А вот Джима наше поспешное разочарование
огорчило, и он замкнулся в себе, словно улитка, дабы не дай Бог не
проговориться, что он до сих пор без ума от марсианских закатов.
- А вот последнее письмо, которое я получила от Джима, - мисс Грэхем
натянуто улыбнулась и протянула еще один конверт.
Текст гласил: "Я отправляюсь завтра в пустыню с картографической
экспедицией. Мы будем путешествовать по местам, где не ступала нога
человека".
- Я тоже был там, - сказал я. - Мы с ним ехали в одном краулере.
- Джим, наверное, был счастлив до глубины души?
Я задумался. Этот поход оказался сущим адом. Нам предстояло сделать не
так много - провести предварительную топографическую разведку, а также
сделать замеры радиоактивности с целью определения возможных залежей урана.
Все это было чертовски трудно, но вполне терпимо. Но нам не повезло -
вскоре после нашего отъезда из лагеря началась песчаная буря.
Марсианский песок, чтоб ему было неладно, непохож на земной. За миллиарды
лет он превратился в тончайшую пыль, которую ветер гонял взад-вперед над
мертвой, сухой пустыней. Песок с легкостью проникал везде - под дыхательные
маски, защитные очки, в двигатели краулеров, в пищу, в воду и даже в
практически герметичные комбинезоны. В течение трех дней пути вокруг нас не
было ничего, кроме лютого холода, ветра и песка.
Был ли Джим счастлив при виде этой красной преисподней? Еще недавно я
только посмеялся бы над столь нелепым предположением, но сейчас уже не был
так уверен. Кто его знает. Джим был очень вынослив и терпелив, даже больше,
чем я. Может быть, он и на самом деле воспринимал этот кошмар как самое
восхитительное и увлекательное приключение.
- Да, конечно же, он был счастлив, - сказал я, честными глазами глядя на
мисс Грэхем. - Все мы были в восторге. Да и любой на нашем месте испытывал
бы те же самые чувства. Мисс Грэхем слегка улыбнулась и забрала письма
Джима.
- Вы тоже переболели марсианской лихорадкой, мистер Хаддон? - спросила
она.
Я сказал, что да, но в более легкой форме, чем Джим. И продолжил:
- Врачи так и не разобрались, вызывают ли ее какие-то вирусы, или это
просто реакция на непривычные условия. Сорок процентов наших ребят
переболело этой лихорадкой. Обычно она протекала не так уж и тяжело,
неприятны были только жар и дурнота.
- Надеюсь, за Джимом ухаживали как следует? - спросила девушка. Ее губы
немного дрожали.
- Конечно, за ним хорошо ухаживали, - заверил я. - Для него сделали все,
что только было в наших силах.
Все, что было в наших силах? Это звучало смешно. Первая помощь, может, и
была оказана. Никто не ожидал, что так много людей заболеет. Мест в нашем
госпитале не хватало, и большинство больных оставалось на своих койках. Все
наши врачи, кроме одного, тоже заболели, а двое даже скончались.
Эпидемия обрушилась на нас месяцев через шесть после прибытия. От тоски
мы начинали уже потихоньку сходить с ума. Все ракеты, кроме четырех, уже
вернулись на Землю. В нашем лагере, окруженном скалами и песчаным морем,
под осточертевшим медным тазом неба оставалось всего несколько сот
человек...
Первый энтузиазм давно исчез. Мы устали и тосковали по дому, по зеленой
траве, восходу Солнца - настоящего Солнца, а не того бледного пятна, от
которого просто тошнило. Мы жаждали вновь увидеть лица женщин, услышать
плеск волн - но все это было недоступно, пока нам на смену не прилетит
Третья экспедиция. Все насытились Марсом по горло. И тогда нагрянула
лихорадка.
- Уверяю вас, мисс Грэхем, мы сделали для Джима все возможное, - повторил
я.
Конечно, так оно и было. Я вспомнил, как мы с Уолтером топали через
ледяную ночь к госпиталю, чтобы позвать на помощь врача. Брейк остался
дежурить рядом с Джимом. Но мы не нашли никого.
Когда мы плелись обратно, Уолтер поднял голову к небу и погрозил кулаком
зеленой звезде Земли.
- Ты только подумай, Фрэнк, пока мы здесь помираем, там парни танцуют с
девчонками, пьют пиво с друзьями и ржут, как мустанги!
Почему мы должны здесь дохнуть, как мухи? Чтобы найти уран для их
драгоценных атомных станций?
- Брось, - устало возразил я. - Джим не умрет. И другие тоже. "Сделали
все возможное"? Да. Все, что мы могли, - это вымыть Джиму лицо, дать ему
успокоительные таблетки и беспомощно наблюдать, как он умирает.
- Никто не смог бы сделать больше на нашем месте, - уверил я мисс Грэхем,
на этот раз вполне искренне.
- Рада слышать это... - прошептала девушка. Ее губы дрожали. Казалось,
она вот-вот разрыдается.
Когда я собрался уходить, мисс Грэхем неожиданно спросила, не хочу ли я
взглянуть на комнату Джима. Она с матерью сохранили ее такой, как до его
отъезда в Центр подготовки. '
Я не хотел задерживаться, но как признаешься? Изобразив на лице горячий
интерес, поплелся за девушкой. Комната была тесной и скудно обставленной,
впрочем, иного я и не ожидал. Мисс Грэхем открыла шкаф, до половины
заставленный аккуратными рядами старых журналов.
- Здесь собраны все научно-фантастические журналы, которые Джим читал еще
мальчишкой, - с трогательной улыбкой сказала девушка. - Он хранил их,
словно сокровища.
Я взял один в руки. На яркой обложке был изображен космический корабль,
совершенно непохожий на наши угловатые сигары, а за ним - сияющие кольца
Сатурна. Рядом не хватало только зеленокожей, едва одетой красавицы с
бластером в руке. Но все равно это выглядело очень романтично.
Полистав пожелтевшие страницы, я поставил журнал на место. Мисс Грэхем
немедленно поправила его так, чтобы он не выбивался из общего ряда.
Казалось, она опасалась, что Джим может вот-вот прийти, и ему не понравится
такой вопиющий беспорядок.
Она настояла на том, чтобы подвезти меня до аэропорта. Казалось, она
очень огорчена моим отъездом. И все потому, что я последний видел ее Джима
живым.
Когда мы расстались, я вздохнул с облегчением. По пути к кассам я
размышлял, скоро ли пройдет ее горе. Видимо, да. Люди умеют забывать, и это
правильно, иначе жизнь превратилась бы в сущий ад. Со временем она выйдет
замуж за какого-нибудь симпатичного молодого человека и думать забудет о
Джиме.
И тогда скорее всего она просто выбросит старые журналы, которые так
много значили для паренька, заснувшего вечным сном на планете своей мечты.
Будь моя воля, я бы ни за что не полетел в Чикаго. Но отец Уолтера
Миллиса позвонил мне в госпиталь дважды, и в последний раз сообщил, что
пригласил родителей Брейка приехать из Висконсина, дабы они также имели
счастье лицезреть "героя космоса и друга их сыновей". Как я мог возразить?
Мистер Миллис встретил меня в аэропорту. Энергично пожав мне руку, он
сказал, что очень благодарен и весьма ценит мой порыв - ведь я, судя по
всему, тороплюсь домой, к родителям.
1 2 3 4 5 6 7 8