Когда Дзула Перуджи вошел в конференц-зал и занял место председателя во главе длинного стола, там царила атмосфера напряженного ожидания. Он посмотрел на наручные часы, кладя на стол дипломат: 5:14 вечера. Несмотря на то, что было воскресенье, присутствовали все, все из несущих ответственность за Агентство мужчин и одна женщина.
Перуджи сел и без обычных предваряющих слов приступил к делу:
– У меня был крайне напряженный день. Для начала сообщу, что всего два часа назад Шеф вызвал меня к себе и просил передать вам его сообщение. Ему пришлось согласовать кое-какие вещи в высших кругах. Что, конечно, вызвано срочностью дела.
Он окинул взглядом весь конференц-зал – спокойное и удобное место, располагавшееся под самый крышей небоскреба. Серые портьеры закрывали двойные окна с северной стороны, отчего в комнате создавался холодный, точно под водой, полумрак.
За столом раздалось несколько нетерпеливых покашливаний, но все заняли свои места без возражений.
Перуджи раскрыл дипломат и извлек его содержимое: три тонких папки. Потом сказал:
– Все вы видели документы, касающиеся Хелльстрома. Шеф сказал мне, что он отдал их на прочтение три недели назад. Вам будет приятно узнать, что наконец-то нам удалось расшифровать семнадцатую страницу. Использовался довольно интересный код, основывающийся на четырехмерной конфигурации. Весьма изобретательный.
Он прокашлялся, вытащил один тонкий лист бумаги из верхней папки и пробежал по нему глазами.
– Опять же, эта запись относится к «Проекту 40», но в этот раз использована военная терминология. Я зачитаю: «…жало, с помощью которого наши рабочие будут поставлены над всем миром». Наводит на размышления, а?
Мужчина, сидевший слева от Перуджи, заметил:
– Чепуха! Этот Хелльстром делает фильмы, так что это может быть всего лишь сюжет для триллера.
– Здесь есть еще кое-что, – возразил Перуджи. – Имеются также и отрывочные куски инструкций, касающиеся схемы обмена информации, которая, как уверяет наш человек из Уэстингхауза, весьма близка к жизни. Он просто пришел в возбуждение от возможностей ее применения. «Это еще один ключ к загадке», – сказал он, но признался, что ключ этот – неполный: место, где эта схема должна подсоединяться к главной схеме, не обозначено. Тем не менее, в этом расшифрованном документе есть еще одно интересное место.
Для большего эффекта Перуджи сделал паузу, еще раз оглядев собравшихся.
– В этом сообщении совершенно однозначно указывается, что владельцу этих бумаг предлагается в дальнейшем передавать информацию через одного человека в Вашингтоне. Нам известно его имя. Это сенатор, чью деятельность мы еще должны будем проверить.
Перуджи захотелось рассмеяться. Их реакция была точно такой, как предсказывал Шеф. Все смотрели только на него – то, что редко случалось в этой комнате гигантов мысли.
Мужчина слева от него спросил:
– В этом нет никаких сомнений?
– Абсолютно никаких.
7
Из докладной записки Дзулы Перуджи, характеризующей Джозефа Мерривейла:
«У субъекта полностью отсутствуют эмоции и чувства по отношению к своим товарищам, но он умеет достаточно умело их симулировать. Его административные способности адекватны решаемым задачам, однако ему не хватает инициативы и решительности. Он – именно то, что мы о нем думаем – человек, способный управлять своим подразделением и, в случае приказа сверху пошлет, не задумываясь, своих людей на смерть. Повышение по службе может быть рекомендовано».
Покинув конференцию, Перуджи позволил себе небольшое чувство триумфа. Было несколько острых моментов из-за этой стервы, но ему все же удалось решить все обсуждаемые вопросы. Он до сих пор никак не мог понять, почему в руководство была введена женщина.
Когда он вышел на улицу, покрапывало, но свежий вечерний воздух нес с собой запах мокрой пыли, что особенно не любил Перуджи. Он остановил такси.
И как нарочно, водителем оказалась женщина. Со вздохом покорности судьбе Перуджи устроился на сиденье и сказал:
– Статлер.
«Невозможно предвидеть, где в следующий раз столкнешься с женщиной, – подумал он. – Они слишком хрупкие существа, и им нельзя позволять заниматься такими делами». – К этому выводу он пришел, наблюдая за своей матерью, всю жизнь разрываемую противоречиями между своим происхождением и требованиями пола. Она знала, что у нее в крови текла негритянская, ирокезская и португальская кровь. Иногда она гордилась своими предками.
– Никогда не забывай, мой мальчик, что твои предки были тут еще до того, как нога первого белого вора ступила на эту землю.
В другой же раз она напоминала ему:
– Мы были моряками Генри Навигатора, когда большинство моряков не возвращалось из долгого плавания.
Но она могла смягчить эти вспышки горькой гордости осторожными предупреждениями:
– Дзула, ты достаточно похож на белого, чтобы никто не подумал, что у тебя в крови были черные предки. Играй в игры белых, мой мальчик, – это единственный способ выиграть в этом мире.
И сегодня он выиграл, Перуджи не сомневался в этом. Эта стерва в конференц-зале пыталась устроить ему перекрестный допрос по поводу деятельности корпорации Хелльстрома, поймать его на противоречиях. О чем Шеф и предупреждал его.
– Они попытаются перехватить инициативу и нападут на Агентство. Я доверяю вам, так что отвечайте ударом на удар.
И в этом весь Шеф: он был отец для тех, кому доверял.
Перуджи не знал своего отца, который был первым в длинной череде мужчин, заслуживших благосклонность Хуаниты Перуджи. Ее фамилия до замужества была Браун, без проблем измененная на более загадочную – Перуджи. Отец пробыл с ней достаточно долго, чтобы дать малышу имя Дзула в память о полузабытом дядюшке, а затем он отправился на коммерческую рыбную ловлю в плавание, которое могло оправдать худшие страхи Навигатора. Его судно сгинуло во время шторма в заливе Кампече.
Эта трагедия только закалила характер Хуаниты. И началось замечательное время поисков, еще более романтических, хотя и бесплодных, растянутых на всю жизнь, новой любви. Для Дзулы же она сочинила миф о могучем Джоне (первоначально Хуане) Перуджи: высоком, бронзовокожем, способном выполнить любое задуманное дело. И ревнивый Бог забрал его к себе, и это не слишком хорошо его характеризовало.
И именно из-за этой трагедии, увиденной сквозь призму фантазий матери Дзула прощал ей любые нападки на мораль. Еще с детства у него сложилось впечатление о женщинах, как о неспособных противостоять жестоким жизненным коллизиям иначе, как через постельные утехи. Такими уж они созданы, и их надо лишь такими и принимать. С этим можно и не согласиться, но очевидно, что они просто не хотят замечать такого поведения в собственных женщинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90