Там он отдыхал в обществе товарищей по профессии, отдавая должное и спортивному комплексу, и кафе космонавтов, оттуда же он связывался по видеофонной линии с центральной лунной базой и отводил душу в разговорах с Климом и Алексеем. Не раз Иван приглашал с собой в такие поездки и Лену Зим. Сначала она просто отказывалась, но потом, привыкнув к Ивану, стала отвечать более уклончиво: «Не сегодня». Все больше протягивалось между ними незримых связующих нитей, все больше их тянуло друг к другу. В один из вечеров, получив в ответ очередное «Не сегодня», Иван не оставил Лену, а предложил пройтись по новому, дальнему маршруту, где они ещё не бывали, — по едва нахоженной тропе к ручью, за которым начинался заповедный лес.
Шли они медленно, нога в ногу. Окрепшая Лена не устала, и когда они добрались до ручья, ей загорелось перебраться на ту сторону и хоть одним глазком заглянуть в заповедник, ближний угол которого был открытым для посещения резерватом. Этот ручей можно было перейти по камням, они были специально полуобтесаны, чтобы облегчить переход. Однако Лена у этого препятствия замешкалась, она ещё не привыкла прыгать с камня на камень, да и течение воды, в которой сновали радужные тени форелей, сбивало ориентировку. Заметив колебания девушки, Лобов обхватил её за талию ладонями сильных рук и без видимых усилий переправил на другой берег. Лена не успела ни опомниться, ни слова вымолвить — будто качнулась на качелях, перебросивших её с одного берега на другой, а Иван как стоял возле неё, так и остался стоять рядом.
— Я не думала, что вы такой сильный, — сказала девушка, когда они снова двинулись вперёд.
Иван пожал плечами.
— Не сказал бы, что я очень сильный… Да и не главное для современного человека — сила.
— А что главное? Может быть, ум?
— Может быть. Для учёных, например.
— А для вас?
— Для меня — нет.
— А что для вас главное?
— Все главное. Для человека все главное. Если это, конечно, настоящий человек.
— А вы настоящий?
— Кто знает?
Тропа теперь сузилась, она вилась в зарослях ивняка. Поэтому они шли гуськом — Лена впереди, Иван сзади. Когда тропинка выбежала на поляну опушки леса, Лена остановилась, подождала Лобова и продолжила разговор, точно он и не прекращался.
— И все-таки вы очень сильный! Особенно руки, они у вас, как у роденовского мыслителя.
— Мне говорили об этом.
— Кто?
— Скульптор.
— Мужчина или женщина?
— Женщина.
— Вы любили её?
— Нет.
— А она вас?
— Не знаю.
Лена довольно долго разглядывала Ивана, избегая встречаться с ним взглядами. И все-таки глаза их, конечно же случайно, встретились, и они невольно улыбнулись друг другу.
— Сколько вам лет, Иван?
— Неполные двадцать семь.
Взгляд её отразил недоверие.
— Никогда бы не подумала, что вы так молоды! На вид вам все тридцать пять.
Иван согласно кивнул:
— Я знаю, что выгляжу старше своих лет.
— А почему?
Лобов виновато улыбнулся:
— Работа такая. И характер такой. Всего понемногу.
Лена отвела, наконец, взгляд от его лица и оглядела только что пройденные заросли ивняка и начавшую увядать земляничную поляну, окружённую плотной стеной смешанного леса.
— Хорошо здесь, правда?
— Правда.
— Можно, мы посидим здесь?
— Почему же нет? — Иван придержал Лену за локоть. — Подождите, земля здесь холодновата. — Сбросив с плеч куртку, он бросил её на все ещё зеленую, но уже перезрелую и отцветающую августовскую траву. Лена не возражала, опустилась на куртку и как-то очень естественно устроилась на ней, обхватив руками согнутые в коленях ноги и положив на них подбородок. Иван полулёжа примостился рядом на траве.
— А для вас земля не холодновата?
Лобов осторожно положил на траву свою большую руку, будто погладил её.
— Нет. Да и не простужался я по-настоящему за всю свою жизнь.
Лена улыбнулась:
— Ещё простудитесь. Вам всего двадцать шесть! Значит, командиром корабля вы стали в двадцать три года?
— В двадцать два. Но первый патрульный рейд мы делали с наставником на борту.
— Мы — это ещё Клим Ждан и Алексей Кронин?
Лобов кивнул:
— И сразу все сладилось?
— С Климом мы вместе учились. А Алексей Кронин, когда мы были стажёрами, руководил у нас инженерной практикой.
— Так он старше вас?
— Немного. На четыре года.
— Так это же много!
Иван негромко рассмеялся, искоса поглядывая на девушку.
— Это вам кажется. В девятнадцать лет четыре года и правда много.
Улыбка сошла с лица Лены.
— Мне не было девятнадцати лет, — сказала она отрешённо и очень уверенно. — И никогда уже не будет! Мне было восемнадцать, а потом… Мне кажется, что я совсем старая. Что мне уже лет тридцать, а может быть, и больше.
— Это пройдёт.
— Не пройдёт, я знаю.
— Все равно не страшно. Я вот выгляжу на тридцать пять, а чувствую иногда себя на все пятьдесят. И ничего!
— Нет, правда? — Лена даже голову вскинула. — На все пятьдесят?
— Иногда.
Лена вздохнула:
— Иногда! Иногда мне кажется… — Она не договорила и круто переменила разговор. — А как это получилось, Алексей Кронин старше, опытнее вас, был вашим учителем… И вдруг попал на патрульный корабль рядовым инженером!
— Он не попал, а попросился.
— Почему?
— Надоела ему нелётная работа на базах. Захотелось ему проверить себя в более ответственных делах. Захотелось повидать настоящий, дикий, ещё не исследованный космос. Вот он и попросился на «Торнадо».
— А почему на «Торнадо»? Именно на «Торнадо»?
Лобов задумался, улыбка воспоминаний тронула его губы. Молчание затягивалось, Иван словно позабыл о девушке. Но Лена сидела тихонько, искоса, с высоты своего сидячего положения следила за Иваном и никак не напоминала о своём существовании. Из задумчивости Лобова вывели белки, скатившиеся с сосны на поляну, промчавшиеся с верещанием по траве и взлетевшие на другое дерево.
— Белки, — пояснила Лена, отвечая взгляду Лобова.
— Я видел. О чем вы спросили меня?
— Неважно. Ваши друзья здоровы?
— Да они и были здоровы! Карантин у них кончается, и через несколько дней они будут на Земле.
В глазах девушки промелькнула тень тревоги, на которую Иван не обратил внимания.
— Они прилетят сюда?
— Обязательно. Вы же их крестница!
— Надолго?
Голос Лены дрогнул. Иван поднял голову, и взгляды их встретились. Серые глаза Ивана Лобова и карие глаза Лены Зим встречались, конечно, и прежде, но только теперь, здесь, на увядающей земляничной поляне, освещённой косыми лучами вечернего солнца, встреча взглядов обернулась разговором, куда более красноречивым, чем самые проникновенные слова. Оба смутились, не смогли скрыть это смущение друг от друга, а поэтому смутились ещё больше. В глазах Лены, как и тогда, при первой их встрече, когда Иван упомянул Орнитерру, плеснулось чувство и похожее, и, вместе с тем, не похожее на испуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50