От этой мысли сердце в ее груди разрывалось на тысячу мелких кусочков, и каждый кричал от боли. Но Кэтрин не могла жить с человеком, который продолжал бы называть ее женой только из чувства долга или жалости и не мог ответить любовью на ее любовь.
Хью поднял глаза и увидел ее. Оборвав предложение на полуслове, он отвернулся от Патрика и чуть не бегом бросился в дом, оставив собеседника в полном недоумении. Патрик в растерянности посмотрел вверх и заметил Кэтрин, отступившую от окна. Вот оно что, подумал он, лукаво улыбаясь. Что ж, ему доставит огромное удовольствие подшутить над графом.
Хью вошел в спальню без стука, Кэтрин повернулась на звук открывшейся двери. Несколько мгновений муж и жена стояли неподвижно, скованные необъяснимой неловкостью.
Кэтрин отметила его усталое лицо, тени под глазами. Эти долгие недели не прошли для него даром. Он, наверное, очень о ней беспокоился. И слабая надежда затеплилась в груди Кэтрин. Сумеет ли он забыть содеянное Терлоу и полюбить ее вновь?
Внимательно рассматривая жену, Хью заметил, что ночная сорочка плотно облегает ее тело. Недавно расчесанные волосы пылали огнем в лучах солнца, заглядывавшего в окно за ее спиной. Его взгляд упал на ее раненую руку. Сумеет ли она простить его за то, что он не смог ее уберечь?
Хью пересек комнату, сел на один из стульев перед камином и жестом пригласил Кэтрин сесть рядом.
– Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? – спросил он, когда она опустилась на стул рядом с ним.
– Да, – ответила Кэтрин, не глядя на него из боязни увидеть отчуждение и жалость в его глазах. Жалость без любви.
«Она презирает меня», – решил Хью, когда увидел, что она упорно отводит взгляд. Он нервно прокашлялся, прочищая горло, сказал:
– Нам надо поговорить о будущем.
Кэтрин с величайшим интересом изучала подол своей рубашки. Ее сердце отчаянно колотилось, она понимала, что ей следует сразу сказать то, что она намеревалась, иначе решимость и мужество окончательно покинут ее. Полный разрыв станет для них лучшим выходом. И чем раньше это произойдет – тем больше надежды, что она сумеет это как-нибудь пережить.
– Посмотри на меня, – более резко, чем намеревался, сказал Хью, прерывая ее невеселые мысли.
Кэтрин подняла на него глаза, полные боли, и Хью почти пожалел, что попросил ее об этом.
– Я… я хочу уехать домой, в Англию, – тихо, но твердо сказала Кэтрин.
– Ты моя жена, и твое место рядом со мной. – Хью попытался скрыть за жесткостью страдание, которое ему причинили ее слова. Он никогда не позволит ей уехать. Со временем он вновь завоюет ее любовь и доверие.
Кэтрин смутилась, и у нее затеплилась слабая надежда. Быть может, еще не все потеряно, если он и в самом деле не хочет избавиться от нее.
– Но, как же…
– Ты действительно полагаешь, что я позволю тебе уехать, когда ты носишь наследника Данганнона? – Едва эти слова слетели с языка, Хью понял, что не стоило этого говорить. Он многое бы отдал, чтобы вернуть их обратно.
А Кэтрин совсем упала духом. Она нужна своему мужу только из-за ребенка, из-за наследника. А после рождения ребенка? Что потом будет с ней, с ними?
– Когда мы вернемся в Дублин? – выдавила из себя Кэтрин, с трудом сдерживая слезы.
– В следующем году.
– Что? – Кэтрин так удивилась, что на мгновение забыла о своих горестях.
– Я теперь – вождь клана О'Нейлов, поэтому мое место и место моей семьи в Ольстере, – сказал Хью. – Мой сын должен родиться здесь, среди своих.
– А как быть с моими детьми? – вскричала Кэтрин. – Я не смогу жить без своих дочерей.
– Не беспокойся, дорогая, – мягко улыбнулся Хью. – Конечно, Мев и Шану привезут сюда.
– Не беспокоиться? – вспыхнула Кэтрин, вскакивая на ноги. Глядя в упор на удивленного ее реакцией супруга, она воскликнула: – Ты полагаешь, что мне очень приятно здесь жить? Что Данганнон наполнен для меня счастливыми воспоминаниями, бесчувственный ты болван? Я не останусь в этом чертовом месте. – Она так резко повернулась, что ее густые волосы взметнулись пламенным вихрем за ее спиной, и отошла к окну.
Хью принялся с чрезмерным интересом изучать носки своих сапог. Он молчал. Так прошло несколько долгих мгновений. Наконец он тяжело вздохнул, поднялся и, пройдя через комнату, встал позади нее.
– Прости меня, Кейт, любимая. Я знаю, что виноват перед тобой. Можешь ли ты простить меня за все то, что пришлось тебе выстрадать?
Окончательно растерявшись, Кэтрин повернулась и увидела в глазах мужа муку и отчаяние.
– В том нет твоей вины, – тихо сказала она.
На его мужественном красивом лице отразилось облегчение, глаза прояснились. Хью взял здоровую руку жены, порываясь поднести ее к губам, но Кэтрин отняла руку.
– Пожалуйста, – сдавленно произнесла она, – не надо.
Она так истосковалась по его прикосновениям, по его ласкам, но боялась поддаться своему желанию, ибо не верила, что у них все может быть по-прежнему. А сердце рвать себе больше не могла.
– Как хочешь, – холодно произнес Хью и, резко повернувшись, вышел из комнаты.
Когда жена уже не могла его видеть, Хью на мгновение задержался и вытер сбежавшую по щеке слезу. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить самообладание, он нацепил на лицо маску невозмутимого, уверенного в себе человека и направился вниз – его ждали обязанности главы клана О'Нейлов.
Под тем предлогом, что у нее очень болит раненая рука, Кэтрин весь день не выходила из спальни. Ужинала она в одиночестве у себя в комнате, глотая еду пополам со слезами. На следующее утро Хью предложил вместе совершить прогулку, но она отказалась, даже не позаботившись объяснить свой отказ.
Кэтрин мечтала быть рядом с мужем, но добровольно заточила себя в спальне, поскольку стыдилась смотреть в глаза людям О'Нейла, ставшим свидетелями ее позора. Хью не хотел принуждать ее, но с каждым днем его терпение истощалось.
Наконец настал вечер, когда терпению Хью пришел конец. Он хотел одного – чтобы жена была рядом, и был намерен одолеть все преграды.
В преддверии предстоящего сражения Хью подкрепился двумя рюмками виски, а затем поднялся наверх и без стука вошел в комнату жены.
Его взору предстала картина безмятежного материнства. Кэтрин сидела перед камином и шила детскую одежду. Хью бесшумно пересек комнату и встал рядом.
– Как ты меня напугал! – воскликнула Кэтрин, схватившись за сердце. – Я полагала, что ты сейчас ужинаешь.
– Именно этим я и собираюсь заняться, дорогая. Я пришел за тобой.
Кэтрин опустила взгляд к шитью и, нахмурившись, сказала:
– Нет, я не могу. Моя рука…
– Ты вполне здорова, – не дал ей закончить Хью. – Кроме того, я больше не желаю ужинать без тебя.
– Я не голодна, – солгала она, не решаясь поднять на него глаза.
– Чего ты боишься? – прямо спросил Хью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Хью поднял глаза и увидел ее. Оборвав предложение на полуслове, он отвернулся от Патрика и чуть не бегом бросился в дом, оставив собеседника в полном недоумении. Патрик в растерянности посмотрел вверх и заметил Кэтрин, отступившую от окна. Вот оно что, подумал он, лукаво улыбаясь. Что ж, ему доставит огромное удовольствие подшутить над графом.
Хью вошел в спальню без стука, Кэтрин повернулась на звук открывшейся двери. Несколько мгновений муж и жена стояли неподвижно, скованные необъяснимой неловкостью.
Кэтрин отметила его усталое лицо, тени под глазами. Эти долгие недели не прошли для него даром. Он, наверное, очень о ней беспокоился. И слабая надежда затеплилась в груди Кэтрин. Сумеет ли он забыть содеянное Терлоу и полюбить ее вновь?
Внимательно рассматривая жену, Хью заметил, что ночная сорочка плотно облегает ее тело. Недавно расчесанные волосы пылали огнем в лучах солнца, заглядывавшего в окно за ее спиной. Его взгляд упал на ее раненую руку. Сумеет ли она простить его за то, что он не смог ее уберечь?
Хью пересек комнату, сел на один из стульев перед камином и жестом пригласил Кэтрин сесть рядом.
– Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? – спросил он, когда она опустилась на стул рядом с ним.
– Да, – ответила Кэтрин, не глядя на него из боязни увидеть отчуждение и жалость в его глазах. Жалость без любви.
«Она презирает меня», – решил Хью, когда увидел, что она упорно отводит взгляд. Он нервно прокашлялся, прочищая горло, сказал:
– Нам надо поговорить о будущем.
Кэтрин с величайшим интересом изучала подол своей рубашки. Ее сердце отчаянно колотилось, она понимала, что ей следует сразу сказать то, что она намеревалась, иначе решимость и мужество окончательно покинут ее. Полный разрыв станет для них лучшим выходом. И чем раньше это произойдет – тем больше надежды, что она сумеет это как-нибудь пережить.
– Посмотри на меня, – более резко, чем намеревался, сказал Хью, прерывая ее невеселые мысли.
Кэтрин подняла на него глаза, полные боли, и Хью почти пожалел, что попросил ее об этом.
– Я… я хочу уехать домой, в Англию, – тихо, но твердо сказала Кэтрин.
– Ты моя жена, и твое место рядом со мной. – Хью попытался скрыть за жесткостью страдание, которое ему причинили ее слова. Он никогда не позволит ей уехать. Со временем он вновь завоюет ее любовь и доверие.
Кэтрин смутилась, и у нее затеплилась слабая надежда. Быть может, еще не все потеряно, если он и в самом деле не хочет избавиться от нее.
– Но, как же…
– Ты действительно полагаешь, что я позволю тебе уехать, когда ты носишь наследника Данганнона? – Едва эти слова слетели с языка, Хью понял, что не стоило этого говорить. Он многое бы отдал, чтобы вернуть их обратно.
А Кэтрин совсем упала духом. Она нужна своему мужу только из-за ребенка, из-за наследника. А после рождения ребенка? Что потом будет с ней, с ними?
– Когда мы вернемся в Дублин? – выдавила из себя Кэтрин, с трудом сдерживая слезы.
– В следующем году.
– Что? – Кэтрин так удивилась, что на мгновение забыла о своих горестях.
– Я теперь – вождь клана О'Нейлов, поэтому мое место и место моей семьи в Ольстере, – сказал Хью. – Мой сын должен родиться здесь, среди своих.
– А как быть с моими детьми? – вскричала Кэтрин. – Я не смогу жить без своих дочерей.
– Не беспокойся, дорогая, – мягко улыбнулся Хью. – Конечно, Мев и Шану привезут сюда.
– Не беспокоиться? – вспыхнула Кэтрин, вскакивая на ноги. Глядя в упор на удивленного ее реакцией супруга, она воскликнула: – Ты полагаешь, что мне очень приятно здесь жить? Что Данганнон наполнен для меня счастливыми воспоминаниями, бесчувственный ты болван? Я не останусь в этом чертовом месте. – Она так резко повернулась, что ее густые волосы взметнулись пламенным вихрем за ее спиной, и отошла к окну.
Хью принялся с чрезмерным интересом изучать носки своих сапог. Он молчал. Так прошло несколько долгих мгновений. Наконец он тяжело вздохнул, поднялся и, пройдя через комнату, встал позади нее.
– Прости меня, Кейт, любимая. Я знаю, что виноват перед тобой. Можешь ли ты простить меня за все то, что пришлось тебе выстрадать?
Окончательно растерявшись, Кэтрин повернулась и увидела в глазах мужа муку и отчаяние.
– В том нет твоей вины, – тихо сказала она.
На его мужественном красивом лице отразилось облегчение, глаза прояснились. Хью взял здоровую руку жены, порываясь поднести ее к губам, но Кэтрин отняла руку.
– Пожалуйста, – сдавленно произнесла она, – не надо.
Она так истосковалась по его прикосновениям, по его ласкам, но боялась поддаться своему желанию, ибо не верила, что у них все может быть по-прежнему. А сердце рвать себе больше не могла.
– Как хочешь, – холодно произнес Хью и, резко повернувшись, вышел из комнаты.
Когда жена уже не могла его видеть, Хью на мгновение задержался и вытер сбежавшую по щеке слезу. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить самообладание, он нацепил на лицо маску невозмутимого, уверенного в себе человека и направился вниз – его ждали обязанности главы клана О'Нейлов.
Под тем предлогом, что у нее очень болит раненая рука, Кэтрин весь день не выходила из спальни. Ужинала она в одиночестве у себя в комнате, глотая еду пополам со слезами. На следующее утро Хью предложил вместе совершить прогулку, но она отказалась, даже не позаботившись объяснить свой отказ.
Кэтрин мечтала быть рядом с мужем, но добровольно заточила себя в спальне, поскольку стыдилась смотреть в глаза людям О'Нейла, ставшим свидетелями ее позора. Хью не хотел принуждать ее, но с каждым днем его терпение истощалось.
Наконец настал вечер, когда терпению Хью пришел конец. Он хотел одного – чтобы жена была рядом, и был намерен одолеть все преграды.
В преддверии предстоящего сражения Хью подкрепился двумя рюмками виски, а затем поднялся наверх и без стука вошел в комнату жены.
Его взору предстала картина безмятежного материнства. Кэтрин сидела перед камином и шила детскую одежду. Хью бесшумно пересек комнату и встал рядом.
– Как ты меня напугал! – воскликнула Кэтрин, схватившись за сердце. – Я полагала, что ты сейчас ужинаешь.
– Именно этим я и собираюсь заняться, дорогая. Я пришел за тобой.
Кэтрин опустила взгляд к шитью и, нахмурившись, сказала:
– Нет, я не могу. Моя рука…
– Ты вполне здорова, – не дал ей закончить Хью. – Кроме того, я больше не желаю ужинать без тебя.
– Я не голодна, – солгала она, не решаясь поднять на него глаза.
– Чего ты боишься? – прямо спросил Хью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76