Вриллак опасается перелома позвоночника. К счастью, диагноз не подтвердился. У Баттистона сотрясение мозга, и он проведет лишь несколько дней в госпитале, а затем еще несколько в клинике в Севилье. Правда, ему придется носить на шее гипсовую повязку даже в день своего бракосочетания…
Этот инцидент сломил нас морально, тем более что голландский арбитр Корвер не сделал ни единого жеста сострадания в нашу сторону, не произнес ни единого слова поддержки в наш адрес, не проявил даже робкой попытки применить хоть какие-то санкции к нарушителю.
Шумахер не удален с поля. Он остается в воротах. Он даже не получает предупреждения. Не назначен даже штрафной удар!
Это не мешает, однако, Трезору и Жирессу забить два прекрасных гола во время дополнительного тайма. Несмотря на это, мы позволяем немцам на последних 10 минутах сравнять счет, что недостойно потенциальных финалистов. Но ничего не поделаешь…
Начинаем пробивать пенальти. Не стану подробно рассказывать о том, что закончилось горькой развязкой. Напомню лишь, что счет между сборными Франции и ФРГ становится равным – 4:4, когда Штилике разбегается и бьет… мимо. Вне себя от гнева он валится на землю под безжалостным, колючим взглядом Шумахера.
Вот к отметке подходит Дидье Сикс. Устанавливает мяч. Отходит назад, разбегается… Шумахер отбивает этот мяч!
Дидье в полной прострации опускается на колени.
– Не везет, – замечаю я.
– Сглазили, – откликается Босси.
Мы предаем земле нашу надежду пробиться в первый в нашей истории финал чемпионата мира. Команда ФРГ уезжает в Мадрид, где ей предстоит сразиться со сборной Италии.
В связи с моим сенсационным переходом в «Ювентус», мне так хотелось в этой последней схватке встретиться на поле с Италией, победившей сборные Бразилии и Польши. Но, увы.
Мы теперь осуждены на проведение «утешительного» матча за третье место в Аликанте. Третье или четвертое, какая разница? Что все это значит после крушения надежд на участие в финальном матче?
Можно сколько угодно уверять себя в том, что мы – самые лучшие игроки в мире, что мы провели превосходный матч, – все это теперь бессмысленно.
Мы навсегда сохраним в себе ощущение какой-то невосполнимой потери, это горькое воспоминание о несостоявшемся финале в Мадриде, горевшем желанием увидеть нас у себя на стадионе.
Такое большое разочарование, такая незаживающая рана. И я решил написать об этом в виде открытого письма французам, которое было опубликовано в журнале «Париматч» под обвинительным заголовком: «В Севилье поглумились над правилами большого спорта».
В нем было сказано:
«Дорогие соотечественники!
Все кончено. Страница перевернута, но какая страница! Сборная Франции, занявшая четвертое место среди двадцати четырех команд, возвратилась с мирового чемпионата на облаке успеха, пусть даже если темной севильской ночью это облако окрасилось в черный цвет.
Мысленно я еще весь там, в Испании. Я никак не могу пережить тот удар, который нанесла нам судьба. Перед моими глазами проплывают праздничные образы, они накладываются друг на друга, они теснятся в моем сознании. Я вновь вижу этот стадион, знамена, толпу, вижу эти забитые голы. Я вновь переживаю свирепую, наэлектризованную атмосферу этого незабываемого вечера. В памяти моей навечно запечатлены мои шесть голов (три и три). И эти пенальти, еще больше усилившие напряженность, сковавшую стадион: их били, били снова, приближая трагическую развязку…
Я вновь вижу этот эйфорический, какой-то дьявольский танец, учиненный немцами. Мне не по себе. Я в отчаянии. Румменигге отрывается от группы и подходит ко мне. Он снимает свою футболку, протягивает ее мне и горячо, искренне жмет руку. Я очень люблю Румменигге. Я неспособен вымещать на нем свою злобу, даже если в этот момент меня раздирают гнев и горькие сожаления.
Мы выполнили свой долг. В глубине души я доволен, что немцам преподнесли урок в финале. Я находился на трибуне стадиона «Сантьяго Барнабеу» в Мадриде в то памятное воскресенье, но я знаю, что мое место, наше место было там, на зеленом газоне…
Я должен со всей откровенностью заявить, что спортивные принципы иногда в Севилье подвергались откровенному глумлению. Я имею в виду нападение немецкого вратаря Шумахера на моего друга Патрика Баттистона, что уложило последнего на больничную койку. И пристрастное отношение арбитра при столкновениях в борьбе.
Я посмотрел отрывки того матча еще раз по испанскому телевидению. Когда я находился на поле, то не все видел. После удара по мячу Баттистона я сразу же рванулся за мячом и не видел нападения на Патрика Шумахера. Я не могу понять действий голландского арбитра Ковера. Это хороший судья. У французов не было никаких оснований его опасаться: он был их гостем на небольшом турнире в Монтегю, в Вандее. – Его там все хорошо знают. Его любят болельщики, и каждый из них признает его компетентность…
Ладно, не будем больше к этому возвращаться. Результат не изменишь. Но вы должны знать, до какой степени расстроила нас эта игра. Вот я вижу перед собой французских болельщиков в небольшом аэропорту в Севилье – понурых, издерганных, сострадающих…
В Севилье мы находились в среде наших болельщиков, как в кругу своей семьи. И я знаю, что во Франции таких было тридцать миллионов, которые сидели перед телевизорами.
Я выражаю свое горькое сожаление по поводу нашего поражения от сборной ФРГ. И угрызение совести из-за того, что не смог принять участие в игре за третье место с командой Польши. Сегодня этот результат много не значит.
Через пятнадцать дней я буду уже в Италии, но вас я не забуду. Я настоял на включении в свой контракт с «Ювентусом» условия, которое дает мне полную свободу в любой момент являться в распоряжение сборной страны.
Клянусь вам, что в следующий раз постараюсь играть лучше.
Преданный вам, Мишель Платини».
Труженик футбола в Италии
Что же мне теперь предстояло? Что сулил мне этот контракт с печатью и красивым шнурочком, подписанный в ту достопамятную пятницу, незадолго до полуночи, закрывающей границы Италии на этот сезон для зарубежных игроков? Прежде всего Кубок европейских чемпионов. Снова став чемпионом Италии сезона 1982/83 года, «Ювентус» вновь должен был выйти на ристалище, где оспаривают Кубок все европейские клубы – чемпионы своих стран. В этом престижном состязании блистали в ролях триумфаторов Круифф, Беккенбауэр, Киган, Эйсебио, Суарес, клубы «Реал», «Аякс», «Ливерпуль» и «Бавария».
В Турине все было сосредоточено на подготовке к Кубку европейских чемпионов. И, судя по тому приему, который был мне там оказан как звезде, я начал сильно сомневаться в том, что смогу в чем-то помочь успешному осуществлению их замысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Этот инцидент сломил нас морально, тем более что голландский арбитр Корвер не сделал ни единого жеста сострадания в нашу сторону, не произнес ни единого слова поддержки в наш адрес, не проявил даже робкой попытки применить хоть какие-то санкции к нарушителю.
Шумахер не удален с поля. Он остается в воротах. Он даже не получает предупреждения. Не назначен даже штрафной удар!
Это не мешает, однако, Трезору и Жирессу забить два прекрасных гола во время дополнительного тайма. Несмотря на это, мы позволяем немцам на последних 10 минутах сравнять счет, что недостойно потенциальных финалистов. Но ничего не поделаешь…
Начинаем пробивать пенальти. Не стану подробно рассказывать о том, что закончилось горькой развязкой. Напомню лишь, что счет между сборными Франции и ФРГ становится равным – 4:4, когда Штилике разбегается и бьет… мимо. Вне себя от гнева он валится на землю под безжалостным, колючим взглядом Шумахера.
Вот к отметке подходит Дидье Сикс. Устанавливает мяч. Отходит назад, разбегается… Шумахер отбивает этот мяч!
Дидье в полной прострации опускается на колени.
– Не везет, – замечаю я.
– Сглазили, – откликается Босси.
Мы предаем земле нашу надежду пробиться в первый в нашей истории финал чемпионата мира. Команда ФРГ уезжает в Мадрид, где ей предстоит сразиться со сборной Италии.
В связи с моим сенсационным переходом в «Ювентус», мне так хотелось в этой последней схватке встретиться на поле с Италией, победившей сборные Бразилии и Польши. Но, увы.
Мы теперь осуждены на проведение «утешительного» матча за третье место в Аликанте. Третье или четвертое, какая разница? Что все это значит после крушения надежд на участие в финальном матче?
Можно сколько угодно уверять себя в том, что мы – самые лучшие игроки в мире, что мы провели превосходный матч, – все это теперь бессмысленно.
Мы навсегда сохраним в себе ощущение какой-то невосполнимой потери, это горькое воспоминание о несостоявшемся финале в Мадриде, горевшем желанием увидеть нас у себя на стадионе.
Такое большое разочарование, такая незаживающая рана. И я решил написать об этом в виде открытого письма французам, которое было опубликовано в журнале «Париматч» под обвинительным заголовком: «В Севилье поглумились над правилами большого спорта».
В нем было сказано:
«Дорогие соотечественники!
Все кончено. Страница перевернута, но какая страница! Сборная Франции, занявшая четвертое место среди двадцати четырех команд, возвратилась с мирового чемпионата на облаке успеха, пусть даже если темной севильской ночью это облако окрасилось в черный цвет.
Мысленно я еще весь там, в Испании. Я никак не могу пережить тот удар, который нанесла нам судьба. Перед моими глазами проплывают праздничные образы, они накладываются друг на друга, они теснятся в моем сознании. Я вновь вижу этот стадион, знамена, толпу, вижу эти забитые голы. Я вновь переживаю свирепую, наэлектризованную атмосферу этого незабываемого вечера. В памяти моей навечно запечатлены мои шесть голов (три и три). И эти пенальти, еще больше усилившие напряженность, сковавшую стадион: их били, били снова, приближая трагическую развязку…
Я вновь вижу этот эйфорический, какой-то дьявольский танец, учиненный немцами. Мне не по себе. Я в отчаянии. Румменигге отрывается от группы и подходит ко мне. Он снимает свою футболку, протягивает ее мне и горячо, искренне жмет руку. Я очень люблю Румменигге. Я неспособен вымещать на нем свою злобу, даже если в этот момент меня раздирают гнев и горькие сожаления.
Мы выполнили свой долг. В глубине души я доволен, что немцам преподнесли урок в финале. Я находился на трибуне стадиона «Сантьяго Барнабеу» в Мадриде в то памятное воскресенье, но я знаю, что мое место, наше место было там, на зеленом газоне…
Я должен со всей откровенностью заявить, что спортивные принципы иногда в Севилье подвергались откровенному глумлению. Я имею в виду нападение немецкого вратаря Шумахера на моего друга Патрика Баттистона, что уложило последнего на больничную койку. И пристрастное отношение арбитра при столкновениях в борьбе.
Я посмотрел отрывки того матча еще раз по испанскому телевидению. Когда я находился на поле, то не все видел. После удара по мячу Баттистона я сразу же рванулся за мячом и не видел нападения на Патрика Шумахера. Я не могу понять действий голландского арбитра Ковера. Это хороший судья. У французов не было никаких оснований его опасаться: он был их гостем на небольшом турнире в Монтегю, в Вандее. – Его там все хорошо знают. Его любят болельщики, и каждый из них признает его компетентность…
Ладно, не будем больше к этому возвращаться. Результат не изменишь. Но вы должны знать, до какой степени расстроила нас эта игра. Вот я вижу перед собой французских болельщиков в небольшом аэропорту в Севилье – понурых, издерганных, сострадающих…
В Севилье мы находились в среде наших болельщиков, как в кругу своей семьи. И я знаю, что во Франции таких было тридцать миллионов, которые сидели перед телевизорами.
Я выражаю свое горькое сожаление по поводу нашего поражения от сборной ФРГ. И угрызение совести из-за того, что не смог принять участие в игре за третье место с командой Польши. Сегодня этот результат много не значит.
Через пятнадцать дней я буду уже в Италии, но вас я не забуду. Я настоял на включении в свой контракт с «Ювентусом» условия, которое дает мне полную свободу в любой момент являться в распоряжение сборной страны.
Клянусь вам, что в следующий раз постараюсь играть лучше.
Преданный вам, Мишель Платини».
Труженик футбола в Италии
Что же мне теперь предстояло? Что сулил мне этот контракт с печатью и красивым шнурочком, подписанный в ту достопамятную пятницу, незадолго до полуночи, закрывающей границы Италии на этот сезон для зарубежных игроков? Прежде всего Кубок европейских чемпионов. Снова став чемпионом Италии сезона 1982/83 года, «Ювентус» вновь должен был выйти на ристалище, где оспаривают Кубок все европейские клубы – чемпионы своих стран. В этом престижном состязании блистали в ролях триумфаторов Круифф, Беккенбауэр, Киган, Эйсебио, Суарес, клубы «Реал», «Аякс», «Ливерпуль» и «Бавария».
В Турине все было сосредоточено на подготовке к Кубку европейских чемпионов. И, судя по тому приему, который был мне там оказан как звезде, я начал сильно сомневаться в том, что смогу в чем-то помочь успешному осуществлению их замысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72