Через четверть часа вибрация стенок увеличилась, и что-то закрыло отверстие в тоннель, отчего в нём сразу стало темно.
– Хозяин птиц, – затрясся от страха Ясень.
Ему было темно, а вот Тихомир, в силу своего ночного зрения, видел, как нечто желеобразное, зеленоватого цвета, поглотило останки разрубленных птиц и начало потихоньку продвигаться внутрь тоннеля. Он осторожно подполз поближе к этому существу и вонзил в него меч. Никакого эффекта.
– Люмбрик, – позвал он.
– Камень, – извиняющимся тоном произнёс зверь.
Ясно, у зверя закончилась энергия. Видать тогда, во время схватки с пылесосом, он не экономил. В принципе, дупло было в стволе полутораметрового диаметра, а значит, сейчас они находились в своеобразной трубе. Можно пробиться наружу через стенку. Но там птицы. Всё ж лучше принять бой с индюками, чем быть поглощённым этим киселём. Тихомир достал меч и вырезал в стенке метровое отверстие, толкнул его локтём, и вырезанная часть поплыла в сторону. В это же время по ушам ударил противный визг, который Тихомир уже когда-то слышал. Ну конечно! Пылесос. И очень кстати. Он осторожно выглянул в отверстие. Тридцатиметровый пылесос медленно и аккуратно втягивал тело хозяина птиц. С другого конца пылесоса ничего не вылетало, но существо на глазах набирало длину. Неожиданно посередине тела образовалась оранжевая полоска, раздался хруст и второй пылесос начал гоняться за летающими вокруг птицами. Значит, слишком длинные пылесосы действительно размножаются делением. Тихомир додумался, что сейчас произойдёт, и поспешно нырнул обратно в дупло.
– Что-нибудь ещё острое, кроме ножа, кошки и кирки у тебя есть? – спросил он у Ясеня.
– Нет.
– Там, снаружи, хозяина пожирает пылесос, скоро, когда он поглотит его полностью, то попытается отсюда и нас высосать.
Ясень, хоть, видимо, и не знал, что такое пылесос, всё понял. Он воткнул кирку и нож как можно глубже в древесину, и привязался к ним верёвкой. Для пущёй уверенности он ещё и кошку зацепил за какой-то уступчик. Тихомир нашёл место, где стенки дупла подходят друг к другу на расстояние, меньшее, чем длина меча и приладил его там. В принципе, они располагались за отверстием, проделанным Тихомиром, и воздушный поток должен был их минуть. Минут через десять желеобразная масса с хлопком вылетела из дупла, и сразу появился ветер. Наверное, Тихомир слишком сильно перестраховался, поскольку устойчивый поток воздуха шёл в основном через люк в пасть пылесоса, и они с Ясенем относительно легко держались за сделанные ими точки опоры. Но вскоре ситуация изменилась. На помощь первому пылесосу пришёл второй, видимо, уже переловивший всех птиц в округе. Существо сделало очень неожиданный ход. Оно присосалось к свободному отверстию и в ушах у Тихомира сразу зашумело. Синистра мгновенно сделала защиту, а он, преодолевая уплывающую в глазах картинку, проткнул мечём стенку тоннеля. Давление было столь низким, что меч выбросило прямо к потолку, а из узкой дыры, выравнивая давление, устремился поток воздуха. Но его всё равно не хватало – пылесосы работали исправно. Тихомир взял меч и начал проделывать подобные отверстия во всех подходящих местах, делая из ствола что-то похожее на решето. В условиях невесомости, бьющие под высоким давлением потоки воздуха, мотали его по дуплу во все стороны. Несколько раз, он чуть не попался под потоки пылесосов. Вскоре давление более менее выровнялось и Тихомир затаился в самой дальней части дупла. Там он предусмотрительно отверстий не проделывал, ввиду чего в этом месте было относительно спокойно и безветренно. Пылесосы буйствовали около часа, потом, видно понимая, что жертву они никакими способами из её норы достать не смогут, куда-то исчезли.
Тихомир осмотрелся. Ясень, привязанный к стенкам тоннеля, безмолвно плавал в воздухе. Глаза вытекли, вены во многих местах порвались, и из них, круглыми шариками, выплывала оранжевая кровь. Одежда мокрая, видно разорвало живот. Он такого низкого давления не пережил.
– Спасибо, Синистра, – произнёс Тихомир, осматривая Ясеня и содрогаясь, что на его месте мог быть и он.
– Надо же, – сразу отозвалась программа, – ты даже спасибо мне удосужился сказать. Такого ещё не было.
А что делать с телом, подумал Тихомир. И вообще, жалко ли мне его? Человек ли он? Как применить в такой ситуации свой дебильный гуманизм, которым его наградила цивилизация, в которой он вырос? Опять столько вопросов и никакого ответа. Гуманизм. Выдуманное понятие или степень развития человеческой личности? Нет, гуманизм продукт общества. Рос бы он с детства один, и не видел бы в жизни ни одного человека, о каком гуманизме может идти речь. Гуманизм по отношению к себе? Смешно. И все-таки, даже если в жизни не видел ни одного человека, а развитие довольно высоко, этот гуманизм должен проявляться. Вот только где добро, а где зло. У каждого общества свои понятия и законы, разные коэффициенты и показатели добра и зла. А значит, не добро и зло могут указывать на присутствие положительных характеристик в человеческой личности. А что? К примеру, они с Алиной. Алина была замужем, когда они полюбили друг друга, и постарались сделать всё возможное, что бы быть вместе. Несомненное зло, с точки зрения общества, в котором они жили. У Алины с Аликом возможно и были когда-то тёплые чувства по отношению друг к другу, но давно прошли, всё, что осталось, просто терпеть друг друга. Из-за чего? Из-за того, что общество должно видеть, что у них крепкая и надёжная семья. А за красивым фасадом здания грязные развалины. Получается это – добро. На хрена общество подчиняется таким тупым законам. Развитие, развитие. Человек, еще слишком глуп, что бы думать и брать ответственность за самого себя. Легче подчиниться установленным законам и соблюсти кем-то выдуманные обряды. Тогда совесть чиста, и можно со спокойной душой жить дальше. Пусть будут похоронены светлые чувства и тёплые эмоции. Подгоним это под какой-нибудь закон, и напрягаться не надо. Добро сделано.
– Помародёрствуем, – сказал Тихомир Синистре, и направился к телу Ясеня.
– Не забудь, кроме сумки, обыскать его карманы, – сразу же поддержала его программа.
– Ясень, – произнёс Тихомир над телом покойника, – ты прожил долгую жизнь и хочется верить, что на том свете тебе будет значительно лучше, чем было в этом плазмоидном мире.
– Щас я заплачу, – всхлипнула в голове Синистра, – даже оркестра не заказали и гроб не купили.
– Заткнись, – зашипел Тихомир.
Да, роскошных похорон не получилось. Кошку и кирку он, на всякий случай забрал себе. В сумке обнаружилось несколько неизвестных плодов и полтора десятка необработанных алмазов. Алмазы очень понравились Люмбрику. Что ж, губа не дура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Хозяин птиц, – затрясся от страха Ясень.
Ему было темно, а вот Тихомир, в силу своего ночного зрения, видел, как нечто желеобразное, зеленоватого цвета, поглотило останки разрубленных птиц и начало потихоньку продвигаться внутрь тоннеля. Он осторожно подполз поближе к этому существу и вонзил в него меч. Никакого эффекта.
– Люмбрик, – позвал он.
– Камень, – извиняющимся тоном произнёс зверь.
Ясно, у зверя закончилась энергия. Видать тогда, во время схватки с пылесосом, он не экономил. В принципе, дупло было в стволе полутораметрового диаметра, а значит, сейчас они находились в своеобразной трубе. Можно пробиться наружу через стенку. Но там птицы. Всё ж лучше принять бой с индюками, чем быть поглощённым этим киселём. Тихомир достал меч и вырезал в стенке метровое отверстие, толкнул его локтём, и вырезанная часть поплыла в сторону. В это же время по ушам ударил противный визг, который Тихомир уже когда-то слышал. Ну конечно! Пылесос. И очень кстати. Он осторожно выглянул в отверстие. Тридцатиметровый пылесос медленно и аккуратно втягивал тело хозяина птиц. С другого конца пылесоса ничего не вылетало, но существо на глазах набирало длину. Неожиданно посередине тела образовалась оранжевая полоска, раздался хруст и второй пылесос начал гоняться за летающими вокруг птицами. Значит, слишком длинные пылесосы действительно размножаются делением. Тихомир додумался, что сейчас произойдёт, и поспешно нырнул обратно в дупло.
– Что-нибудь ещё острое, кроме ножа, кошки и кирки у тебя есть? – спросил он у Ясеня.
– Нет.
– Там, снаружи, хозяина пожирает пылесос, скоро, когда он поглотит его полностью, то попытается отсюда и нас высосать.
Ясень, хоть, видимо, и не знал, что такое пылесос, всё понял. Он воткнул кирку и нож как можно глубже в древесину, и привязался к ним верёвкой. Для пущёй уверенности он ещё и кошку зацепил за какой-то уступчик. Тихомир нашёл место, где стенки дупла подходят друг к другу на расстояние, меньшее, чем длина меча и приладил его там. В принципе, они располагались за отверстием, проделанным Тихомиром, и воздушный поток должен был их минуть. Минут через десять желеобразная масса с хлопком вылетела из дупла, и сразу появился ветер. Наверное, Тихомир слишком сильно перестраховался, поскольку устойчивый поток воздуха шёл в основном через люк в пасть пылесоса, и они с Ясенем относительно легко держались за сделанные ими точки опоры. Но вскоре ситуация изменилась. На помощь первому пылесосу пришёл второй, видимо, уже переловивший всех птиц в округе. Существо сделало очень неожиданный ход. Оно присосалось к свободному отверстию и в ушах у Тихомира сразу зашумело. Синистра мгновенно сделала защиту, а он, преодолевая уплывающую в глазах картинку, проткнул мечём стенку тоннеля. Давление было столь низким, что меч выбросило прямо к потолку, а из узкой дыры, выравнивая давление, устремился поток воздуха. Но его всё равно не хватало – пылесосы работали исправно. Тихомир взял меч и начал проделывать подобные отверстия во всех подходящих местах, делая из ствола что-то похожее на решето. В условиях невесомости, бьющие под высоким давлением потоки воздуха, мотали его по дуплу во все стороны. Несколько раз, он чуть не попался под потоки пылесосов. Вскоре давление более менее выровнялось и Тихомир затаился в самой дальней части дупла. Там он предусмотрительно отверстий не проделывал, ввиду чего в этом месте было относительно спокойно и безветренно. Пылесосы буйствовали около часа, потом, видно понимая, что жертву они никакими способами из её норы достать не смогут, куда-то исчезли.
Тихомир осмотрелся. Ясень, привязанный к стенкам тоннеля, безмолвно плавал в воздухе. Глаза вытекли, вены во многих местах порвались, и из них, круглыми шариками, выплывала оранжевая кровь. Одежда мокрая, видно разорвало живот. Он такого низкого давления не пережил.
– Спасибо, Синистра, – произнёс Тихомир, осматривая Ясеня и содрогаясь, что на его месте мог быть и он.
– Надо же, – сразу отозвалась программа, – ты даже спасибо мне удосужился сказать. Такого ещё не было.
А что делать с телом, подумал Тихомир. И вообще, жалко ли мне его? Человек ли он? Как применить в такой ситуации свой дебильный гуманизм, которым его наградила цивилизация, в которой он вырос? Опять столько вопросов и никакого ответа. Гуманизм. Выдуманное понятие или степень развития человеческой личности? Нет, гуманизм продукт общества. Рос бы он с детства один, и не видел бы в жизни ни одного человека, о каком гуманизме может идти речь. Гуманизм по отношению к себе? Смешно. И все-таки, даже если в жизни не видел ни одного человека, а развитие довольно высоко, этот гуманизм должен проявляться. Вот только где добро, а где зло. У каждого общества свои понятия и законы, разные коэффициенты и показатели добра и зла. А значит, не добро и зло могут указывать на присутствие положительных характеристик в человеческой личности. А что? К примеру, они с Алиной. Алина была замужем, когда они полюбили друг друга, и постарались сделать всё возможное, что бы быть вместе. Несомненное зло, с точки зрения общества, в котором они жили. У Алины с Аликом возможно и были когда-то тёплые чувства по отношению друг к другу, но давно прошли, всё, что осталось, просто терпеть друг друга. Из-за чего? Из-за того, что общество должно видеть, что у них крепкая и надёжная семья. А за красивым фасадом здания грязные развалины. Получается это – добро. На хрена общество подчиняется таким тупым законам. Развитие, развитие. Человек, еще слишком глуп, что бы думать и брать ответственность за самого себя. Легче подчиниться установленным законам и соблюсти кем-то выдуманные обряды. Тогда совесть чиста, и можно со спокойной душой жить дальше. Пусть будут похоронены светлые чувства и тёплые эмоции. Подгоним это под какой-нибудь закон, и напрягаться не надо. Добро сделано.
– Помародёрствуем, – сказал Тихомир Синистре, и направился к телу Ясеня.
– Не забудь, кроме сумки, обыскать его карманы, – сразу же поддержала его программа.
– Ясень, – произнёс Тихомир над телом покойника, – ты прожил долгую жизнь и хочется верить, что на том свете тебе будет значительно лучше, чем было в этом плазмоидном мире.
– Щас я заплачу, – всхлипнула в голове Синистра, – даже оркестра не заказали и гроб не купили.
– Заткнись, – зашипел Тихомир.
Да, роскошных похорон не получилось. Кошку и кирку он, на всякий случай забрал себе. В сумке обнаружилось несколько неизвестных плодов и полтора десятка необработанных алмазов. Алмазы очень понравились Люмбрику. Что ж, губа не дура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88