Только там есть все необходимое оборудование для такой сложной операции.
– Прекрасно. Остановишься у нас.
– Спасибо за приглашение, Элизабет. Очень мило с твоей стороны.
– Пап… – смущенно протянул Эндрю. – Не люблю быть назойливым, но, понимаешь, мне очень надо… Как ты думаешь, на ферме есть… или придется бегать в кусты?
– Поехали! Спросим у хозяев… А вы никуда не уходите, ждите нас здесь! – уже трогаясь с места, добавил он.
Ричард и Эндрю ускакали, а Элизабет осталась наедине с Талботом. И вновь, вопреки здравому смыслу, ее сердце учащенно забилось.
– Похоже, завтра утром мы втроем уезжаем обратно в Канзас-сити. А ты наконец сможешь отдохнуть в тишине и покое, – изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, заметила она.
– С чего это ты вдруг решила, что я не рад вашему приезду? – удивился и даже немного обиделся он.
– Нет-нет, что ты. Я имела в виду совсем другое.
– Признаюсь честно: мы с Роуз будем скучать.
Без вас наше с Ричардом холостяцкое жилище быстро станет пустым и… одиноким.
Неожиданное признание Талбота одновременно удивило, обрадовало и испугало Элизабет. Возможно, потому что после неожиданных откровений Ричарда ее одолевали похожие чувства. Элизабет никогда не считала себя сильной женщиной, но жизнь с раздражающим постоянством вынуждала ее играть эту роль – ради Эндрю и Ричарда, ради того, чтобы они не теряли уверенность в завтрашнем дне, которую она сама, к сожалению, уже очень давно не испытывала…
– О, Талбот… – вот и все, что она смогла сказать в ответ, глядя ему прямо в глаза и отчаянно борясь с захлестывающей ее сентиментальностью.
Талбот смотрел в ее прекрасные темно-голубые глаза, полные слез, и не знал, что предпринять. С одной стороны, он чувствовал, что она нуждается в нем ничуть не меньше, чем он в ней, но и отрицать тот факт, что одно-единственное неосторожное прикосновение может повлечь за собой серьезные последствия, было бы глупо.
В конце концов, правильное решение пришло само собой, на уровне интуиции. Талбот нежно, как брат сестру, обнял ее. И тут Элизабет, совсем по-детски уткнувшись лицом в его теплую байковую рубашку, неожиданно расплакалась.
– Ну-ну, не надо плакать. Успокойся. Этот кошмар скоро закончится, обещаю… – умоляюще шептал он, поглаживая ее по голове, но слезы все катились и катились по ее щекам, а изящные плечи чуть вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.
– Прости. Прости, пожалуйста, – всхлипывала она. – Я не хочу… оно само… рвется наружу…
– Пустяки! Тебе не за что извиняться, – тихо отвечал он, крепко держа ее в своих объятьях, желая разделить с ней все сомнения, печали и тревоги.
Постепенно ее рыдания становились все тише и тише, вот, уже совсем успокоившись, она сделала шаг назад – и он послушно разжал руки:
– Ну как? Стало легче?
– Да, спасибо. Но мне все еще страшно…
– Я уже говорил тебе, что при одной мысли о том, что нам всем еще предстоит пережить, меня просто бросает в дрожь?
– В прошлый раз ты выразился лаконичнее, но, думаю, суть от этого не меняется… – заметила Элизабет и, бесконечно удивляясь собственной смелости, нежно погладила его по щеке. – Твоя неожиданная поддержка тронула меня до глубины души. Правда-правда! А у тебя есть кто-то, кому можно поплакаться в жилетку в такие минуты?
– Увы, нет, – вздохнул Талбот. – Но, может быть, ты… захочешь стать таким человеком?
И не дожидаясь ответа, он робко поцеловал ее в губы. Это было так нежно, так трогательно, что Элизабет томно застонала, мгновенно отрезав все пути к отступлению: так могла поступить только страстно влюбленная женщина!
Его поцелуй становился все более требовательным, и она охотно отвечала ему с отнюдь не меньшим пылом, умоляя его не останавливаться. Сильные, но ласковые руки Талбота поглаживали ее спину, опускаясь все ниже и ниже, пока наконец не проскользнули под легкий пуловер, где его пальцы с восторгом ощутили бархатную мягкость ее дивной кожи. Когда же он начал круговыми движениями ласкать ее грудь, Элизабет лишь еще теснее прижалась к нему, недвусмысленно демонстрируя всепоглощающее желание отдаться ему здесь и сейчас…
Даже сквозь плотную ткань бюстгальтера Талбот почувствовал, как набухли и напряглись ее соски. И, разумеется, совершенно потерял голову! Он жаждал овладеть ее телом прямо здесь, на холме, презрев все условности и неотвратимые печальные последствия их обоюдного безумия…
И вот когда они, дрожа всем телом в предвкушении долгожданного единения, уже лежали на траве, откуда-то издалека, из реального мира, донеслось бодрое ржание лошадей.
Талбот и Элизабет мгновенно пришли в себя, словно их с головой окунули в ведро с ледяной водой. Он торопливо вскочил на ноги и помог встать ей. Прекраснее женщины он еще не встречал: густые светло-русые волосы развеваются на ветру, чувственные губы чуть припухли от недавних поцелуев, а в бездонных глазах до сих пор не погасло пламя страсти…
Глубоко вздохнув, Талбот кое-как справился со своими эмоциями и, нервно проведя рукой по растрепанным волосам, поспешил прояснить один щекотливый вопрос:
– Бессмысленно отрицать очевидное. Мы только что убедились, что между нами существует поистине вулканическое сексуальное влечение. Каждую ночь я представляю себе, как мы с тобой занимаемся сексом! Но, прошу, не воспринимай мои слова как признание в любви или что-то подобное. Доверительные отношения с братом и, в первую очередь, его здоровье для меня важнее любой интрижки…
Элизабет молчала, но взгляд ее был красноречивее слов: боль, стыд, обида сменяли друг друга как в калейдоскопе. Но обстоятельства вынуждали его быть жестоким. Ради их же блага, в конце концов! По крайней мере, он очень на это надеялся…
– И поскольку, оставаясь наедине, мы оба теряем над собой контроль, после того как Ричарда прооперируют, нам лучше не встречаться, – закончил он, вскакивая в седло и пришпоривая коня. – Извини. Прощай…
Упругий ветер звонко свистел у него в ушах, без конца повторяя ее имя: Элизабет, Элизабет, Элизабет. Несмотря на многочисленные ссоры и конфликты, Талбот всегда искренне восхищался ее внешними данными и пусть и с некоторой неохотой признавал все неоспоримые достоинства ее характера. Поразительно, как быстро юная, милая, немного вздорная девушка превратилась в восхитительную женщину, в одночасье ставшую желанной, неотъемлемой частью его скучной размеренной жизни!
Заскочив домой, Талбот быстро принял душ и уехал в офис, где и провел остаток дня в полном одиночестве, без конца ругая себя за пылкость и невольное (а может, сознательное?) потворство их обоюдному безрассудству. Время пролетело незаметно. Наступившая ночь неожиданно напомнила ему печальную историю о пятилетней девочке – такой беспомощной, напуганной, по роковому стечению обстоятельств лишившейся сразу и дома, и любящих родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Прекрасно. Остановишься у нас.
– Спасибо за приглашение, Элизабет. Очень мило с твоей стороны.
– Пап… – смущенно протянул Эндрю. – Не люблю быть назойливым, но, понимаешь, мне очень надо… Как ты думаешь, на ферме есть… или придется бегать в кусты?
– Поехали! Спросим у хозяев… А вы никуда не уходите, ждите нас здесь! – уже трогаясь с места, добавил он.
Ричард и Эндрю ускакали, а Элизабет осталась наедине с Талботом. И вновь, вопреки здравому смыслу, ее сердце учащенно забилось.
– Похоже, завтра утром мы втроем уезжаем обратно в Канзас-сити. А ты наконец сможешь отдохнуть в тишине и покое, – изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, заметила она.
– С чего это ты вдруг решила, что я не рад вашему приезду? – удивился и даже немного обиделся он.
– Нет-нет, что ты. Я имела в виду совсем другое.
– Признаюсь честно: мы с Роуз будем скучать.
Без вас наше с Ричардом холостяцкое жилище быстро станет пустым и… одиноким.
Неожиданное признание Талбота одновременно удивило, обрадовало и испугало Элизабет. Возможно, потому что после неожиданных откровений Ричарда ее одолевали похожие чувства. Элизабет никогда не считала себя сильной женщиной, но жизнь с раздражающим постоянством вынуждала ее играть эту роль – ради Эндрю и Ричарда, ради того, чтобы они не теряли уверенность в завтрашнем дне, которую она сама, к сожалению, уже очень давно не испытывала…
– О, Талбот… – вот и все, что она смогла сказать в ответ, глядя ему прямо в глаза и отчаянно борясь с захлестывающей ее сентиментальностью.
Талбот смотрел в ее прекрасные темно-голубые глаза, полные слез, и не знал, что предпринять. С одной стороны, он чувствовал, что она нуждается в нем ничуть не меньше, чем он в ней, но и отрицать тот факт, что одно-единственное неосторожное прикосновение может повлечь за собой серьезные последствия, было бы глупо.
В конце концов, правильное решение пришло само собой, на уровне интуиции. Талбот нежно, как брат сестру, обнял ее. И тут Элизабет, совсем по-детски уткнувшись лицом в его теплую байковую рубашку, неожиданно расплакалась.
– Ну-ну, не надо плакать. Успокойся. Этот кошмар скоро закончится, обещаю… – умоляюще шептал он, поглаживая ее по голове, но слезы все катились и катились по ее щекам, а изящные плечи чуть вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.
– Прости. Прости, пожалуйста, – всхлипывала она. – Я не хочу… оно само… рвется наружу…
– Пустяки! Тебе не за что извиняться, – тихо отвечал он, крепко держа ее в своих объятьях, желая разделить с ней все сомнения, печали и тревоги.
Постепенно ее рыдания становились все тише и тише, вот, уже совсем успокоившись, она сделала шаг назад – и он послушно разжал руки:
– Ну как? Стало легче?
– Да, спасибо. Но мне все еще страшно…
– Я уже говорил тебе, что при одной мысли о том, что нам всем еще предстоит пережить, меня просто бросает в дрожь?
– В прошлый раз ты выразился лаконичнее, но, думаю, суть от этого не меняется… – заметила Элизабет и, бесконечно удивляясь собственной смелости, нежно погладила его по щеке. – Твоя неожиданная поддержка тронула меня до глубины души. Правда-правда! А у тебя есть кто-то, кому можно поплакаться в жилетку в такие минуты?
– Увы, нет, – вздохнул Талбот. – Но, может быть, ты… захочешь стать таким человеком?
И не дожидаясь ответа, он робко поцеловал ее в губы. Это было так нежно, так трогательно, что Элизабет томно застонала, мгновенно отрезав все пути к отступлению: так могла поступить только страстно влюбленная женщина!
Его поцелуй становился все более требовательным, и она охотно отвечала ему с отнюдь не меньшим пылом, умоляя его не останавливаться. Сильные, но ласковые руки Талбота поглаживали ее спину, опускаясь все ниже и ниже, пока наконец не проскользнули под легкий пуловер, где его пальцы с восторгом ощутили бархатную мягкость ее дивной кожи. Когда же он начал круговыми движениями ласкать ее грудь, Элизабет лишь еще теснее прижалась к нему, недвусмысленно демонстрируя всепоглощающее желание отдаться ему здесь и сейчас…
Даже сквозь плотную ткань бюстгальтера Талбот почувствовал, как набухли и напряглись ее соски. И, разумеется, совершенно потерял голову! Он жаждал овладеть ее телом прямо здесь, на холме, презрев все условности и неотвратимые печальные последствия их обоюдного безумия…
И вот когда они, дрожа всем телом в предвкушении долгожданного единения, уже лежали на траве, откуда-то издалека, из реального мира, донеслось бодрое ржание лошадей.
Талбот и Элизабет мгновенно пришли в себя, словно их с головой окунули в ведро с ледяной водой. Он торопливо вскочил на ноги и помог встать ей. Прекраснее женщины он еще не встречал: густые светло-русые волосы развеваются на ветру, чувственные губы чуть припухли от недавних поцелуев, а в бездонных глазах до сих пор не погасло пламя страсти…
Глубоко вздохнув, Талбот кое-как справился со своими эмоциями и, нервно проведя рукой по растрепанным волосам, поспешил прояснить один щекотливый вопрос:
– Бессмысленно отрицать очевидное. Мы только что убедились, что между нами существует поистине вулканическое сексуальное влечение. Каждую ночь я представляю себе, как мы с тобой занимаемся сексом! Но, прошу, не воспринимай мои слова как признание в любви или что-то подобное. Доверительные отношения с братом и, в первую очередь, его здоровье для меня важнее любой интрижки…
Элизабет молчала, но взгляд ее был красноречивее слов: боль, стыд, обида сменяли друг друга как в калейдоскопе. Но обстоятельства вынуждали его быть жестоким. Ради их же блага, в конце концов! По крайней мере, он очень на это надеялся…
– И поскольку, оставаясь наедине, мы оба теряем над собой контроль, после того как Ричарда прооперируют, нам лучше не встречаться, – закончил он, вскакивая в седло и пришпоривая коня. – Извини. Прощай…
Упругий ветер звонко свистел у него в ушах, без конца повторяя ее имя: Элизабет, Элизабет, Элизабет. Несмотря на многочисленные ссоры и конфликты, Талбот всегда искренне восхищался ее внешними данными и пусть и с некоторой неохотой признавал все неоспоримые достоинства ее характера. Поразительно, как быстро юная, милая, немного вздорная девушка превратилась в восхитительную женщину, в одночасье ставшую желанной, неотъемлемой частью его скучной размеренной жизни!
Заскочив домой, Талбот быстро принял душ и уехал в офис, где и провел остаток дня в полном одиночестве, без конца ругая себя за пылкость и невольное (а может, сознательное?) потворство их обоюдному безрассудству. Время пролетело незаметно. Наступившая ночь неожиданно напомнила ему печальную историю о пятилетней девочке – такой беспомощной, напуганной, по роковому стечению обстоятельств лишившейся сразу и дома, и любящих родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27