Но я был уверен, что ничего там не узнаю. Будь у меня еще хоть одна ниточка, я бы туда и не пошел.
Бредя по шумным, разгоряченным гормонами улицам Бостона, дыша чистым выхлопом туктуков, я пытался, как наказывала Пристли, пользоваться своим чутким на преступления носом.
На аллее, что вела от Арлингтона, мое внимание привлекла шайка кибов-мародеров, они пытались вломиться в синохемовский мусоросборщик, находившийся позади магазина тел. Брошенным хозяевами и беглым кибам для ремонта всегда требовалась какая-нибудь органика, и они не брезговали воровством и попрошайничеством. Должно быть, мародеры сломали или выключили устройство «беги-вопи» мусорки, – она могла только раскачиваться на месте и жалобно ухать, а кибы беспрепятственно рылись в ее отсеках.
Я и глазом моргнуть не успел, как Сынок коршуном налетел на них, расшвырял первых попавшихся. Битый хромой автомат по продаже нутрицевтиков опрокинулся и беспомощно закрутил колесиками, его приятели бросились врассыпную.
Сынок выпустил гибкое щупальце, нашел порт на боку поверженной машины. Мощный удар тока, и паршивая овца в стаде честных и порядочных автоматов-продавцов покинула этот мир.
– Ликвидирован еще один паразит общества, – с присущей КТ-4 гордостью заявил Сынок.
– Молодец, молодец. Пошли, судья Дредд, нас ждет рыбка покрупнее.
– Это образное выражение?
Я тяжело вздохнул: все равно что с ребенком нянчишься. – Да.
– Занесено в память.
Мы задержались на открытой толкучке – я перекусил билтонгом и плодом камю-камю, – а потом добрались до Стюарт-стрит, до офисов негосударственной организации, носящей название «Общества против жестокого обращения с помесями». После пикировки с человеком-секретарем на входе я был пропущен в кабинет директора, некой Джейн Грэм-Боллард.
Грэм-Боллард оказалась невеличкой, ее череп был покрыт вместо волос розовыми неразвитыми перьями. Тело обтянуто блестящей облегайкой. Глава ОПЖОП, как и 99% ее сторонниц, была водно-углеродной шовинисткой. На меня она посмотрела, как старая помесь на живодера: со страхом, презрением и ненавистью.
– Полноправа Грэм-Боллард, – предъявив документ, обратился я к ней со всей учтивостью, – у нас есть основания предполагать, что террорист, известный под кличкой Чокнутый Кошак, перебрался в наш биорегион, после того как потерпел фиаско в Чикаго. Точнее, он укрылся на территории метроплекса. Отдел полипептидной классификации и контроля рассчитывает на содействие всех членов ОПЖОП в поимке преступника. При любой попытке этого трансгена связаться с вашей организацией вы должны немедленно сообщить нам. Более того, вы обязаны нас оповестить, даже если просто дойдет какой-нибудь слух об этом преступнике.
Пока я говорил, Грэм-Боллард медленно закипала, а когда умолк, она дала волю гневу:
– Ну, конечно! Чтобы вы тут же набросились на него и прикончили! Даже не соблюдя видимости правосудия!
– Слово «правосудие» применимо только к гражданам, имеющим права. Очевидно, я должен вам напомнить, что для помесей существует параллельная система правил, поощрений и наказаний. Над их разработкой многие годы трудились авторитетные специалисты, исходившие из соображений практичности и эффективности. Владельцам запрещено обращаться с помесями жестоко, унижать их или изнурять непосильным трудом. В то же время трансгенам гарантируется пища, жилье и нормальная работа.
– Это рабство! Самое обыкновенное рабство.
– А слово «рабство» опять же применимо только к человеку. Трансген – это имущество, самое обыкновенное имущество. Вроде базово-линейных молочных коров или овец.
– Существо, у которого до сорока процентов человеческих генов, – имущество?!
– Полноправа, законы придумываю не я. Я только слежу за их исполнением.
Она фыркнула:
– Вы говорили о жестоком обращении и унижении. Хотите, я покажу вам кое-какие видеоматериалы? Пусть у вас броня вместо кожи, пусть у вас свинцовая чушка вместо сердца – все равно, клянусь, вы будете дрожать от ужаса и возмущения!
Я на своем веку чего только не навидался.
– Это вряд ли.
– Такое положение дел – позор для всех нас! Скажите, вам когда-нибудь бывает стыдно?
– Только не при исполнении служебных обязанностей.
Грэм-Боллард надулась – должно быть, поняла, что меня не прошибешь.
– А сегодня ваша обязанность – найти и покарать благородное существо, в моральном, этическом и интеллектуальном отношениях не уступающее нам…
– Полноправа, – перебил я, теряя терпение, – видели бы вы результаты терактов, организованных этим «благородным существом». Вот я – видел.
– А кто его довел? Мы! Человечество! Я устало поднялся с кресла.
– Чокнутый Кошак – это всего-навсего бешеная помесь. Будете с ним ужинать – запаситесь ложкой подлиннее, мой вам совет.
– Бешеных помесей не бывает, зато бывают бешеные владельцы.
– Я вас предупредил.
На улице я некоторое время молчал, потихоньку анализируя услышанное от Грэм-Боллард.
Через несколько кварталов Сынок подал голос:
– Мы теперь будем следить за полноправой Грэм-Боллард? Вы незаметно осыпали ее пылекамерами?
– С чего ты взял?
– Но ведь вы ожидаете, что она будет ужинать с Чокнутым Кошаком.
Я снова вздохнул:
– Образное сравнение.
– Спасибо.
В тот же вечер я повстречал Ксули в «Кокейне Хопкрофта».
Разумеется, в действительности я находился в ее квартире, в Бостоне, а она где-то в Арктике, имея дело с айсбергами, ледниками и другими неразумными, а потому легко предсказуемыми созданиями природы. Мы договорились, что во время ее командировок будем встречаться на разных виртуальных сайтах минимум четырежды в неделю. Решили заглянуть и в «Кокейн Хопкроф-та», где карамелевые горы и лимонадные реки, леденцовые деревья и сахарно-ватные облака. Вряд ли это был удачный выбор, и дело не только в примитивности конструкта – здесь я с некоторых пор все чаще задумываюсь о том, во что мы, люди, превратили базово-линейную Землю.
Мы явились в своем натуральном обличье – слишком мало бывали вместе в последнее время, каждый соскучился по настоящему лицу и телу другого. Охранный фильтр позаботился о том, чтобы посторонние нам не докучали, хотя в этом же конструкте, вероятно, обретались еще тысячи посетителей.
Сидя рядом со мной на мягком, как диван, конфетном камне, Ксули Бет заканчивала рассказ о том, как провела этот день:
– Так что, если сработает последняя коррекция, и если симуляционный проект – не одна сплошная ошибка, то ежегодно средний уровень мирового океана будет понижаться на дюйм! Представляешь, через десять лет мы сможем заново заселить Бангладеш!
– Да, это здорово…
Ксули Бет откинула со лба пастельно-зеленые волосы с металлосердечниками, обнажив две одинаковые барометрические шишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Бредя по шумным, разгоряченным гормонами улицам Бостона, дыша чистым выхлопом туктуков, я пытался, как наказывала Пристли, пользоваться своим чутким на преступления носом.
На аллее, что вела от Арлингтона, мое внимание привлекла шайка кибов-мародеров, они пытались вломиться в синохемовский мусоросборщик, находившийся позади магазина тел. Брошенным хозяевами и беглым кибам для ремонта всегда требовалась какая-нибудь органика, и они не брезговали воровством и попрошайничеством. Должно быть, мародеры сломали или выключили устройство «беги-вопи» мусорки, – она могла только раскачиваться на месте и жалобно ухать, а кибы беспрепятственно рылись в ее отсеках.
Я и глазом моргнуть не успел, как Сынок коршуном налетел на них, расшвырял первых попавшихся. Битый хромой автомат по продаже нутрицевтиков опрокинулся и беспомощно закрутил колесиками, его приятели бросились врассыпную.
Сынок выпустил гибкое щупальце, нашел порт на боку поверженной машины. Мощный удар тока, и паршивая овца в стаде честных и порядочных автоматов-продавцов покинула этот мир.
– Ликвидирован еще один паразит общества, – с присущей КТ-4 гордостью заявил Сынок.
– Молодец, молодец. Пошли, судья Дредд, нас ждет рыбка покрупнее.
– Это образное выражение?
Я тяжело вздохнул: все равно что с ребенком нянчишься. – Да.
– Занесено в память.
Мы задержались на открытой толкучке – я перекусил билтонгом и плодом камю-камю, – а потом добрались до Стюарт-стрит, до офисов негосударственной организации, носящей название «Общества против жестокого обращения с помесями». После пикировки с человеком-секретарем на входе я был пропущен в кабинет директора, некой Джейн Грэм-Боллард.
Грэм-Боллард оказалась невеличкой, ее череп был покрыт вместо волос розовыми неразвитыми перьями. Тело обтянуто блестящей облегайкой. Глава ОПЖОП, как и 99% ее сторонниц, была водно-углеродной шовинисткой. На меня она посмотрела, как старая помесь на живодера: со страхом, презрением и ненавистью.
– Полноправа Грэм-Боллард, – предъявив документ, обратился я к ней со всей учтивостью, – у нас есть основания предполагать, что террорист, известный под кличкой Чокнутый Кошак, перебрался в наш биорегион, после того как потерпел фиаско в Чикаго. Точнее, он укрылся на территории метроплекса. Отдел полипептидной классификации и контроля рассчитывает на содействие всех членов ОПЖОП в поимке преступника. При любой попытке этого трансгена связаться с вашей организацией вы должны немедленно сообщить нам. Более того, вы обязаны нас оповестить, даже если просто дойдет какой-нибудь слух об этом преступнике.
Пока я говорил, Грэм-Боллард медленно закипала, а когда умолк, она дала волю гневу:
– Ну, конечно! Чтобы вы тут же набросились на него и прикончили! Даже не соблюдя видимости правосудия!
– Слово «правосудие» применимо только к гражданам, имеющим права. Очевидно, я должен вам напомнить, что для помесей существует параллельная система правил, поощрений и наказаний. Над их разработкой многие годы трудились авторитетные специалисты, исходившие из соображений практичности и эффективности. Владельцам запрещено обращаться с помесями жестоко, унижать их или изнурять непосильным трудом. В то же время трансгенам гарантируется пища, жилье и нормальная работа.
– Это рабство! Самое обыкновенное рабство.
– А слово «рабство» опять же применимо только к человеку. Трансген – это имущество, самое обыкновенное имущество. Вроде базово-линейных молочных коров или овец.
– Существо, у которого до сорока процентов человеческих генов, – имущество?!
– Полноправа, законы придумываю не я. Я только слежу за их исполнением.
Она фыркнула:
– Вы говорили о жестоком обращении и унижении. Хотите, я покажу вам кое-какие видеоматериалы? Пусть у вас броня вместо кожи, пусть у вас свинцовая чушка вместо сердца – все равно, клянусь, вы будете дрожать от ужаса и возмущения!
Я на своем веку чего только не навидался.
– Это вряд ли.
– Такое положение дел – позор для всех нас! Скажите, вам когда-нибудь бывает стыдно?
– Только не при исполнении служебных обязанностей.
Грэм-Боллард надулась – должно быть, поняла, что меня не прошибешь.
– А сегодня ваша обязанность – найти и покарать благородное существо, в моральном, этическом и интеллектуальном отношениях не уступающее нам…
– Полноправа, – перебил я, теряя терпение, – видели бы вы результаты терактов, организованных этим «благородным существом». Вот я – видел.
– А кто его довел? Мы! Человечество! Я устало поднялся с кресла.
– Чокнутый Кошак – это всего-навсего бешеная помесь. Будете с ним ужинать – запаситесь ложкой подлиннее, мой вам совет.
– Бешеных помесей не бывает, зато бывают бешеные владельцы.
– Я вас предупредил.
На улице я некоторое время молчал, потихоньку анализируя услышанное от Грэм-Боллард.
Через несколько кварталов Сынок подал голос:
– Мы теперь будем следить за полноправой Грэм-Боллард? Вы незаметно осыпали ее пылекамерами?
– С чего ты взял?
– Но ведь вы ожидаете, что она будет ужинать с Чокнутым Кошаком.
Я снова вздохнул:
– Образное сравнение.
– Спасибо.
В тот же вечер я повстречал Ксули в «Кокейне Хопкрофта».
Разумеется, в действительности я находился в ее квартире, в Бостоне, а она где-то в Арктике, имея дело с айсбергами, ледниками и другими неразумными, а потому легко предсказуемыми созданиями природы. Мы договорились, что во время ее командировок будем встречаться на разных виртуальных сайтах минимум четырежды в неделю. Решили заглянуть и в «Кокейн Хопкроф-та», где карамелевые горы и лимонадные реки, леденцовые деревья и сахарно-ватные облака. Вряд ли это был удачный выбор, и дело не только в примитивности конструкта – здесь я с некоторых пор все чаще задумываюсь о том, во что мы, люди, превратили базово-линейную Землю.
Мы явились в своем натуральном обличье – слишком мало бывали вместе в последнее время, каждый соскучился по настоящему лицу и телу другого. Охранный фильтр позаботился о том, чтобы посторонние нам не докучали, хотя в этом же конструкте, вероятно, обретались еще тысячи посетителей.
Сидя рядом со мной на мягком, как диван, конфетном камне, Ксули Бет заканчивала рассказ о том, как провела этот день:
– Так что, если сработает последняя коррекция, и если симуляционный проект – не одна сплошная ошибка, то ежегодно средний уровень мирового океана будет понижаться на дюйм! Представляешь, через десять лет мы сможем заново заселить Бангладеш!
– Да, это здорово…
Ксули Бет откинула со лба пастельно-зеленые волосы с металлосердечниками, обнажив две одинаковые барометрические шишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61