Вполне возможно, что Фрэнк и в самом деле мог видеть вас в кабинете.
– Но ведь я вам говорю, что это ложь!
– Не торопитесь. Человек, который следил за вами, утверждает, что вы были еще в кабинете, когда Фрэнк Оксман прошел по коридору. Он отсутствовал минуту или две и тут же снова появился в зале. Когда он шел по коридору, в кабинете раздался сигнал, но вы были еще в приемной и сигнала могли не слышать. Возможно, он подошел к двери приемной как раз в тот момент, когда вы толкнули дверь кабинета. Он ведь говорит, что некоторое время помедлил перед приемной, доставая расписки. Так что он вполне мог отворить дверь приемной и войти в нее в то мгновение, когда вы были уже в кабинете и наклонились над столом. Сначала он испугался, увидев вас, а потом сообразил, что вот сейчас-то вы и окажетесь полностью в его руках, ведь он может взвалить убийство на вас. Он понял, конечно, что вы возьмете расписки, лежащие на столе, и уничтожите их. Но все равно вы оказались в его власти. Поэтому он тихонько вышел обратно в коридор, и на этот раз вы уже слышали сигнал, поскольку вы находились в кабинете. Вы решили, что кто-то идет, потому и вышли обратно в приемную. А несколько минут спустя появился я, и опять вы не могли слышать сигнала, поскольку вы снова были в приемной. Таким образом, все сходится.
Сильвия в отчаянии посмотрела на адвоката.
– В вашем изложении все звучит дьявольски логично, – сказала она. – Я почти ненавижу вас за это.
– Успокойтесь, – сказал Мейсон, – и постарайтесь не плакать.
– Я и не плачу, – ответила она напряженно.
– Я думаю, что нашел выход, – сказал Мейсон, стряхивая пепел с сигареты. – Мне пришлось уничтожить расписки, потому что я не хотел, чтобы их нашли при мне. Но только вы одна знаете, что я их уничтожил. Так вот, я раздобуду точно такие же бланки, которыми пользовались Грэйб и Дункан, это несложно. А потом, пользуясь этими факсимиле, мы изготовим точно такие же копии, соответствующим образом подписанные и датированные.
– А этим я не суну сама голову в петлю?
– Сунете, если об этом станет известно. Но подумайте, каким идиотом будет выглядеть Фрэнк Оксман, когда узнает, что в руки окружного прокурора попали настоящие расписки. Этим самым его фальшивые расписки будут поставлены под удар, а заодно и все остальное. И тогда станет ясно, что все его заявления – заведомая ложь.
– Я верю вам, – кивнула Сильвия. – Привезите эти бланки и мы сделаем такие расписки, что их подлинность подтвердит даже Чарли Дункан.
12
Мейсон заехал в небольшой ресторанчик и позвонил в агентство Дрейка. Детектив был на месте.
– Привет, Пол, – тихо сказал адвокат. – Что нового?
– Газеты видел?
– Да.
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Ничего не думаю. Где Фрэнк Оксман?
– Он подписал свое письменное заявление, его отпустили, и он отправился к себе домой. Там его поджидала парочка репортеров, которые все из него вытянули. После этого он выскользнул через черный ход и отправился в отель «Кристи» в Голливуде. Зарегистрировался под именем Сиднея Френча.
Мейсон присвистнул.
– Он знал, что его жена там?
– Не думаю.
– Тогда зачем же он приехал туда?
– Полагаю, он пытался скрыться от репортеров.
– Мне все это не нравится, Пол.
– В конце концов, это очень приличный отель, Перри. Возможно, то, что они оба там – простое совпадение.
С минуту Мейсон молчал, потом сказал:
– Вряд ли это совпадение, Пол, но очень может быть, что у них обоих этот отель с чем-то связан, может, они и раньше когда-то скрывались там, чтобы уединиться... Скажи-ка, Пол, что слышно о Бэлграйде?
– Если бы я мог произнести вслух то, что я о нем думаю, телефонные провода расплавились бы, – злобно сказал Дрейк. – Но мне не известно, чем он сейчас занимается. Знаю только, что ему вручили повестку о явке сегодня днем на заседание Большого Жюри. Мне тоже прислали такую повестку и сейчас из кожи лезут, чтобы и ты получил такую же.
– Где Бэлграйд провел ночь?
– Черт возьми, да откуда мне знать? Кому какое дело до этого?
– Мне есть дело.
– Не понимаю.
– Пол, ему непременно потребуется сменить белье, принять душ, побриться. А если он готовится предстать перед Большим Жюри, то его наверняка будут фотографировать, и ему, конечно, захочется надеть свой лучший костюм. Так что, я думаю, если мы отправимся к нему домой, то, вероятно, застанем его там.
– Но, Перри, если мы у него появимся, то он немедленно свяжется с полицией и сообщит, где они могут тебя найти. Я не испытываю к нему ни малейшей симпатии, но...
– Да подожди ты, прошу тебя, – прервал его Мейсон, – я совсем о другом думаю. Как он выглядит?
– Ты имеешь в виду описание внешности?
– Да.
– Ему лет пятьдесят, вес примерно сто девяносто фунтов, носит усы, на мочке правого уха небольшой шрам и...
– Какой костюм он обычно носит?
– Когда на работе – черный шелковый костюм. Считает, что таким образом вызывает меньше подозрения и неразличим в темноте.
– Тебе известен его адрес?
– Он живет в маленьком бунгало неподалеку от бульвара Вашингтона на Пятой авеню. Довольно далеко.
– Слушай, Пол. Забирайся в машину и подожди меня на углу Пятой авеню и бульваре Вашингтона. Мы подъедем туда одновременно. Я прошу тебя, не возражай, и поторопись, у нас не так много времени. – Мейсон повесил трубку, не дав Дрейку разразиться негодующей тирадой.
Мейсон приехал в условленное место минут на пять раньше детектива. Наконец подъехал Дрейк, припарковал машину, подошел к адвокату и возобновил свои протесты:
– Я не думаю, что из этого будет какой-нибудь толк, Перри, – сказал он.
– Ладно, подожди ворчать, – ответил адвокат. – Я хотел бы, чтобы ты разузнал о Бэлграйде побольше. Он – единственный из твоих людей, кто был на корабле во время убийства. Особенно, меня интересует, насколько точен тот отчет, который он тебе представил.
– Мерзавец он, вот кто, – с горечью сказал Дрейк. – Уж я позабочусь, чтобы он больше не получил работу ни в одном детективном агентстве.
– Не бери в голову, – сказал Перри. – В конце концов, искушение было уж слишком велико, а в остальном он, может быть, вовсе и неплохой человек.
Они молча прошли целый квартал, потом Дрейк указал рукой:
– Вот тот дом.
– Его жена тебя знает?
– Да.
– А меня?
– Не думаю. Разве что видела твою фотографию в газете.
– Пол, мне нужно непременно попасть к нему домой. Так что ничего не объясняй, когда нам откроют, просто входи и все. Ты понял?
– Не удивлюсь, если нас обоих выкинут из дома.
– Что за человек его жена?
– Блондинка с этакими невинными глазами, знаешь, из тех, что умеют напустить на себя вид ребенка, а на самом деле тверже камня. Ей лет тридцать.
– Что ж, рискнем.
Они прошли по асфальтированной дорожке и поднялись по ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Но ведь я вам говорю, что это ложь!
– Не торопитесь. Человек, который следил за вами, утверждает, что вы были еще в кабинете, когда Фрэнк Оксман прошел по коридору. Он отсутствовал минуту или две и тут же снова появился в зале. Когда он шел по коридору, в кабинете раздался сигнал, но вы были еще в приемной и сигнала могли не слышать. Возможно, он подошел к двери приемной как раз в тот момент, когда вы толкнули дверь кабинета. Он ведь говорит, что некоторое время помедлил перед приемной, доставая расписки. Так что он вполне мог отворить дверь приемной и войти в нее в то мгновение, когда вы были уже в кабинете и наклонились над столом. Сначала он испугался, увидев вас, а потом сообразил, что вот сейчас-то вы и окажетесь полностью в его руках, ведь он может взвалить убийство на вас. Он понял, конечно, что вы возьмете расписки, лежащие на столе, и уничтожите их. Но все равно вы оказались в его власти. Поэтому он тихонько вышел обратно в коридор, и на этот раз вы уже слышали сигнал, поскольку вы находились в кабинете. Вы решили, что кто-то идет, потому и вышли обратно в приемную. А несколько минут спустя появился я, и опять вы не могли слышать сигнала, поскольку вы снова были в приемной. Таким образом, все сходится.
Сильвия в отчаянии посмотрела на адвоката.
– В вашем изложении все звучит дьявольски логично, – сказала она. – Я почти ненавижу вас за это.
– Успокойтесь, – сказал Мейсон, – и постарайтесь не плакать.
– Я и не плачу, – ответила она напряженно.
– Я думаю, что нашел выход, – сказал Мейсон, стряхивая пепел с сигареты. – Мне пришлось уничтожить расписки, потому что я не хотел, чтобы их нашли при мне. Но только вы одна знаете, что я их уничтожил. Так вот, я раздобуду точно такие же бланки, которыми пользовались Грэйб и Дункан, это несложно. А потом, пользуясь этими факсимиле, мы изготовим точно такие же копии, соответствующим образом подписанные и датированные.
– А этим я не суну сама голову в петлю?
– Сунете, если об этом станет известно. Но подумайте, каким идиотом будет выглядеть Фрэнк Оксман, когда узнает, что в руки окружного прокурора попали настоящие расписки. Этим самым его фальшивые расписки будут поставлены под удар, а заодно и все остальное. И тогда станет ясно, что все его заявления – заведомая ложь.
– Я верю вам, – кивнула Сильвия. – Привезите эти бланки и мы сделаем такие расписки, что их подлинность подтвердит даже Чарли Дункан.
12
Мейсон заехал в небольшой ресторанчик и позвонил в агентство Дрейка. Детектив был на месте.
– Привет, Пол, – тихо сказал адвокат. – Что нового?
– Газеты видел?
– Да.
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Ничего не думаю. Где Фрэнк Оксман?
– Он подписал свое письменное заявление, его отпустили, и он отправился к себе домой. Там его поджидала парочка репортеров, которые все из него вытянули. После этого он выскользнул через черный ход и отправился в отель «Кристи» в Голливуде. Зарегистрировался под именем Сиднея Френча.
Мейсон присвистнул.
– Он знал, что его жена там?
– Не думаю.
– Тогда зачем же он приехал туда?
– Полагаю, он пытался скрыться от репортеров.
– Мне все это не нравится, Пол.
– В конце концов, это очень приличный отель, Перри. Возможно, то, что они оба там – простое совпадение.
С минуту Мейсон молчал, потом сказал:
– Вряд ли это совпадение, Пол, но очень может быть, что у них обоих этот отель с чем-то связан, может, они и раньше когда-то скрывались там, чтобы уединиться... Скажи-ка, Пол, что слышно о Бэлграйде?
– Если бы я мог произнести вслух то, что я о нем думаю, телефонные провода расплавились бы, – злобно сказал Дрейк. – Но мне не известно, чем он сейчас занимается. Знаю только, что ему вручили повестку о явке сегодня днем на заседание Большого Жюри. Мне тоже прислали такую повестку и сейчас из кожи лезут, чтобы и ты получил такую же.
– Где Бэлграйд провел ночь?
– Черт возьми, да откуда мне знать? Кому какое дело до этого?
– Мне есть дело.
– Не понимаю.
– Пол, ему непременно потребуется сменить белье, принять душ, побриться. А если он готовится предстать перед Большим Жюри, то его наверняка будут фотографировать, и ему, конечно, захочется надеть свой лучший костюм. Так что, я думаю, если мы отправимся к нему домой, то, вероятно, застанем его там.
– Но, Перри, если мы у него появимся, то он немедленно свяжется с полицией и сообщит, где они могут тебя найти. Я не испытываю к нему ни малейшей симпатии, но...
– Да подожди ты, прошу тебя, – прервал его Мейсон, – я совсем о другом думаю. Как он выглядит?
– Ты имеешь в виду описание внешности?
– Да.
– Ему лет пятьдесят, вес примерно сто девяносто фунтов, носит усы, на мочке правого уха небольшой шрам и...
– Какой костюм он обычно носит?
– Когда на работе – черный шелковый костюм. Считает, что таким образом вызывает меньше подозрения и неразличим в темноте.
– Тебе известен его адрес?
– Он живет в маленьком бунгало неподалеку от бульвара Вашингтона на Пятой авеню. Довольно далеко.
– Слушай, Пол. Забирайся в машину и подожди меня на углу Пятой авеню и бульваре Вашингтона. Мы подъедем туда одновременно. Я прошу тебя, не возражай, и поторопись, у нас не так много времени. – Мейсон повесил трубку, не дав Дрейку разразиться негодующей тирадой.
Мейсон приехал в условленное место минут на пять раньше детектива. Наконец подъехал Дрейк, припарковал машину, подошел к адвокату и возобновил свои протесты:
– Я не думаю, что из этого будет какой-нибудь толк, Перри, – сказал он.
– Ладно, подожди ворчать, – ответил адвокат. – Я хотел бы, чтобы ты разузнал о Бэлграйде побольше. Он – единственный из твоих людей, кто был на корабле во время убийства. Особенно, меня интересует, насколько точен тот отчет, который он тебе представил.
– Мерзавец он, вот кто, – с горечью сказал Дрейк. – Уж я позабочусь, чтобы он больше не получил работу ни в одном детективном агентстве.
– Не бери в голову, – сказал Перри. – В конце концов, искушение было уж слишком велико, а в остальном он, может быть, вовсе и неплохой человек.
Они молча прошли целый квартал, потом Дрейк указал рукой:
– Вот тот дом.
– Его жена тебя знает?
– Да.
– А меня?
– Не думаю. Разве что видела твою фотографию в газете.
– Пол, мне нужно непременно попасть к нему домой. Так что ничего не объясняй, когда нам откроют, просто входи и все. Ты понял?
– Не удивлюсь, если нас обоих выкинут из дома.
– Что за человек его жена?
– Блондинка с этакими невинными глазами, знаешь, из тех, что умеют напустить на себя вид ребенка, а на самом деле тверже камня. Ей лет тридцать.
– Что ж, рискнем.
Они прошли по асфальтированной дорожке и поднялись по ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45