Мы ведь были уверены, что она не крала. Жаль только, те две девки вышли сухими из воды.
– Моя теория о таинственной «черной руке», настигающей преступников, подтвердилась еще раз, – заметил поручник Анджей Стефаньский. – Сначала погиб насильник, потом процентщица, последним – вор. Интересно, до чего ты докопаешься у Червономейского.
– Это значительно более трудное дело. Человек богатый, жил тут относительно недолго, – рассуждал Зигмунт Полещук. – Мы знаем о его больших доходах. Но деньги он зарабатывал почтенным способом. Мы знаем также, что ни на какие махинации с заведующими государственными магазинами, которые получали у него товар, он никогда не шел.
– А может, в жизни этого человека были какие-нибудь темные пятна, появившиеся в то время, когда он жил во Франции? – вступил в разговор подпоручник Жешотко.
– Тогда бы его убили там, а не в Забегово.
– Убийца мог приехать к нему и сюда.
– Убийца наверняка житель нашего города. Человек, который ориентируется здесь лучше нас, – уверенно сказал майор. – Даже для нас двойная жизнь Делькота или Боженцкой была тайной. Адамяка мы считали обычным хулиганом. А убийца все обо всех знал.
– Три человека пали жертвой убийцы только потому, что он хотел убить четвертого и ввести в заблуждение следствие, – настаивала на своем Барбара. – У меня не хватает важных улик для доказательства того, что этим четвертым является Делькот или Боженцка. Трудно добраться до сути и по делу Адамяка. Остался последний из четверки, Владислав Червономейский. У меня какое-то внутреннее убеждение, что в жизни и смерти этого садовода и есть разгадка нашей загадки, по крайней мере ее половины.
– Как это? – удивился Жешотко.
– Недостаточно ответить на вопрос «почему?». Нужно еще узнать – кто.
– Нам все еще надо охранять этих, на «Е»? – спросил капитан Полещук. – Как ты думаешь, Бася?
– Теперь мне это кажется очень важным, – ответила девушка.
Майор с удовлетворением кивнул. Пожалуй, в первый раз у этих двоих мнения полностью совпали.
– Зачем? – подпоручник Жешотко славился тем, что постоянно задавал вопросы. Стефаньский назвал его как-то почемучкой.
– Затем, – объяснил майор, – что наш преступник хорошо знает, что делается в Забегово. Знает об успехах нашей коллеги, о том, что она выяснила самые темные стороны жизни Адамяка, Боженцкой и Делькота. Ему нетрудно прийти к выводу, что теперь Шливиньска займется Червономейским. Этот человек, который не остановился перед четырьмя убийствами, хладнокровен и имеет стальные нервы. Но и они в конце концов могут его подвести. Ведь он видит, что опасность его разоблачения близится с каждой минутой. Поэтому он может решиться убрать еще одну жертву, теперь уже человека с незапятнанным прошлым. Хотя бы для того, чтобы поставить перед следствием новую задачу, а самому выиграть время и лишний раз попытаться внушить как жителям города, так и милиции, что действует невменяемый, сумасшедший.
Барбара смотрела на коменданта с уважением. До сих пор она явно недооценивала майора. Теперь она пришла к убеждению, что это умный, опытный офицер милиции. Но прежде всего человек, умеющий признавать собственные ошибки и исправлять их.
– Я такого же мнения, что и гражданин майор, – сказала она, – и потому боюсь за этих людей.
– А я боюсь и за вас тоже, – добавил Зайончковский. – У преступника есть по крайней мере два варианта. Или попробовать повторить убийства в алфавитном порядке, или убрать того, кто наступает ему на пятки. Поэтому я еще раз предостерегаю вас – будьте бдительны.
– Мне кажется, он так самоуверен, так верит в свою безнаказанность, что будет сидеть тихо вплоть до того момента, пока его Баська не накроет, – утешал коллег Полещук.
Где отпечатки пальцев?
Поручник Барбара Шливиньска отдавала себе отчет в том, что изучить биографию Владислава Червономейского будет гораздо труднее, чем биографии и образ жизни других жертв «алфавитного убийцы». Садовод, человек богатый, ни с кем в городе не поддерживал товарищеских отношений, по пивным не ходил, покупок в городских магазинах лично не делал, жил на окраине. Многие жители Забегово лучше знали его элегантную «симку», чем его самого. Даже мечтать не приходилось, чтобы найти подходящего информатора. Поэтому пани поручник снова занялась изучением томов дела и вставленного в него конверта с фотографиями и различными документами.
Лишь после третьего внимательного прочтения толстой папки девушка заметила очень важный брак в работе следствия. В папке не было карты с отпечатками пальцев убитого. Есть такое правило, в соответствии с которым в каждом случае смерти от несчастного случая или убийства следственная группа, в которую всегда входит техник-дактилоскопист, фотографирует место происшествия, а также берет отпечатки пальцев у трупа.
Шливиньска разыскала старшего сержанта Лемского, который должен был это обеспечить.
– Почему вы не включили в дело отпечатки пальцев Червономейского? – спросила она. – Прошу это сделать.
Старший сержант покраснел.
– Зачем вам отпечатки? Он же не стрелял сам в себя. Известно, что его застрелил «алфавитный убийца», который никаких отпечатков не оставил. Я работал там часа два и ничего не обнаружил.
– Меня интересует не убийца, а его жертва, Червономейский.
– Его отпечатки я вообще не снимал.
– Почему? – удивилась поручник.
– Ну, было столько работы. Теплица большая, как костел. С двумя входами. Отпечатков там было до черта, но все или сына, или старика и его помощников.
– Раз вы знаете, что там не было отпечатков пальцев Червономейского, значит, они вам знакомы, вы взяли их у мертвого?
– Нет, я взял только у остальных, старик же имел такую характерную двойную петлю, что ее сразу, на глаз можно было распознать. А когда я закончил работу, тело уже унесли в дом, прокурор разрешил. Потом весь материал, как ненужный, я уничтожил.
Выхода не было, и Шливиньска пошла со своей проблемой к майору.
– Значит, вам нужны эти отпечатки? – удивился Станислав Зайончковский.
– В биографии умершего, которую я нашла в деле, есть очень существенные пробелы.
– Вы так считаете? – Майору очень не понравились ее слова. Ведь он сам вел следствие.
Барбара поняла, что снова задела амбиции коменданта, и постаралась смягчить сказанное.
– Естественно, следствие велось тогда под другим углом. Тогда не фиксировали внимание на частностях, лишь ориентировочно изучали жизнь убитого садовода. Но сейчас, когда можно предположить, что и он имел на совести какие-то преступления, к этому нужно подойти иначе. Что же касается промахов, то я вижу следующее: мы опираемся на показания Янины Червономейской, жены Владислава, о том, что они в 1935 году эмигрировали из-под Чешина во Францию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45