И наконец, ты знал, что собирается делать Исо, но не сказал ни мне, ни дяде Дэвиду?
Лен вздохнул. Устало, как больной, старый, усталый человек, он поднял голову и с трудом выдавил из себя:
– Да, сэр, все это правда.
Лицо отца казалось высеченным из камня.
– Замечательно, – только и смог сказать он.
– Можешь поехать с нами, – обратился к нему Глессер. – Побереги свою упряжку для более важных дел.
– Ладно, – отозвался отец, холодно взглянув на Лена, что означало: «Следуй за мной».
Лен пошел за отцом. Проходя мимо Хостеттера, он увидел печаль и сожаление на его лице, скрытом полями широкой шляпы. Отец и мистер Фенвэй влезли в повозку, а мистер Глессер взял вожжи.
Лен медленно опустился позади отца, он не мог избавиться от болезненной дрожи. Повозка, дернувшись, тронулась со двора, миновала дорогу и покатилась по меже западного поля к лесу.
Все остановились как раз там, где росли маки. Переговариваясь, вылезли из повозок. Затем отец повернулся к Лену со словами:
– Пойдем, покажешь, где это, – и показал на лес.
Лен не пошевелился.
В первый раз за все время заговорил Исо:
– Ну иди, показывай, – голос его дрожал от ненависти, – они все равно отыщут радио, даже если им придется поджечь лес.
Дядя Дэвид развернулся, ударил его по губам и произнес что-то из Библии.
– Ну же, Лен, – повторил отец.
И Лен сдался. Он показал тропинку в лесу. Как будто ничего не изменилось со времени их последнего посещения: тот же лес, та же тропинка, те же деревья, знакомые заросли дурмана. Но сейчас все это выглядело отталкивающим и негостеприимным, и большие сапоги безжалостно втаптывали и ломали ветки папоротника.
Наконец они вышли к месту, где сливались воды ручья и реки. Лен остановился позади дуплистого дерева.
– Здесь, – сказал он, не узнавая собственного голоса. Лучи солнца скользили по нежной зелени травы и деревьев, буроватые воды Пиматанинга отливали медью, где-то в стороне каркали вороны – Лену казалось, что они смеются над ним.
Дядя Дэвид грубо подтолкнул Исо:
– Доставай его.
Исо с минуту поколебался, затем засунул руку в дупло и вытащил завернутые в парусину книги.
Нордхолт развернул их и отошел от дерева, чтобы получше рассмотреть.
– Да, – сказал он, – все в полном порядке.
Исо держал в руках радио, в его глазах блестели слезы. Мужчины застыли в нерешительности.
– Соумс просил передать его личные вещи жене, если что-нибудь случится с ним. Он показал мне ящик, в котором они хранятся. Фанаты на проповеди собирались разнести его фургон, и я поспешил забрать вещи и ящик, не открывая его.
Вперед вышел дядя Дэвид. Он вырвал радио из рук Исо, бросил его в траву и несколько раз наступил тяжелым сапогом. Затем подобрал то, что от него осталось, и швырнул в реку.
– Я ненавижу тебя, – сквозь зубы процедил Исо. Он обвел всех взглядом. – Вы не сможете остановить меня! Я все равно уйду в Барторстаун!
Дядя Дэвид вновь ударил его. Мистер Харкнис обшарил дупло, удостоверившись, что там пусто. Все собрались уходить, и мистер Хостеттер сказал:
– Я требую, чтобы мой фургон обыскали.
– Я знаю тебя давно, Эд, – возразил мистер Харк-нис. – Не думаю, что это необходимо.
– Нет, я настаиваю, – повысив голос, сказал Хостеттер. – Я требую, чтобы мой фургон обыскали сверху донизу. От однажды закравшегося подозрения недалеко до убийства, а плохие новости распространяются быстро. Мне совсем не хочется, чтобы другие думали обо мне так же плохо, как о Соумсе.
Лен содрогнулся от внезапной мысли, что Хостеттер пытается оправдаться.
А еще он понял, что Исо совершил роковую ошибку.
Дорога домой казалась бесконечной. На этот раз повозки не заехали во двор, остановились на дороге. Лен и отец вышли, Исо и дядя Дэвид остались в своей повозке. Затем мистер Харкнис сказал:
– Мы хотели бы завтра поговорить с мальчиками, – и в голосе послышались зловещие нотки.
Его повозка тронулась и покатилась в деревню, за ней другая. Дядя Дэвид направил лошадь в противоположную сторону. Исо свесился из повозки и прокричал Лену:
– Не сдавайся! Они не смогут заставить тебя перестать думать! Что бы они ни делали, они не смогут…
Дядя Дэвид резко развернул повозку и въехал во двор.
– Сейчас мы увидим, какой ты герой. Илайджа! Я воспользуюсь твоей конюшней.
Отец нахмурился, но ничего не сказал. Дядя Дэвид прошел к конюшне через весь двор, толкая Исо впереди себя. Из дома выбежала мать.
– Приведи Лена, я хочу, чтобы он видел, – прокричал дядя Дэвид.
Отец еще больше нахмурился и молча кивнул в знак согласия. Затем он взял мать за руку, отвел в сторону и что-то тихонько шепнул ей. Мать повернулась к Лену: «О, нет! Ленни, как ты мог!» и бросилась в дом, приложив к лицу фартук. Лен знал, что она плачет. Отец указал на конюшню. Лену показалось, что он в душе осуждает дядю Дэвида, но не считает себя вправе спорить с ним.
Лен тоже осуждал его. Дядя Дэвид всегда считал, что ребенок имеет не больше прав, чем любое недвижимое имущество на ферме. При мысли о конюшне Лен содрогнулся, но отец снова подал знак, и пришлось подчиниться.
Уже стемнело, и внутри горел фонарь. Дядя Дэвид снял кожаный ремень.
– Становись на колени, – произнес он.
– Нет!
– На колени! – послышался удар.
Исо всхлипнул и опустился на колени.
– Ты никогда больше ничего не украдешь. Ты сделал меня отцом вора. Ты осмелился лгать. Ты сделал меня отцом лжеца, – его рука поднималась и опускалась в такт словам, и каждая пауза была заполнена щелчком толстого кожаного ремня по плечам Исо. – Ты знаешь, что говорит об этом Библия, Исо. Любящие да очистят детей своих от грехов. Тот, кто ненавидит детей своих, отрекается от всего рода.
Исо больше не мог сдерживать крики и рыдания. Лен отвернулся. Через некоторое время дядя Дэвид остановился, тяжело дыша:
– Ты все еще считаешь, что я не могу заставить тебя мыслить по-другому?
– Да! – прохрипел Исо, скорчившись на полу.
– Ты все еще собираешься в Барторстаун?
– Да!
– Ну что ж, посмотрим.
Лен старался не слушать. Казалось, это будет продолжаться бесконечно. Отец не выдержал и сделал шаг вперед:
– Дэвид!
– Присматривай лучше за своим щенком, Илайджа! Я всегда говорил, что ты слишком много ему позволяешь. – Он вновь вернулся к Исо: – Ты еще не передумал?
Исо промычал что-то невнятное, но было ясно, что он сдался.
– Эй, ты, – внезапно обратился к Лену дядя Дэвид, – посмотри на это. Хвастовству и упрямству пришел конец!
Исо пошевелился на полу, в пыли и соломе. Дядя Дэвид пнул его ногой.
– Ты все еще собираешься в Барторстаун?
Исо застонал, закрыв лицо руками. Лен попытался было улизнуть, но дядя Дэвид схватил его тяжелой, влажной от пота рукой.
– Вот он, твой герой. Вспомни о нем, когда очередь дойдет до тебя.
– Отпустите меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Лен вздохнул. Устало, как больной, старый, усталый человек, он поднял голову и с трудом выдавил из себя:
– Да, сэр, все это правда.
Лицо отца казалось высеченным из камня.
– Замечательно, – только и смог сказать он.
– Можешь поехать с нами, – обратился к нему Глессер. – Побереги свою упряжку для более важных дел.
– Ладно, – отозвался отец, холодно взглянув на Лена, что означало: «Следуй за мной».
Лен пошел за отцом. Проходя мимо Хостеттера, он увидел печаль и сожаление на его лице, скрытом полями широкой шляпы. Отец и мистер Фенвэй влезли в повозку, а мистер Глессер взял вожжи.
Лен медленно опустился позади отца, он не мог избавиться от болезненной дрожи. Повозка, дернувшись, тронулась со двора, миновала дорогу и покатилась по меже западного поля к лесу.
Все остановились как раз там, где росли маки. Переговариваясь, вылезли из повозок. Затем отец повернулся к Лену со словами:
– Пойдем, покажешь, где это, – и показал на лес.
Лен не пошевелился.
В первый раз за все время заговорил Исо:
– Ну иди, показывай, – голос его дрожал от ненависти, – они все равно отыщут радио, даже если им придется поджечь лес.
Дядя Дэвид развернулся, ударил его по губам и произнес что-то из Библии.
– Ну же, Лен, – повторил отец.
И Лен сдался. Он показал тропинку в лесу. Как будто ничего не изменилось со времени их последнего посещения: тот же лес, та же тропинка, те же деревья, знакомые заросли дурмана. Но сейчас все это выглядело отталкивающим и негостеприимным, и большие сапоги безжалостно втаптывали и ломали ветки папоротника.
Наконец они вышли к месту, где сливались воды ручья и реки. Лен остановился позади дуплистого дерева.
– Здесь, – сказал он, не узнавая собственного голоса. Лучи солнца скользили по нежной зелени травы и деревьев, буроватые воды Пиматанинга отливали медью, где-то в стороне каркали вороны – Лену казалось, что они смеются над ним.
Дядя Дэвид грубо подтолкнул Исо:
– Доставай его.
Исо с минуту поколебался, затем засунул руку в дупло и вытащил завернутые в парусину книги.
Нордхолт развернул их и отошел от дерева, чтобы получше рассмотреть.
– Да, – сказал он, – все в полном порядке.
Исо держал в руках радио, в его глазах блестели слезы. Мужчины застыли в нерешительности.
– Соумс просил передать его личные вещи жене, если что-нибудь случится с ним. Он показал мне ящик, в котором они хранятся. Фанаты на проповеди собирались разнести его фургон, и я поспешил забрать вещи и ящик, не открывая его.
Вперед вышел дядя Дэвид. Он вырвал радио из рук Исо, бросил его в траву и несколько раз наступил тяжелым сапогом. Затем подобрал то, что от него осталось, и швырнул в реку.
– Я ненавижу тебя, – сквозь зубы процедил Исо. Он обвел всех взглядом. – Вы не сможете остановить меня! Я все равно уйду в Барторстаун!
Дядя Дэвид вновь ударил его. Мистер Харкнис обшарил дупло, удостоверившись, что там пусто. Все собрались уходить, и мистер Хостеттер сказал:
– Я требую, чтобы мой фургон обыскали.
– Я знаю тебя давно, Эд, – возразил мистер Харк-нис. – Не думаю, что это необходимо.
– Нет, я настаиваю, – повысив голос, сказал Хостеттер. – Я требую, чтобы мой фургон обыскали сверху донизу. От однажды закравшегося подозрения недалеко до убийства, а плохие новости распространяются быстро. Мне совсем не хочется, чтобы другие думали обо мне так же плохо, как о Соумсе.
Лен содрогнулся от внезапной мысли, что Хостеттер пытается оправдаться.
А еще он понял, что Исо совершил роковую ошибку.
Дорога домой казалась бесконечной. На этот раз повозки не заехали во двор, остановились на дороге. Лен и отец вышли, Исо и дядя Дэвид остались в своей повозке. Затем мистер Харкнис сказал:
– Мы хотели бы завтра поговорить с мальчиками, – и в голосе послышались зловещие нотки.
Его повозка тронулась и покатилась в деревню, за ней другая. Дядя Дэвид направил лошадь в противоположную сторону. Исо свесился из повозки и прокричал Лену:
– Не сдавайся! Они не смогут заставить тебя перестать думать! Что бы они ни делали, они не смогут…
Дядя Дэвид резко развернул повозку и въехал во двор.
– Сейчас мы увидим, какой ты герой. Илайджа! Я воспользуюсь твоей конюшней.
Отец нахмурился, но ничего не сказал. Дядя Дэвид прошел к конюшне через весь двор, толкая Исо впереди себя. Из дома выбежала мать.
– Приведи Лена, я хочу, чтобы он видел, – прокричал дядя Дэвид.
Отец еще больше нахмурился и молча кивнул в знак согласия. Затем он взял мать за руку, отвел в сторону и что-то тихонько шепнул ей. Мать повернулась к Лену: «О, нет! Ленни, как ты мог!» и бросилась в дом, приложив к лицу фартук. Лен знал, что она плачет. Отец указал на конюшню. Лену показалось, что он в душе осуждает дядю Дэвида, но не считает себя вправе спорить с ним.
Лен тоже осуждал его. Дядя Дэвид всегда считал, что ребенок имеет не больше прав, чем любое недвижимое имущество на ферме. При мысли о конюшне Лен содрогнулся, но отец снова подал знак, и пришлось подчиниться.
Уже стемнело, и внутри горел фонарь. Дядя Дэвид снял кожаный ремень.
– Становись на колени, – произнес он.
– Нет!
– На колени! – послышался удар.
Исо всхлипнул и опустился на колени.
– Ты никогда больше ничего не украдешь. Ты сделал меня отцом вора. Ты осмелился лгать. Ты сделал меня отцом лжеца, – его рука поднималась и опускалась в такт словам, и каждая пауза была заполнена щелчком толстого кожаного ремня по плечам Исо. – Ты знаешь, что говорит об этом Библия, Исо. Любящие да очистят детей своих от грехов. Тот, кто ненавидит детей своих, отрекается от всего рода.
Исо больше не мог сдерживать крики и рыдания. Лен отвернулся. Через некоторое время дядя Дэвид остановился, тяжело дыша:
– Ты все еще считаешь, что я не могу заставить тебя мыслить по-другому?
– Да! – прохрипел Исо, скорчившись на полу.
– Ты все еще собираешься в Барторстаун?
– Да!
– Ну что ж, посмотрим.
Лен старался не слушать. Казалось, это будет продолжаться бесконечно. Отец не выдержал и сделал шаг вперед:
– Дэвид!
– Присматривай лучше за своим щенком, Илайджа! Я всегда говорил, что ты слишком много ему позволяешь. – Он вновь вернулся к Исо: – Ты еще не передумал?
Исо промычал что-то невнятное, но было ясно, что он сдался.
– Эй, ты, – внезапно обратился к Лену дядя Дэвид, – посмотри на это. Хвастовству и упрямству пришел конец!
Исо пошевелился на полу, в пыли и соломе. Дядя Дэвид пнул его ногой.
– Ты все еще собираешься в Барторстаун?
Исо застонал, закрыв лицо руками. Лен попытался было улизнуть, но дядя Дэвид схватил его тяжелой, влажной от пота рукой.
– Вот он, твой герой. Вспомни о нем, когда очередь дойдет до тебя.
– Отпустите меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53