1. Поставить под сомнение сам вопрос: «Но это же нелепо! Чем, интересно, вы можете оправдать использование таких слов, как ставить себя над законом?»
2. Поставить под сомнение самого спрашивающего: «А сколько лет провели в правительстве лично вы?»
3. Похвалить вопрос: «Вы задали очень хороший вопрос. Мне бы хотелось поблагодарить вас и ответить на него, задав свой».
4. Разгрузить вопрос. Большинство вопросов обычно заранее загружены. В них полно предположений, таких как, например: «Многие считают, что вы ставите себя превыше закона». На подобного рода вопросы имеется по меньшей мере два возможных ответа:
а) «Назовите хотя бы десятерых, кто так считает».
б) «В стране с 56 миллионным населением всегда можно найти несколько человек, которые готовы сказать что угодно, независимо от того, насколько это нелепо, наивно и не имеет ни малейшего отношения к данному вопросу».
5. Изобразить все, как некое театральное действие. Этот подход работает только в случаях телеинтервью в живом эфире. «Знаете, я пришел к выводу, что мне не следует соглашаться с вашим вариантом ответа, который вы предложили мне до программы. Настоящий ответ должен звучать…»
6. Использовать фактор времени. Большинство интервьюеров сильно ограничены временем, особенно когда работают в живом эфире. В таких случаях отвечайте им: «Это очень интересный вопрос, и мне бы хотелось ответить на него поподробней. Особенно существенными мне представляются следующие девять пунктов…» Интервьюер наверняка попросит вас ограничиться хотя бы двумя. Тогда вы резонно возразите: «Нет-нет, столь важный вопрос не терпит поверхностных ответов, и если на него нельзя ответить должным образом, то лучше не отвечать совсем».
7. Сослаться на секретность: «На этот вопрос можно ответить намного полнее, но тогда пришлось бы упоминать некоторые конфиденциальные аспекты. Не сомневаюсь, вам бы не хотелось ставить меня в подобное положение. Поэтому, боюсь, что смогу ответить на ваш вопрос только через неделю или две».
8. Прибегнуть к известной технике бессмысленного многословия: достаточно долго говорите обо всем и ни о чем, и тогда все забудут сам вопрос, в силу чего никто не сможет точно сказать, ответили вы на него или нет.
Бернард внимательно выслушал все мои наставления, как иметь дело с чересчур любопытными журналистами, которые любят совать свой длинный нос в чужие дела. Когда в кабинет наконец-то вошел секретарь Кабинета, я как раз резюмировал сказанное: если сказать нечего, то ничего и не надо говорить, хотя лучше иметь что сказать, и сказать это независимо от того, о чем они спросили. Если один и тот же вопрос снова повторяют, то надо просто сказать: «Это не тот вопрос» или «Мне кажется, более важный вопрос – это…». После чего начинаете говорить о том, что вам требуется. Легче легкого!
Поздоровавшись с Хамфри, я первым делом поинтересовался, как идут дела с расследованием утечки. Он в свойственной ему манере ответил весьма уклончиво.
– Будем надеяться, колеса скоро закрутятся, господин премьер-министр.
– Мы ждали этого еще неделю тому назад, – с упреком сказал я и требовательно добавил, что хочу, чтобы это было сделано с особой тщательностью. И немедленно!
– С особой тщательностью? – озадаченно спросил Хамфри.
– Да, и немедленно.
– Немедленно? – еще более озадаченно переспросил он.
– Да, немедленно, – подтвердил я.
Тут до него, похоже, дошло.
– Ах, вон оно как… То есть вы на самом деле хотите этого?
Я, нахмурившись, попросил его внимательно следить за моими губами.
– Да… я… на… са-мом… де-ле… хо-чу… что-бы… вы… сде-ла-ли… это… немедленно!
Вид у секретаря Кабинета оставался озадаченным, но возражать он не стал.
– Если вы это серьезно, господин премьер-министр, я, само собой разумеется, организую самое настоящее расследование… даже в высшей степени объективное, если вы на самом деле этого хотите. Более того, приглашу для этого самого трудолюбивого инспектора из Спецотдела.
Покончив с расследованием утечки, мы перешли к обсуждению вопроса о необходимости улучшения наших отношений с прессой, которые заметно пошатнулись после того, как мой главный личный секретарь взял на себя смелость заявить журналистам, что премьер-министр ставит себя выше закона. Особенно когда дело касается государственных тайн.
Хамфри был глубоко потрясен и не скрывал этого. Бернард виновато опустил голову.
– Да, вам есть чего стыдиться, Бернард, – упрекнул я его, чтобы дать сильнее почувствовать вину, а затем попросил Хамфри поточнее разъяснить мне наши конституционные права и обязанности в данной сфере. Он обещал передать мне письменную копию некоего документа сразу же после обеда.
(Сэр Хамфри сдержал свое слово и прислал Хэкеру требуемую пояснительную записку. Мы с удовольствием приводим ее ниже. – Ред.)


«14 августа
В определенном смысле Бернард, в общем, был прав. Вкратце ваш вопрос заключается в следующем: в чем разница между нарушением закона о государственных тайнах, с одной стороны, и неформальным, не имеющим прямого отношения к данному вопросу брифингом, проводимым старшим должностным лицом, с другой?
Первое нарушение является уголовным преступлением, в то время как второе – брифинг – крайне необходимо для того, чтобы колеса продолжали крутиться.
Имеется ли между ними достаточно реальное различие? Или это не более чем вопрос удобства и трактования? И можно ли считать нарушением данного закона неформальный брифинг, проводимый старшим должностным лицом по прямому поручению премьер-министра?
В данном случае можно доказательно спорить, что таковое действие не является нарушением, если оно было совершено по прямому поручению премьер-министра. Что, собственно, и составляет позицию Бернарда Вули.
В ваших интересах, господин премьер-министр, также аргументировать, что статус всенародно избранного премьер-министра дает вам полное право решать, какие именно сведения раскрывать или нет в интересах страны. На основании всего этого вы можете смело утверждать, что злополучная утечка, организованная неким должностным лицом после вашей встречи с заместителем генерального прокурора, на самом деле является нарушением указанного закона о государственных тайнах.
Это, в свою очередь, неизбежно порождает несколько интересных конституционных „загвоздок“.
1. Что если данное должностное лицо было официально уполномочено?
2. Что если данное должностное лицо было уполномочено неофициально?
3. Что если вы, господин премьер-министр, официально осудите какое-либо нарушение данного закона, но неофициально одобрите его? Что логически сделает данное нарушение неофициально официальным, но официально неофициальным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193