Я сказал именно то, что люди ХОТЕЛИ УСЛЫШАТЬ, и они
остались довольны.
Затем мои земляки ринулись на сцену, и началась кутерьма с пожиманием
рук, поцелуями, похлопыванием по плечу, бесконечными вопросами, радостными
восклицаниями...
Когда я наконец выбрался наружу, оказалось, что уже наступила мягкая
летняя ночь. О такой я мечтал с первого же дня полета, но сейчас у меня не
было сил, чтобы наслаждаться этим обволакивающим, возбуждающим теплом.
Отец хотел отвезти меня домой на автомобиле, но я сказал:
- Нет, папа, поезжай один, я пройдусь пешком.
Наша ферма располагалась в паре миль от поселка, но в детстве я всегда
ходил в школу более коротким путем, через ферму старика Хеллера. И сейчас
мне захотелось вновь вернуться этой дорогой. Отец не стал возражать - он,
как всегда, понял меня.
Я неспешно шел по Маркет-стрит, и по обеим сторонам мимо проплывали
старые вязы и клены. Пахло цветами, растущими на газонах вдоль дороги.
Когда я проходил мимо дома ветеранов, то встретил Хода Эванса, механика
из гаража мэрии. Как всегда в субботнюю ночь, он здорово наклюкался и
выписывал широкие зигзаги, что-то напевая себе под нос. На одном из его
виражей мы едва не столкнулись. Ход, казалось, ничуть не удивился.
- Привет, Фрэнк, - заплетающимся языком сказал он. - Слыхал, что ты
вернулся.
Я опасался, что он задаст мне все тот же вопрос - как там было, в
небесах? Но вместо этого он протянул початую бутылку.
- Парень, ты выглядишь паршиво, - сказал он сочувственно. - Не хочешь
выпить?
Я сделал хороший глоток, а затем Ход разом выдул чуть не полбутылки и
заявил, что заметил меня еще издалека, но ноги его почему-то шли не в ту
сторону. Он был в прекрасном расположении духа, и ему в голову не пришло
спросить, где же я пропадал столько времени.
Распрощавшись с Ходом, я свернул налево и пошел в темноте знакомой
дорогой через выгон Хеллера. Дойдя до неширокого ручья, заросшего старыми
ивами, я остановился на знакомом месте, куда ребенком часто приходил по
ночам. Здесь все было по-прежнему - дружное кваканье лягушек, звон цикад в
траве, густой запах водорослей.
Тогда я сделал одну вещь - впервые после возвращения на Землю. Я взглянул
на звездное небо и нашел на нем маленькую красную искорку. В детстве я
часто вглядывался в нее, начитавшись историй о жукообразных марсианах,
хрустальных храмах и синекожих красавицах. Много позже, в Центре
подготовки, мы с Брейком, Джимом и Уолтером тоже порой выходили в степь по
ночам и негромко разговаривали на одну и ту же тему: неужели мы
когда-нибудь окажемся там?
Да, мы оказались там, и мои друзья остались там навеки. Им не будет
одиноко - ведь с каждой новой экспедицией рядом с их могильными холмиками
появятся другие. Их будет все больше и больше...
Мне показалось, что ребята смотрят на меня оттуда, с расстояния сорока
миллионов миль. Захотелось объяснить им, почему я не рассказал правду всем
этим людям - во всяком случае, не всю правду.
- Парни, я не собирался никого обманывать, - сказал я. - Но мне казалось,
что так будет лучше...
И замолчал. Это было безумие - разговаривать с теми, кто спит сейчас в
марсианских песках вечным сном.
Еще долго я смотрел на красную искорку в небе, потом пошел к дому.
(c) Техника-молодежи N 10 за 1994

1 2 3 4 5 6 7 8