– Не по словам, а по делам.
– Я всегда боялся тебя. – А я думала, что любил. – Хотел полюбить.
– Почему ты тогда меня не убила? – Пожалела. – Видишь, как дело то обернулось .
Молчание ширилось и длилось, вдруг налетавшее напряжение, так же неожиданно растворялось, как и возникало. Здесь все многое умели, и, пользуясь затянувшейся паузой, активизировали все ресурсы.
Только сейчас она обратила внимание, что следом за вновь прибывшими, как всегда практически не заметно, вошли двое храмовников. Одетые со свойственной их профессии строгой элегантностью они замерли у дверей в извечной позе стражей. И не то мечи тихо звякнули, не то звук передернутого затвора послышался, а может это стук алебарды? Она узнала их. Именно они стояли у дверей всех храмов и дворцов, где ей доводилось бывать. На них была другая одежда, и может быть, у них были другие черты лица, но это были все те же стражи.
И пелена спала с ее глаз.
Напуганные, сбившиеся в плотную толпу, почти потерявшие надежду стояли люди в ожидании… И ожидание их сбывалось, и выходили к ним, приносили Весть и Благие слова, и Великую надежду. И радовались они, и вдохновлялись, и делали шаг, и, исчерпав свои малые силы, опять останавливались, и роптали, и проклинали ведущих, и становились устрашающи и опасны, и зажигали ненавистью и страхом пожары, и сеяли смерть, и пугались ими же сотворенного, и каялись, и напуганные, сбившиеся в плотную толпу, почти потерявшие надежду вновь стояли в ожидании…
А в это время в просторной, светлой мастерской, расположенной в построенном в соответствии с со всеми новейшими технологиями доме из натурального дерева, у огромного окна, через которое открывается вид на зеленые лесистые холмы, а между деревьями серебряной дорогой поблескивает озеро, где, наверняка, продолжает сидеть в ожидании самой желанной рыбы все тот же Вечный рыбак, уже известный нам художник вдохновенно рисует одно за другим человеческие лица.
– Ты помнишь «Портрет Дориана Грея»? Когда я смотрю, как ты это делаешь, я все время вспоминаю этот роман.
Да, я понимаю, только с точностью до наоборот. Художник из романа вынимал душу, а я вкладываю.
Мастерская заполняется людьми. Он подходит к уже законченным работам и поправляет в них нечто, только ему ведомое. Возвращается к незаконченным. Работает то легкой тонкой кистью и нежными касаниями, мечтой каждой женщины и к несомненному удовольствию поклонников старой школы. То широкой кистью и такими уверенными мазками, что невозможно понять, как таким образом возникают тонкие детали и оттенки, делающие эти лица все более живыми.
Реки и озера, моря и горы, земля и небеса, города, страны, картины, скульптуры, музыка и храмы, миры и мирозданья возникали и исчезали в пространстве, являя собой хаос творенья и явленность Бытия. И что бы не рождалось, и где бы оно не возникало, меняя лица и обличья за всем этим неизменно присутствовала, величественная и смешная, страшная и привлекательная, шутовская, божественная и всегда живая, неизменно, неизбывно живая фигура Творца.
Художник.
Артист.
Игрок.
Рыбак.
Мастер. Делатель. Творец.
– И так будет всегда. Не родитесь, пока не умрете. Не взойдет солнце, пока не наступит ночь. Не будет нового, пока не закончится старое. И пока вы живы, вы бессмертны.
– Ты что, действительно не узнала тот голос?
– Теперь узнала.
СПб – Литва.
2001 – 2004
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Я всегда боялся тебя. – А я думала, что любил. – Хотел полюбить.
– Почему ты тогда меня не убила? – Пожалела. – Видишь, как дело то обернулось .
Молчание ширилось и длилось, вдруг налетавшее напряжение, так же неожиданно растворялось, как и возникало. Здесь все многое умели, и, пользуясь затянувшейся паузой, активизировали все ресурсы.
Только сейчас она обратила внимание, что следом за вновь прибывшими, как всегда практически не заметно, вошли двое храмовников. Одетые со свойственной их профессии строгой элегантностью они замерли у дверей в извечной позе стражей. И не то мечи тихо звякнули, не то звук передернутого затвора послышался, а может это стук алебарды? Она узнала их. Именно они стояли у дверей всех храмов и дворцов, где ей доводилось бывать. На них была другая одежда, и может быть, у них были другие черты лица, но это были все те же стражи.
И пелена спала с ее глаз.
Напуганные, сбившиеся в плотную толпу, почти потерявшие надежду стояли люди в ожидании… И ожидание их сбывалось, и выходили к ним, приносили Весть и Благие слова, и Великую надежду. И радовались они, и вдохновлялись, и делали шаг, и, исчерпав свои малые силы, опять останавливались, и роптали, и проклинали ведущих, и становились устрашающи и опасны, и зажигали ненавистью и страхом пожары, и сеяли смерть, и пугались ими же сотворенного, и каялись, и напуганные, сбившиеся в плотную толпу, почти потерявшие надежду вновь стояли в ожидании…
А в это время в просторной, светлой мастерской, расположенной в построенном в соответствии с со всеми новейшими технологиями доме из натурального дерева, у огромного окна, через которое открывается вид на зеленые лесистые холмы, а между деревьями серебряной дорогой поблескивает озеро, где, наверняка, продолжает сидеть в ожидании самой желанной рыбы все тот же Вечный рыбак, уже известный нам художник вдохновенно рисует одно за другим человеческие лица.
– Ты помнишь «Портрет Дориана Грея»? Когда я смотрю, как ты это делаешь, я все время вспоминаю этот роман.
Да, я понимаю, только с точностью до наоборот. Художник из романа вынимал душу, а я вкладываю.
Мастерская заполняется людьми. Он подходит к уже законченным работам и поправляет в них нечто, только ему ведомое. Возвращается к незаконченным. Работает то легкой тонкой кистью и нежными касаниями, мечтой каждой женщины и к несомненному удовольствию поклонников старой школы. То широкой кистью и такими уверенными мазками, что невозможно понять, как таким образом возникают тонкие детали и оттенки, делающие эти лица все более живыми.
Реки и озера, моря и горы, земля и небеса, города, страны, картины, скульптуры, музыка и храмы, миры и мирозданья возникали и исчезали в пространстве, являя собой хаос творенья и явленность Бытия. И что бы не рождалось, и где бы оно не возникало, меняя лица и обличья за всем этим неизменно присутствовала, величественная и смешная, страшная и привлекательная, шутовская, божественная и всегда живая, неизменно, неизбывно живая фигура Творца.
Художник.
Артист.
Игрок.
Рыбак.
Мастер. Делатель. Творец.
– И так будет всегда. Не родитесь, пока не умрете. Не взойдет солнце, пока не наступит ночь. Не будет нового, пока не закончится старое. И пока вы живы, вы бессмертны.
– Ты что, действительно не узнала тот голос?
– Теперь узнала.
СПб – Литва.
2001 – 2004
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26