Это он четыре года назад удрал от нас с парохода. Он меня тоже узнал. Мы разговорились, стали вспоминать прошлое, с прошлого перешли на настоящее, и я, между прочим, рассказал про участь отца. Он же о себе ничего определенного не рассказывал: живет с мамой, не то работает, не то учится, собирается жениться.
Спустя несколько дней я опять его встретил в обществе неопрятного молодого человека. Они куда-то спешили и предложили мне пойти с ними, обещая познакомить с кой-какими интересными людьми.
Вспомнив одну из многочисленных заповедей Ораса - всякое знакомство может пригодиться, не упускай ничего, - я согласился. Мы пришли на Новую улицу, поднялись на второй этаж серого трехэтажного дома. Я подумал, что это отделение милиции, но это был штаб истребительного батальона. Мои спутники попросили меня немного подождать и прошли в соседнее помещение. По-видимому, они здесь были как дома. Я сел на скамью и приготовился ждать. Но тут открылась дверь, вошли два вооруженных человека и очень вежливо попросили меня встать и следовать за ними. Я пытался объясниться, но меня повели в другое учреждение, которое называется НКВД. Об этом учреждении я был наслышан. Самочувствие сразу упало.
НКВД помещается в доме бывшего рыбного короля. Камера для арестантов строителями не была предусмотрена. Поэтому меня посадили в чулан, переоборудованный для арестантов. В тот же день вечером допросили. Обо всем спросили: как уехал в Германию, как вернулся, зачем вернулся, кто был отец и многое другое… Я уверен, что укатали бы меня в Сибирь, только ночью я «открыл» дверь чулана и через маленькое оконце уборной сбежал. И вот уже несколько дней провожу время в обществе этих противных тварей, крыс, которым здесь прямо благодать: кошки нет, и крысоловок никто не расставляет - никакой борьбы с крысами, если не считать, что Орас давит их сапогами. Скука смертная. Что делать дальше, куда деваться, не знаю. Орас говорит: жди. Но чего, сколько, зачем?
* * *
Один шаг - это немного больше полуметра. Как много приходится сделать таких шагов, пока пройдешь километр. А километров мне приходится проходить много: я - связь. Скучно ходить по шоссе. Километр за километром тянется шоссе, и конца ему нет; а села у дороги какие-то однообразные, скучные. Вот вдали показывается лесочек, и я знаю: дойду до этого лесочка, а там маленький красный домик, дойду до домика - увижу вдали ветряную мельницу и знаю, через километр после мельницы будет мост. Все так, как вчера, позавчера. Все шагаешь и шагаешь до темноты.
Гораздо веселее идти лесом. В лесу некогда скучать, надо замечать приметы, иначе заблудишься. То лиса встретится, то заяц длинноухий, то бельчонок бросается шишкой… А сколько запахов лесных… Не то что на дороге - лишь вонь от бензина да пыль.
Но в лесу, когда стемнеет, делается страшновато, все кажется, что кто-то за тобой идет. И все-таки мне нравится больше ходить по лесу, чем по дороге.
Когда светит солнце, приятно шагать по еле заметной тропинке, не опасаясь ни милиции, ни истребителей, и мечтать. В шелесте листьев и шуме ветра слышится таинственная музыка, и я мечтаю о том, что вот из-за кустов выйдет Прекрасная, увлечет меня за собой, я попаду к таинственному лесному народу, никогда не знавшему цивилизации, который повелевает зверями и птицами; Прекрасная любит меня, и я остаюсь навсегда у этого народа.
Хорошо мечтать в лесу, хорошо жить в мечте. Здесь все так, как тебе хочется, и никто не может тебе помешать любить Прекрасную, быть богатым и счастливым, сильным, всемогущим. Но вот кончается лес, и кончается сказка. Надо выходить на дорогу, и сразу чувствуешь, как долог путь, и опять надо быть настороже: показывается машина… кто в ней? А вдруг милиция, а вдруг истребители? Дорога опасна. Иду, бреду, дрожу… Километры меняются один за другим, а дорога все тянется и тянется ровной лентой, и конца ей нет. Ах, хоть бы шаг был пошире или ноги длиннее…
На лесном хуторе.
Сегодня второй день рождественских праздников. Лесные братья спят, они устали. Целый день и ночь гуляли, а когда проснутся, опять будут гулять: жрать, пить, проклинать судьбу и Советскую власть. Я тоже гуляю: жру в три горла, выпиваю немножко, проклинаю Советскую власть и судьбу.
Мы празднуем рождество и свадьбу одного комитетчика. Благодаря ему на нашем столе появились все эти чудесные кушанья и напитки. Конечно, его самого здесь нет (поскольку его убили), и нас на свою свадьбу он не приглашал, но лесные братья в приглашениях не нуждаются, они нанесли ему визит, расправились с ним, а также с невестой, и удалились в свой дом, чтоб здесь мирно и спокойно отпраздновать день рождества Христова.
Жить лесным братьям становится трудно: истребители и пограничники активизировались, и все из-за этого идиота Ильпа.
Ильп - человек, решивший прославиться безграничной, бессмысленной жестокостью. Он убивает людей, порой совершенно безвинных, причем так: сперва вешает, затем расстреливает или наоборот и, наконец, четвертует. Скрывается он давно, им даже в деревнях детей пугают. Его всюду ищут, а это плохо не только для него.
Скоро отсюда уедем. В одном укромном уголке нашего острова, у старого рыбака, из тех, кого теперь именуют кулаками, есть припрятанная рыбацкая моторка. Эта посудина должна спасти нас. Весной мы уйдем из этой проклятой страны.
«12 апостолов» - так называет Орас группу лесных братьев, для которых он и есть Христос; это остатки эстонского легиона и омакайтесе, не успевшие унести ноги до прихода красных. Есть среди них несколько младших офицеров, остальные лишь кандидаты. Кочует эта группа с места на место, добывая все необходимое грабежом.
Я не всегда с «апостолами» и живу очень подвижно. Я - связь, я - разведчик, я - Волчонок. Командует нами Орас. Он по-прежнему живет в городе, где удачно замаскировался и имеет кое-какие связи; там, конечно, менее опасно, чем в лесу; здесь того и гляди наскочат истребители или пограничники. Свои инструкции он передает через меня.
* * *
«Апостолы» ушли «навещать» какого-то красного. Я упросил Рудиса - он в лесу заменяет Ораса - оставить меня дома. Рудис обозвал меня кисейной барышней, но не настаивал. Кальм тоже остался. Он просто сказал, что не пойдет, и все. Он и на свадьбу комитетчика не ходил, вообще он никуда не ходит, говорит, что ему ничего не нужно. Теперь он лежит в другом конце чердака в сене и читает какую-то книгу. Он любит читать, и я даже обокрал одну сельскую библиотеку, чтобы доставить ему, ну и, конечно, себе удовольствие.
Погода препаршивая, дождик поливает. Достанется сегодня «апостолам». И охота им этим заниматься, ведь у нас сейчас всего вдоволь, ни в чем не нуждаемся. Они говорят, что «он», мол, заслужил это. И вот сегодня ночью человек, который сейчас еще жив и ничего не подозревает, умрет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Спустя несколько дней я опять его встретил в обществе неопрятного молодого человека. Они куда-то спешили и предложили мне пойти с ними, обещая познакомить с кой-какими интересными людьми.
Вспомнив одну из многочисленных заповедей Ораса - всякое знакомство может пригодиться, не упускай ничего, - я согласился. Мы пришли на Новую улицу, поднялись на второй этаж серого трехэтажного дома. Я подумал, что это отделение милиции, но это был штаб истребительного батальона. Мои спутники попросили меня немного подождать и прошли в соседнее помещение. По-видимому, они здесь были как дома. Я сел на скамью и приготовился ждать. Но тут открылась дверь, вошли два вооруженных человека и очень вежливо попросили меня встать и следовать за ними. Я пытался объясниться, но меня повели в другое учреждение, которое называется НКВД. Об этом учреждении я был наслышан. Самочувствие сразу упало.
НКВД помещается в доме бывшего рыбного короля. Камера для арестантов строителями не была предусмотрена. Поэтому меня посадили в чулан, переоборудованный для арестантов. В тот же день вечером допросили. Обо всем спросили: как уехал в Германию, как вернулся, зачем вернулся, кто был отец и многое другое… Я уверен, что укатали бы меня в Сибирь, только ночью я «открыл» дверь чулана и через маленькое оконце уборной сбежал. И вот уже несколько дней провожу время в обществе этих противных тварей, крыс, которым здесь прямо благодать: кошки нет, и крысоловок никто не расставляет - никакой борьбы с крысами, если не считать, что Орас давит их сапогами. Скука смертная. Что делать дальше, куда деваться, не знаю. Орас говорит: жди. Но чего, сколько, зачем?
* * *
Один шаг - это немного больше полуметра. Как много приходится сделать таких шагов, пока пройдешь километр. А километров мне приходится проходить много: я - связь. Скучно ходить по шоссе. Километр за километром тянется шоссе, и конца ему нет; а села у дороги какие-то однообразные, скучные. Вот вдали показывается лесочек, и я знаю: дойду до этого лесочка, а там маленький красный домик, дойду до домика - увижу вдали ветряную мельницу и знаю, через километр после мельницы будет мост. Все так, как вчера, позавчера. Все шагаешь и шагаешь до темноты.
Гораздо веселее идти лесом. В лесу некогда скучать, надо замечать приметы, иначе заблудишься. То лиса встретится, то заяц длинноухий, то бельчонок бросается шишкой… А сколько запахов лесных… Не то что на дороге - лишь вонь от бензина да пыль.
Но в лесу, когда стемнеет, делается страшновато, все кажется, что кто-то за тобой идет. И все-таки мне нравится больше ходить по лесу, чем по дороге.
Когда светит солнце, приятно шагать по еле заметной тропинке, не опасаясь ни милиции, ни истребителей, и мечтать. В шелесте листьев и шуме ветра слышится таинственная музыка, и я мечтаю о том, что вот из-за кустов выйдет Прекрасная, увлечет меня за собой, я попаду к таинственному лесному народу, никогда не знавшему цивилизации, который повелевает зверями и птицами; Прекрасная любит меня, и я остаюсь навсегда у этого народа.
Хорошо мечтать в лесу, хорошо жить в мечте. Здесь все так, как тебе хочется, и никто не может тебе помешать любить Прекрасную, быть богатым и счастливым, сильным, всемогущим. Но вот кончается лес, и кончается сказка. Надо выходить на дорогу, и сразу чувствуешь, как долог путь, и опять надо быть настороже: показывается машина… кто в ней? А вдруг милиция, а вдруг истребители? Дорога опасна. Иду, бреду, дрожу… Километры меняются один за другим, а дорога все тянется и тянется ровной лентой, и конца ей нет. Ах, хоть бы шаг был пошире или ноги длиннее…
На лесном хуторе.
Сегодня второй день рождественских праздников. Лесные братья спят, они устали. Целый день и ночь гуляли, а когда проснутся, опять будут гулять: жрать, пить, проклинать судьбу и Советскую власть. Я тоже гуляю: жру в три горла, выпиваю немножко, проклинаю Советскую власть и судьбу.
Мы празднуем рождество и свадьбу одного комитетчика. Благодаря ему на нашем столе появились все эти чудесные кушанья и напитки. Конечно, его самого здесь нет (поскольку его убили), и нас на свою свадьбу он не приглашал, но лесные братья в приглашениях не нуждаются, они нанесли ему визит, расправились с ним, а также с невестой, и удалились в свой дом, чтоб здесь мирно и спокойно отпраздновать день рождества Христова.
Жить лесным братьям становится трудно: истребители и пограничники активизировались, и все из-за этого идиота Ильпа.
Ильп - человек, решивший прославиться безграничной, бессмысленной жестокостью. Он убивает людей, порой совершенно безвинных, причем так: сперва вешает, затем расстреливает или наоборот и, наконец, четвертует. Скрывается он давно, им даже в деревнях детей пугают. Его всюду ищут, а это плохо не только для него.
Скоро отсюда уедем. В одном укромном уголке нашего острова, у старого рыбака, из тех, кого теперь именуют кулаками, есть припрятанная рыбацкая моторка. Эта посудина должна спасти нас. Весной мы уйдем из этой проклятой страны.
«12 апостолов» - так называет Орас группу лесных братьев, для которых он и есть Христос; это остатки эстонского легиона и омакайтесе, не успевшие унести ноги до прихода красных. Есть среди них несколько младших офицеров, остальные лишь кандидаты. Кочует эта группа с места на место, добывая все необходимое грабежом.
Я не всегда с «апостолами» и живу очень подвижно. Я - связь, я - разведчик, я - Волчонок. Командует нами Орас. Он по-прежнему живет в городе, где удачно замаскировался и имеет кое-какие связи; там, конечно, менее опасно, чем в лесу; здесь того и гляди наскочат истребители или пограничники. Свои инструкции он передает через меня.
* * *
«Апостолы» ушли «навещать» какого-то красного. Я упросил Рудиса - он в лесу заменяет Ораса - оставить меня дома. Рудис обозвал меня кисейной барышней, но не настаивал. Кальм тоже остался. Он просто сказал, что не пойдет, и все. Он и на свадьбу комитетчика не ходил, вообще он никуда не ходит, говорит, что ему ничего не нужно. Теперь он лежит в другом конце чердака в сене и читает какую-то книгу. Он любит читать, и я даже обокрал одну сельскую библиотеку, чтобы доставить ему, ну и, конечно, себе удовольствие.
Погода препаршивая, дождик поливает. Достанется сегодня «апостолам». И охота им этим заниматься, ведь у нас сейчас всего вдоволь, ни в чем не нуждаемся. Они говорят, что «он», мол, заслужил это. И вот сегодня ночью человек, который сейчас еще жив и ничего не подозревает, умрет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61