Она каждый день со мной советуется, что готовить на обед, на ужин… «Что ты будешь есть?» - спрашивает. А мне-то все равно. Я ведь ем все подряд, подавай хоть гвозди. Да и неудобно: денег от меня, по известным причинам, она не берет, и, следовательно, когда я с ней, она меня кормит. А она не понимает, что неудобно, обижается. Ко всему прочему она очень образованная, много знает, и мне иногда трудно с ней разговаривать. Она говорит о своей работе, но я в этом ничего не смыслю, разные непонятные слова о непонятных ученых делах, о незнакомых людях. Мне нечем с ней поделиться, кроме общих впечатлений о повседневных событиях. И получается, что у нас вроде разные интересы.
Брак по-эстонски звучит так: абиэлу. Это слово состоит из двух слов: аби - помощь и элу - жизнь, в сочетании - жизнь во взаимопомощи. Это прекрасно, это, по-моему, самое точное определение супружеской жизни. Любовь соединяет людей для того, чтобы они жили и помогали друг другу во всем: физически, морально, материально. Находясь рядом с любимым человеком, ты должен следить, чтобы не обременять его своим существованием. Когда же один становится в тягость другому, значит, он в чем-то другому не помогает, и если он этого не поймет, неминуемо следует разрыв или же люди существуют нудно и надрывно. И все-таки нелегко приличному волку цивилизоваться, надо вертеться сюда, туда и соображать, много соображать, чтобы знать, куда и как повернуться хвостиком, как держать лапки.
* * *
Хотел принести ей цветы и полез в какой-то сад, где увидел изумительные ярко-красные розы. Попался садовнику или хозяину. Оказался здоровенный верзила, дал мне по морде. Я стерпел, чтобы не поднимать шума, даже извинился, но он не извинил, наоборот, еще дал по морде и розы отнял.
* * *
Есть у Сирье подружка, ее зовут Астрид Сипельгас («сипельгас» по-эстонски муравей). Астрид замужем, муж ее агроном. Живут супруги Сипельгас в деревне, недалеко от Таллина, близко к морю. Вот сюда мы с Сирье и приехали, чтобы, так сказать, культурно отдохнуть. В нашем распоряжении три недели - отпуск Сирье. Живем на хуторе, пьем молоко, загораем, бегаем, плаваем. Вернее, плаваю я один, потому что Сирье умеет плавать только по-собачьи и то больше пяти метров на воде не продержится. Она ужасно боится утонуть. Как-то я ее взял и понес на глубину. Она страшно закричала, а когда я ее вынес обратно на берег, жалобно заплакала. Еще она боится коров… Вчера я целый день бродил по лесу, а вечером, когда вернулся домой, увидел: Сирье бегает по двору, а за ней гоняется хозяйская корова. Вообще-то корова явно полагала, что не она гонится за Сирье, а эта со стеклянными глазами женщина (Сирье была в очках) гонится за ней, искала места, куда бы скрыться. Сирье же не сомневалась, что корова гонится за нею, и так они метались по двору из угла в угол.
- Ну, чего стоишь! Помоги же мне загнать эту скотину! - закричала Сирье, увидев меня, совершая при этом отчаянный прыжок от коровьего хвоста.
Из них обеих Сирье приходилось хуже, потому что она боялась коровы и спереди и сзади: впереди у коровы рога, а задними ногами она лягается.
Корова между тем открыла рогами калитку и пустилась, задрав хвост, по грядкам всякой культурной растительности, за нею я и Сирье. Наконец нашими усилиями бедное благородное животное было водворено в сарай, откуда я, привязав корову, вышел гордым шагом победившего тореадора… Запыхавшаяся Сирье рассказала мне, что наша хозяйка ушла к своим родственникам и попросила ее загнать корову. Ну вот, а получилось-то что?!
* * *
Мы с Сирье шли мимо православного собора и увидели толпу, которая, толкаясь, впихивалась внутрь. Решили зайти в храм божий. Взявшись за руки, изображая на лицах смирение, влезли в гущу бородатых стариков и морщинистых, повязанных платками старух. Еле протолкались. Неподалеку шла какая-то дискуссия на неизвестную мне религиозную тему. Лысый старик с хищным носом что-то толковал о происхождении сатаны и его взаимоотношениях с господом богом. Одна старушенция и другой старик возражали ему. Спор был горючий, в ход пускались весьма мирские термины.
Должен сказать, люблю изредка в ночное время заглядывать к представителям господа. Народ они не бедный и хлеб насущный зарабатывают не очень уж в поте лица. Я бы сказал: живут хорошо на этом свете, а на том… они-то уж попадут прямо в рай. Мне же, грешному рабу желудка моего, презренному члену братства нарушителей всех видов порядка, мне на том свете гореть в огне адском, поэтому пользуюсь на этом чем могу. Все равно нехорошо.
Случайно обернувшись, я увидел, что Сирье быстро-быстро крестится. Она искоса взглянула на меня, но я сделал вид, что ничего не заметил. Бедненькая… И черного кота боится, и пустых ведер, и если я ненароком ключи от квартиры брошу на стол - будет мне за это: она убеждена, что это плохой признак, предвещающий ссору, и чуть не плачет. И осколки от той самой вазы, с которой началось наше знакомство, она бережно хранит в большой хрустальной чаше. Она верит, что они принесут ей счастье. Дай-то бог, чтобы это было так! Насытившись святой атмосферой собора, мы выбрались вон.
* * *
Чрезвычайное сообщение: в деревне, километрах в пятидесяти от Таллина, живет молдаванин - как он здесь очутился, никому не известно, - у этого молдаванина имеется дом, и в одной из комнат этого дома, в подоконнике, запрятано три килограмма анаши. Интересное сообщение! Анаша - это такая гадость, которую курят. Она, как морфий и кокаин, имеет поклонников и ценится очень дорого. Спрятал там эту анашу человек, когда-то снимавший у молдаванина комнату. Этот человек угодил за что-то в тюрьму. В тюрьме он рассказал об этом парню, который, в свою очередь, рассказал Проныре. Вопрос теперь заключался в том, как эту анашу оттуда достать. А достать надо было непременно - это же бешеные деньги.
Я вспомнил, что у меня есть старая малинового цвета обложка от футбольного абонемента. Билет этот без фотографии, но зато обложка замечательная. А фотографию можно вставить. Я сказал Проныре, что возьму это дело на себя, и, условившись о времени встречи, мы разошлись.
В тот же день я сделал все необходимые приготовления и поехал в село. Быстро нашел улицу и дом. Его хозяином оказался черномазый детина, ростом в два метра, с внушительными кулачищами. Показав на миг удостоверение «с красной обложкой», я отрекомендовался сотрудником милиции и с ходу приступил к делу.
- Были ли у вас квартиранты в течение последних трех лет? - задал я вопрос № 1.
- Были, - сказал детина.
- Кто именно? - вопрос № 2.
- Да всякие были. - Он стал перечислять, кто и когда именно был. Но меня интересовало совсем другое.
- В каких комнатах вы держите квартирантов? - вопрос № 3.
- Да мы всегда большую отдаем, желаете посмотреть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Брак по-эстонски звучит так: абиэлу. Это слово состоит из двух слов: аби - помощь и элу - жизнь, в сочетании - жизнь во взаимопомощи. Это прекрасно, это, по-моему, самое точное определение супружеской жизни. Любовь соединяет людей для того, чтобы они жили и помогали друг другу во всем: физически, морально, материально. Находясь рядом с любимым человеком, ты должен следить, чтобы не обременять его своим существованием. Когда же один становится в тягость другому, значит, он в чем-то другому не помогает, и если он этого не поймет, неминуемо следует разрыв или же люди существуют нудно и надрывно. И все-таки нелегко приличному волку цивилизоваться, надо вертеться сюда, туда и соображать, много соображать, чтобы знать, куда и как повернуться хвостиком, как держать лапки.
* * *
Хотел принести ей цветы и полез в какой-то сад, где увидел изумительные ярко-красные розы. Попался садовнику или хозяину. Оказался здоровенный верзила, дал мне по морде. Я стерпел, чтобы не поднимать шума, даже извинился, но он не извинил, наоборот, еще дал по морде и розы отнял.
* * *
Есть у Сирье подружка, ее зовут Астрид Сипельгас («сипельгас» по-эстонски муравей). Астрид замужем, муж ее агроном. Живут супруги Сипельгас в деревне, недалеко от Таллина, близко к морю. Вот сюда мы с Сирье и приехали, чтобы, так сказать, культурно отдохнуть. В нашем распоряжении три недели - отпуск Сирье. Живем на хуторе, пьем молоко, загораем, бегаем, плаваем. Вернее, плаваю я один, потому что Сирье умеет плавать только по-собачьи и то больше пяти метров на воде не продержится. Она ужасно боится утонуть. Как-то я ее взял и понес на глубину. Она страшно закричала, а когда я ее вынес обратно на берег, жалобно заплакала. Еще она боится коров… Вчера я целый день бродил по лесу, а вечером, когда вернулся домой, увидел: Сирье бегает по двору, а за ней гоняется хозяйская корова. Вообще-то корова явно полагала, что не она гонится за Сирье, а эта со стеклянными глазами женщина (Сирье была в очках) гонится за ней, искала места, куда бы скрыться. Сирье же не сомневалась, что корова гонится за нею, и так они метались по двору из угла в угол.
- Ну, чего стоишь! Помоги же мне загнать эту скотину! - закричала Сирье, увидев меня, совершая при этом отчаянный прыжок от коровьего хвоста.
Из них обеих Сирье приходилось хуже, потому что она боялась коровы и спереди и сзади: впереди у коровы рога, а задними ногами она лягается.
Корова между тем открыла рогами калитку и пустилась, задрав хвост, по грядкам всякой культурной растительности, за нею я и Сирье. Наконец нашими усилиями бедное благородное животное было водворено в сарай, откуда я, привязав корову, вышел гордым шагом победившего тореадора… Запыхавшаяся Сирье рассказала мне, что наша хозяйка ушла к своим родственникам и попросила ее загнать корову. Ну вот, а получилось-то что?!
* * *
Мы с Сирье шли мимо православного собора и увидели толпу, которая, толкаясь, впихивалась внутрь. Решили зайти в храм божий. Взявшись за руки, изображая на лицах смирение, влезли в гущу бородатых стариков и морщинистых, повязанных платками старух. Еле протолкались. Неподалеку шла какая-то дискуссия на неизвестную мне религиозную тему. Лысый старик с хищным носом что-то толковал о происхождении сатаны и его взаимоотношениях с господом богом. Одна старушенция и другой старик возражали ему. Спор был горючий, в ход пускались весьма мирские термины.
Должен сказать, люблю изредка в ночное время заглядывать к представителям господа. Народ они не бедный и хлеб насущный зарабатывают не очень уж в поте лица. Я бы сказал: живут хорошо на этом свете, а на том… они-то уж попадут прямо в рай. Мне же, грешному рабу желудка моего, презренному члену братства нарушителей всех видов порядка, мне на том свете гореть в огне адском, поэтому пользуюсь на этом чем могу. Все равно нехорошо.
Случайно обернувшись, я увидел, что Сирье быстро-быстро крестится. Она искоса взглянула на меня, но я сделал вид, что ничего не заметил. Бедненькая… И черного кота боится, и пустых ведер, и если я ненароком ключи от квартиры брошу на стол - будет мне за это: она убеждена, что это плохой признак, предвещающий ссору, и чуть не плачет. И осколки от той самой вазы, с которой началось наше знакомство, она бережно хранит в большой хрустальной чаше. Она верит, что они принесут ей счастье. Дай-то бог, чтобы это было так! Насытившись святой атмосферой собора, мы выбрались вон.
* * *
Чрезвычайное сообщение: в деревне, километрах в пятидесяти от Таллина, живет молдаванин - как он здесь очутился, никому не известно, - у этого молдаванина имеется дом, и в одной из комнат этого дома, в подоконнике, запрятано три килограмма анаши. Интересное сообщение! Анаша - это такая гадость, которую курят. Она, как морфий и кокаин, имеет поклонников и ценится очень дорого. Спрятал там эту анашу человек, когда-то снимавший у молдаванина комнату. Этот человек угодил за что-то в тюрьму. В тюрьме он рассказал об этом парню, который, в свою очередь, рассказал Проныре. Вопрос теперь заключался в том, как эту анашу оттуда достать. А достать надо было непременно - это же бешеные деньги.
Я вспомнил, что у меня есть старая малинового цвета обложка от футбольного абонемента. Билет этот без фотографии, но зато обложка замечательная. А фотографию можно вставить. Я сказал Проныре, что возьму это дело на себя, и, условившись о времени встречи, мы разошлись.
В тот же день я сделал все необходимые приготовления и поехал в село. Быстро нашел улицу и дом. Его хозяином оказался черномазый детина, ростом в два метра, с внушительными кулачищами. Показав на миг удостоверение «с красной обложкой», я отрекомендовался сотрудником милиции и с ходу приступил к делу.
- Были ли у вас квартиранты в течение последних трех лет? - задал я вопрос № 1.
- Были, - сказал детина.
- Кто именно? - вопрос № 2.
- Да всякие были. - Он стал перечислять, кто и когда именно был. Но меня интересовало совсем другое.
- В каких комнатах вы держите квартирантов? - вопрос № 3.
- Да мы всегда большую отдаем, желаете посмотреть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61