропа пересекла парковую, где стояла табличка, указывающая влево: «ПИК КИМТА».
Катсук повернул направо.
Все чаще и чаще стали им попадаться ложбинки полностью засыпанные снегом. На нем было множество старых следов. Они уже не были похожи на следы, оставленные человеком, наполнялись дождевой или талой водой. В некоторых были пятна грязи.
Катсук указал на эти следы:
– Они шли на пик Кимта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Из записки, оставленной Катсуком в заброшенном приюте на Сэм Ривер
Первое, что увидал Дэвид, проснувшись, это струи дождя, завешивающие вход в пещеру. Внешний мир был наполнен предрассветным молочно-серым туманом. Катсука нигде не было видно, но где-то снаружи каркали вороны.
Услышав их, Дэвид задрожал.
Он поднялся со спальника. Было холодно. Воздух напоен сыростью. Мальчик подошел к выходу из заброшенной шахты, огляделся по сторонам, поежился.
Дождь уже заканчивался.
Дэвид повернулся, поглядел в глубину выработки. Не похоже, чтобы Катсук пошел туда. Но где же он был?
В деревьях над озером заорали вороны, но туман скрывал их. Дэвид чувствовал, как от голода играют кишки. Он закашлялся.
Ветер был таким же сильным. Он дул с запада, гоня тучи к вершинам гор за озером. Здесь же ветви на деревьях прямо стонали под напором стихии.
«Смогу ли я спуститься вниз, к хижинам?»
Он видел узкую тропку, по которой они карабкались вчера ночью. Дождь уже закончился, но с каждого листика текла вода.
Дэвид подумал о несчастных хижинах, о людях, которые в них жили. Они заставили Катсука уйти вместе с пленником. Нет, они бы не помогли Дэвиду. Кэлли сказала об этом прямо.
Он услыхал хлюпание грязи на тропинке.
Показался Катсук. На нем была все та же набедренная повязка и мокасины. На каждом шагу ножны били его по ноге. Тело его блестело от влаги, но, похоже, он не ощущал ни сырости, ни холода. Индеец уже поднялся к самому входу в пещеру, и Дэвид увидал, что он несет какой-то сверток, завернутый в грязную тряпку.
Катсук протянул сверток мальчику.
– Копченая рыба, – сказал он. – Это Кэлли прислала.
Дэвид взял у него сверток, развернул своими промерзшими пальцами. Рыба была ярко-красной, жирной и твердой. Он оторвал кусочек, пожевал. На вкус рыба была соленой, но очень вкусной. Дэвид проглотил кусочек и сразу же почувствовал себя лучше.
Теперь уже он набрал полный рот и, пережевывая рыбу, спросил:
– Ты спускался, чтобы повстречаться с приятелями?
– С приятелями, – ровным голосом ответил Катсук. В это время он думал, а может ли шаман иметь друзей. Скорее всего, нет. Когда ты впускаешь в себя силу духов, ты начинаешь сторониться людского общества. Потом он глянул на мальчика и сказал:
– Ну что, больше ты не будешь пробовать убегать?
– Я еще подумаю об этом, – дерзко ответил мальчик.
– Почему же ты не попытался сделать это сейчас?
– Я услыхал воронов.
Катсук кивнул головой – логично. Он сказал:
– Эти молнии вчера ночью – одна из них ударила в елку возле дома, где толковали мои приятели. Они как раз спорили, что может стоило бы схватить меня и сдать хокватским полицейским, и в этот миг обломки дерева пробили крышу.
Он усмехнулся, но веселья в улыбке не было.
Дэвид проглотил еще один кусок рыбы.
– Кого-нибудь ранило?
– Стойка для сушения рыбы упала на Тсканай и поцарапала ей руку. А Иш загорелся, когда пробовал перепрыгнуть через огонь. Особой беды ни с кем не случилось, но они уже не обсуждали, что делать со мной.
Дэвид молча жевал, внимательно глядя на своего похитителя, пытаясь не выдать того ужаса, который вызвали в нем эти известия. Еще одно доказательство, что Катсук управляет страшными силами. Он умел даже молнии насылать.
– Они не хотят, чтобы я снова посылал на них молнию, – сказал Катсук.
Дэвид уловил в его тоне нотку цинизма, но и сомнения, и спросил:
– Так разве это ты устроил грозу?
– Может быть. Не знаю, но они так думают.
– И что ты сказал им?
– Я сказал им, что язык совы насылает дождь. Я сказал, что Ворон может насылать огонь. Они и сами это знают, но по-хокватски сомневаются в собственном прошлом. Может уже хватит рыбы?
– Да. – Ошеломленный Дэвид кивнул. Ударить молнией в того, кто мог навредить тебе! Знать, что вызывает дождь, а что огонь! Какие же это были силы!
Катсук забрал сверток с рыбой из рук Дэвида, тщательно завернул его и сунул к себе в сумку. Потом сказал:
– Ты будешь идти со мной или попробуешь убежать?
Дэвид сглотнул слюну. Бежать? Куда ему бежать, если от могущества Катсука не скрыться? Но ведь должен же быть какой-то выход из этого кошмара! Должен иметься способ избавиться от Катсука!
– Отвечай, – настаивал тот.
Дэвид подумал: «Он узнает, если я попробую ему наврать». И сказал:
– Если я найду какую-нибудь возможность сбежать, я ею воспользуюсь.
«Честность Невинного», – подумал Катсук. Он снова почувствовал, как растет в нем уважение к этому юному хоквату. Какой же великолепной жертвой будет он! И вправду, он был Великим Невинным, тем, что один сможет ответить за все убийства, вину за которые несли все хокваты.
– Ну а сейчас ты пойдешь со мной? – спросил индеец.
– Пойду. – Угрюмо. – А куда мы направимся?
– Сегодня мы будем подыматься в гору. Перейдя через перевал, мы выйдем в другую долину, где люди уже не ходят.
– Почему туда?
– Меня направляют.
– Мне собирать рюкзак и спальный мешок?
– Оставь их здесь.
– Но разве мы…
– Я же сказал: оставь их здесь! – В голосе Катсука появилась какая-то дикость.
Дэвид попятился вглубь пещеры.
– Я должен отказаться от любых хокватских вещей, – объяснил Катсук. – Пошли.
Выйдя из пещеры, он повернул по оленьей тропе направо. Дэвид пошел за ним.
– Держись поближе. О том, что промокнешь, не беспокойся. На подъеме тебе станет жарко.
Они шли по тропе, пока солнце не пробилось сквозь тучи. Вся тропка была покрыта мелкими углублениями, похожими на оленьи следы. С обеих сторон тропа поросла папоротниками. С деревьев свисали клочья мха. Потом тропа начала подыматься вверх. В мелких ямках стояла вода.
Когда солнце взошло, Катсук, хватаясь за ветки, перебрался на другую сторону горного уступа, а там нашел другую тропу. Здесь он свернул направо, и уже довольно скоро им стал попадаться лежащий на земле снег. Он собирался в длинных углублениях по краю дороги, но на склонах таял. Дэвид с индейцем продвигались по узкой полоске обнаженной почвы. На снегу пятнами рос лишайник цвета мочи.
Один раз они услыхали шум самолета, летящего под самыми облаками, но низко нависающая листва не давала его увидеть.
По мере подъема, деревья становились все меньше и тоньше. Оленья тропа пересекла парковую, где стояла табличка, указывающая влево: «ПИК КИМТА».
Катсук повернул направо.
Все чаще и чаще стали им попадаться ложбинки полностью засыпанные снегом. На нем было множество старых следов. Они уже не были похожи на следы, оставленные человеком, наполнялись дождевой или талой водой. В некоторых были пятна грязи.
Катсук указал на эти следы:
– Они шли на пик Кимта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57