— Теперь он проспит по меньшей мере пару часов, и я была бы вам признательна, если б вы смогли приглядывать за ним, пока я буду у себя. Мне надо разобрать чемоданы.
Нет никакого сомнения в том, что мне частенько придется оставлять ребенка в явно умелых руках Розы, говорила себе Кэти, раскладывая и развешивая свои вещи по вместительным комодам и шкафам. Если бабушка Джонни не появится здесь еще несколько дней, придется самой ехать в Херес и искать ее. А дон Хавьер должен будет смириться с тем, что я не намерена жить здесь в полной изоляции, на положении пленницы, да к тому же отлученной от своего ребенка. Процесс перекатывания кроватки Джонни в ее комнату еще больше укрепил уверенность Кэти в том, что она вполне может противостоять всеподавляющему напору этого испанца. Кэти несла ребенка, а Роза катила кроватку. Поставив ее рядом с огромной резной кроватью, девушка сказала:
— Дон Хавьер попросил меня проводить вас в столовую… — она бросила взгляд на свои часики, — через пятьдесят минут. Пока вы будете ужинать, я буду приглядывать за малышом.
— Я уже видела столовую, когда искала детскую, — улыбнулась в ответ Кэти, укладывая спящего мальчугана в кроватку и укрывая его мягким шерстяным одеялом. — И мне будет спокойнее, если вы останетесь здесь.
С первого взгляда девушка понравилась Кэти, да и Джонни тоже хорошо реагировал на нее. Они провели втроем полтора счастливых часа, наслаждаясь купанием, кормлением и всевозможными играми, и даже Пакита присоединилась к ним, с пыхтением поднявшись из кухни. Так что, если теперь Джонни проснется, пока я буду в столовой ужинать с Кампусано, решила Кэти, он не испугается, увидев знакомое лицо.
Конечно же, я вовсе не рвусь отужинать с этим спесивым испанцем наедине, старалась уверить себя Кэти, выходя из-под душа в прохладной, выложенной зеленым мрамором ванной комнате. Какой-то странный трепет охватывал ее всякий раз, когда она думала о Хавьере, но она объясняла это волнением: как он воспримет те правила игры, которые я собираюсь изложить ему? Да, с ним нелегко будет справиться. В его гордый андалузский характер явно вплетена крепкая нить безжалостности, теперь я это знаю точно. Не так-то просто пойти наперекор ему.
Стараясь подавить в себе все возрастающее чувство тревоги, Кэти быстро надела простое, без рукавов черное креповое платье и завязала лентой свои длинные белокурые волосы. Минимум косметики — и она была готова, на десять минут раньше срока. Это уж совсем ни к чему, упрекнула она себя. Если считать секунды, оставшиеся до предстоящей стычки, тогда и без того издерганные нервы точно меня подведут!
Поймав в зеркале взгляд своих больших фиалковых глаз, она постаралась убрать морщинку, пролегшую меж изогнутых бровей, и в который уже раз задалась вопросом, как это Хавьер Кампусано умудрился принять ее за Корди.
При одинаковом росте и не совсем одинаковом весе обе они могли похвастаться нежной белой кожей и белокурыми волосами, спускавшимися ниже плеч. Но на этом сходство заканчивалось. У Кэти глаза были темно-синие, а у Корди — голубые, скулы чуть-чуть повыше, нос немного длиннее и с легкой горбинкой. Все это, вместе взятое, придавало чертам Корди гораздо больше утонченности, а ее фигурка точно соответствовала представлениям большинства людей о том, какой стройной и элегантной должна быть настоящая фотомодель.
Формы Кэти были гораздо щедрее. Но Хавьер, без сомнения, отнес это на счет недавних родов, да к тому же и сам признавался, что пробыл на той вечеринке очень недолго. И она не стала его разубеждать.
Ей совсем не легко давался обман: стоило только начать думать об этом, как подступала дурнота. Но выбора не было, ей предстояло играть взятую на себя роль до самого конца, каким бы горьким он ни был. Едва дон Хавьер узнает, что она приходится Джонни всего-навсего тетей, а настоящая мать, попросту говоря, сбежала, он тотчас заберет ребенка в свою семью и сделает все, чтобы это нельзя было опротестовать.
Ну уж нет! Я буду врать до посинения, коли на то пошло.
С этим твердым — пусть даже и достойным осуждения — намерением Кэти выпрямилась и, бросив в зеркало воинственный взгляд, отправилась на бой с человеком, которого считала своим заклятым врагом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Хотите аперитив, Кэти? Она нерешительно застыла в широком дверном проеме и увидела, как он откладывает в сторону кипу газет, которые просматривал до ее прихода, как его губы изображают вежливую улыбку, как он встает и идет навстречу ей.
— Благодарю вас.
Голос не слушался ее. Сердце гулко ухало в груди. Он назвал ее уменьшительным именем вместо обычного ?сеньорита?, а послышавшийся ей легкий сарказм привел ее в настоящий ужас. Теперь его слегка прикрытые веками глаза провели ленивый, но весьма тщательный осмотр ее затянутого в черный креп тела, и она заметила, как он едва заметно пожал широкими плечами под прекрасным белым пиджаком.
Кэти повернулась на непослушных каблуках и, изо всех сил стараясь не споткнуться, направилась к одному из обитых мягкой кожей кресел, поставленных полукругом перед огромным, до самого потолка, камином. Медленное скольжение равнодушных глаз по ее телу было неприкрыто сексуальным, и, внутренне содрогнувшись, она почувствовала, что такое испанский темперамент, скрытый под лакированным слоем учтивости и хороших манер.
Она с осторожностью наблюдала, как Хавьер наполняет бокалы отсвечивающей тусклым золотом жидкостью. На бутылке была наклеена ясно различимая этикетка с именем Кампусано, и голос его звучал как мурлыканье, пока он ставил на низенький столик с серебряной чашей, полной аппетитных оливок, тонкий хрустальный бокал.
— Попробуйте ?Fino?, а если оно покажется вам суховатым, мы заменим его на ?Oroloso?. Когда-то Британия была нашим крупнейшим рынком сбыта сладких, крепких сортов хереса. У нас считается, что это напитки для почтенных дам, но теперь их вкусы явно изменились…
— Не вижу ничего смешного! — холодно парировала Кэти. — Может быть, все эти почтенные дамы приобрели более утонченный вкус. Или перешли на джин.
Неужели у него потребность все время демонстрировать свое превосходство? Или он просто не умеет по-другому, это стало частью его натуры? Скорее второе, решила Кэти и тут же была выбита из состояния равновесия — он улыбнулся, на этот раз по-настоящему, и заверил ее:
— Я ни над чем не смеюсь, что вы! Когда ваш Дрейк подрезал бороду нашему королю, он заодно увез домой около трех тысяч бочек хереса, тем самым положив начало нашей весьма прибыльной торговле с Англией. А я никогда в жизни не стану смеяться над одним из наших лучших рынков сбыта!
Он уселся напротив нее с присущей ему ленивой грацией, которая лишний раз напомнила об исходящей от него всепокоряющей мужской силе, и в глазах его стояла какая-то соблазнительная дремота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Нет никакого сомнения в том, что мне частенько придется оставлять ребенка в явно умелых руках Розы, говорила себе Кэти, раскладывая и развешивая свои вещи по вместительным комодам и шкафам. Если бабушка Джонни не появится здесь еще несколько дней, придется самой ехать в Херес и искать ее. А дон Хавьер должен будет смириться с тем, что я не намерена жить здесь в полной изоляции, на положении пленницы, да к тому же отлученной от своего ребенка. Процесс перекатывания кроватки Джонни в ее комнату еще больше укрепил уверенность Кэти в том, что она вполне может противостоять всеподавляющему напору этого испанца. Кэти несла ребенка, а Роза катила кроватку. Поставив ее рядом с огромной резной кроватью, девушка сказала:
— Дон Хавьер попросил меня проводить вас в столовую… — она бросила взгляд на свои часики, — через пятьдесят минут. Пока вы будете ужинать, я буду приглядывать за малышом.
— Я уже видела столовую, когда искала детскую, — улыбнулась в ответ Кэти, укладывая спящего мальчугана в кроватку и укрывая его мягким шерстяным одеялом. — И мне будет спокойнее, если вы останетесь здесь.
С первого взгляда девушка понравилась Кэти, да и Джонни тоже хорошо реагировал на нее. Они провели втроем полтора счастливых часа, наслаждаясь купанием, кормлением и всевозможными играми, и даже Пакита присоединилась к ним, с пыхтением поднявшись из кухни. Так что, если теперь Джонни проснется, пока я буду в столовой ужинать с Кампусано, решила Кэти, он не испугается, увидев знакомое лицо.
Конечно же, я вовсе не рвусь отужинать с этим спесивым испанцем наедине, старалась уверить себя Кэти, выходя из-под душа в прохладной, выложенной зеленым мрамором ванной комнате. Какой-то странный трепет охватывал ее всякий раз, когда она думала о Хавьере, но она объясняла это волнением: как он воспримет те правила игры, которые я собираюсь изложить ему? Да, с ним нелегко будет справиться. В его гордый андалузский характер явно вплетена крепкая нить безжалостности, теперь я это знаю точно. Не так-то просто пойти наперекор ему.
Стараясь подавить в себе все возрастающее чувство тревоги, Кэти быстро надела простое, без рукавов черное креповое платье и завязала лентой свои длинные белокурые волосы. Минимум косметики — и она была готова, на десять минут раньше срока. Это уж совсем ни к чему, упрекнула она себя. Если считать секунды, оставшиеся до предстоящей стычки, тогда и без того издерганные нервы точно меня подведут!
Поймав в зеркале взгляд своих больших фиалковых глаз, она постаралась убрать морщинку, пролегшую меж изогнутых бровей, и в который уже раз задалась вопросом, как это Хавьер Кампусано умудрился принять ее за Корди.
При одинаковом росте и не совсем одинаковом весе обе они могли похвастаться нежной белой кожей и белокурыми волосами, спускавшимися ниже плеч. Но на этом сходство заканчивалось. У Кэти глаза были темно-синие, а у Корди — голубые, скулы чуть-чуть повыше, нос немного длиннее и с легкой горбинкой. Все это, вместе взятое, придавало чертам Корди гораздо больше утонченности, а ее фигурка точно соответствовала представлениям большинства людей о том, какой стройной и элегантной должна быть настоящая фотомодель.
Формы Кэти были гораздо щедрее. Но Хавьер, без сомнения, отнес это на счет недавних родов, да к тому же и сам признавался, что пробыл на той вечеринке очень недолго. И она не стала его разубеждать.
Ей совсем не легко давался обман: стоило только начать думать об этом, как подступала дурнота. Но выбора не было, ей предстояло играть взятую на себя роль до самого конца, каким бы горьким он ни был. Едва дон Хавьер узнает, что она приходится Джонни всего-навсего тетей, а настоящая мать, попросту говоря, сбежала, он тотчас заберет ребенка в свою семью и сделает все, чтобы это нельзя было опротестовать.
Ну уж нет! Я буду врать до посинения, коли на то пошло.
С этим твердым — пусть даже и достойным осуждения — намерением Кэти выпрямилась и, бросив в зеркало воинственный взгляд, отправилась на бой с человеком, которого считала своим заклятым врагом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Хотите аперитив, Кэти? Она нерешительно застыла в широком дверном проеме и увидела, как он откладывает в сторону кипу газет, которые просматривал до ее прихода, как его губы изображают вежливую улыбку, как он встает и идет навстречу ей.
— Благодарю вас.
Голос не слушался ее. Сердце гулко ухало в груди. Он назвал ее уменьшительным именем вместо обычного ?сеньорита?, а послышавшийся ей легкий сарказм привел ее в настоящий ужас. Теперь его слегка прикрытые веками глаза провели ленивый, но весьма тщательный осмотр ее затянутого в черный креп тела, и она заметила, как он едва заметно пожал широкими плечами под прекрасным белым пиджаком.
Кэти повернулась на непослушных каблуках и, изо всех сил стараясь не споткнуться, направилась к одному из обитых мягкой кожей кресел, поставленных полукругом перед огромным, до самого потолка, камином. Медленное скольжение равнодушных глаз по ее телу было неприкрыто сексуальным, и, внутренне содрогнувшись, она почувствовала, что такое испанский темперамент, скрытый под лакированным слоем учтивости и хороших манер.
Она с осторожностью наблюдала, как Хавьер наполняет бокалы отсвечивающей тусклым золотом жидкостью. На бутылке была наклеена ясно различимая этикетка с именем Кампусано, и голос его звучал как мурлыканье, пока он ставил на низенький столик с серебряной чашей, полной аппетитных оливок, тонкий хрустальный бокал.
— Попробуйте ?Fino?, а если оно покажется вам суховатым, мы заменим его на ?Oroloso?. Когда-то Британия была нашим крупнейшим рынком сбыта сладких, крепких сортов хереса. У нас считается, что это напитки для почтенных дам, но теперь их вкусы явно изменились…
— Не вижу ничего смешного! — холодно парировала Кэти. — Может быть, все эти почтенные дамы приобрели более утонченный вкус. Или перешли на джин.
Неужели у него потребность все время демонстрировать свое превосходство? Или он просто не умеет по-другому, это стало частью его натуры? Скорее второе, решила Кэти и тут же была выбита из состояния равновесия — он улыбнулся, на этот раз по-настоящему, и заверил ее:
— Я ни над чем не смеюсь, что вы! Когда ваш Дрейк подрезал бороду нашему королю, он заодно увез домой около трех тысяч бочек хереса, тем самым положив начало нашей весьма прибыльной торговле с Англией. А я никогда в жизни не стану смеяться над одним из наших лучших рынков сбыта!
Он уселся напротив нее с присущей ему ленивой грацией, которая лишний раз напомнила об исходящей от него всепокоряющей мужской силе, и в глазах его стояла какая-то соблазнительная дремота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44