Моё имя – подполковник её императорского величества ординарец Арсеньев!
Никакой конспирации. Все должны слышать.
– Часовой? Слышал? – кричит Мирович изо всех сил.
– Пропусти ординарца её величества!
– Слы-шал! Слу-шай! – поёт часовой.
Лодку пропускают в крепость.
– Давайте бумагу, подполковник, ординарец её величества Арсеньев! – кричит Мирович с таким расчётом, чтобы все слышали.
Ушаков-Арсеньев без лишних слов подаёт бумагу. Бумагу написал сам Мирович. Это – манифест от имени Екатерины. Манифест начинается словами:
«Освободить «безымянного колодника нумер первый», который есть не кто иной, как император Иоанн Антонович. Освободить императора Иоанна Антоновича в самый этот момент, нимало не мешкая!»
Мирович читает манифест с хорошей дикцией.
– Слышал? – кричит Мирович часовому. У часового блестит штык. – Что должен делать часовой в таком случае?
– Слы-шал! Слу-шай! – поёт часовой. – И зна-ю! слу-шай! В ружьё! В ружьё!
Часовой объявляет тревогу.
Все солдаты выбегают.
Пока Мирович оповещал манифест, все, так или иначе, проснулись, все уже в курсе дела.
Комендант Шлиссельбургской крепости полковник Бередников Иван выходит на крылечко из своей семейной спальни; каменное крыльцо, на стропилах висят вёдра.
Полковник выносит кандалы и цепи.
– Заковывайте меня, ребята! Поскорее! – восклицает Бередников. – Это кандалы и цепи Иоанна Антоновича. Я хорошо расклепал молотком кандалы. Вы ведь знаете, Иоанн – рыжий, а у рыжих такая нежная кожа и вся в веснушках. Я ничуть не повредил его веснушки! Заковывайте меня, я осмелился принудительно содержать в темнице императора. Не надо мне ни суда, ни ссылки. Наденьте на меня цепи и бросайте меня, как там поётся в русской народной песне, – «в набежавшую волну»! Пусть я мгновенно пойду ко дну и захлебнусь по заслугам.
– Молодец, полковник! – похвалил Мирович. – И песни знаешь! Честный поступок с твоей стороны, простодушный и новый! Никто не бросит такого полковника на дно Невы. Нечего такому храбрецу захлёбываться! Но про цепи – это ты хорошо придумал. Цепи – вот чего столько лет не хватало тебе в крепости.
Бередникова заковывают в цепи, и он благодарит.
Как раз в этот момент солдаты под предводительством Ушакова разбегаются по квартирам гарнизонных офицеров.
– Вы арестованы! – заявляет офицерам Мирович. Он отбирает у них шпаги, ломает сталь о согнутое колено.
– Убирайтесь прочь! – говорит Мирович.
– Как же так? – удивляются офицеры.
– А может быть, вы нас убьёте? – робко спрашивают два толстяка, Власьев и Чекин. – Убить нас или повесить – как раз благоприятный момент. Это будет торжество справедливости.
– Ну нет! – говорит Мирович. – И не настаивайте! Живите, жабы, мучительно раскаивайтесь.
Победители церемониальным маршем идут к камере Иоанна. Они взламывают все деспотические замки и засовы.
На них из полутьмы бросается что-то: в трепещущих тряпках, волосатое и заикающееся. Солдаты хотят схватить императора, чтобы сообщить ему приятную новость. Но Мирович не только военный вождь, он ещё и психолог. Он останавливает солдат. Он говорит:
– Не трогайте императора. Пусть он подышит хорошим воздухом. Подышит – и сумасшествие с него как рукой снимет.
Несколько минут Иоанн Антонович бегает по двору каземата и дышит хорошим воздухом.
Потом он останавливается перед Мировичем и смотрит на него осмысленными глазами.
Мирович удовлетворён: у императора появились некоторые признаки ума. Знает ли он, кто он на самом деле? Мирович спрашивает:
– Ты кто?
– А ты кто? – огрызается император. Иоанн пришёл в себя!
Мирович обижается:
– Знаешь, если мы так и будем «тыкать», ничего не получится из нашего государственного переворота.
Иоанн оживляется:
– Что, разве произошёл государственный переворот?
– Вот именно.
– В чью пользу? – деловито осведомляется император.
– В пользу императора Иоанна Антоновича!
– Я – император Иоанн Антонович! – сурово и грозно говорит Иоанн.
– Ну вот, пожалуйста, – сумасшествия как не бывало! – восхищается Мирович. – Поздравляю вас, ваше императорское величество! Вы выздоровели, и, как бы получше выразиться, вы уже не сумасшедший, а взошедший на ум!
Солдаты быстренько парят Иоанна в финской бане, опрыскивают его веснушчатое лицо, завивают его свежие красноватые кудри тёплыми шомполами.
На Иоанна набрасывают халат (малиновый, золотые цветы!), купленный Мировичем в антиквариате для такого случая (торжественного!).
В крепостные шлюпки садятся солдаты. В отдельную шлюпку садятся: император, Мирович, Ушаков, барабанщик и флейтист.
Уже рассвело и небо покраснело. Вот-вот взойдёт солнце. Оно уже поигрывает наверху: на окнах учреждений, на вертикальных решётках петербургских мостов. На крышах кричат кошки. Они ходят по крышам и подслеповато щурятся на солнце.
Император пьёт шампанское и совсем перестаёт заикаться: подействовал наш оздоровительный напиток! Иоанн прекрасно пьёт, – неописуемое счастье, он и помнить позабыл, что ещё вчера страдал сумасшествием.
Они приплывают в артиллерийский лагерь на Выборгской стороне.
В лагере – артиллеристы и артиллерия.
Уже утро.
Повсюду – пушки, деревянные бочки с порохом, арбузные ядра, гадючьи фитили, артиллерийская прислуга с факелами, офицеры со светлыми, стальными саблями, рассеивается весёлый ветерок, на Неве блещут блики, – восстание!
Мирович встаёт во весь рост и читает манифест. Он сам сочинил манифест. Вот смысл ответственного документа:
«Долой деспотию Екатерины! Да здравствует демократия Иоанна!»
Войска и простой Петербург – все присягают. Все восклицают традиционное «ура!» и надевают шляпы, увитые дубовыми ветвями.
Беспрестанно бьют барабаны, играют флейты, пушки – стреляют, солдаты – стреляют из мушкетов в сторону Зимнего дворца, простой Петербург, народные массы – бросают все свои ножи и тяжёлые камни в сторону Зимнего дворца, – остервенение, вот это бунт так бунт!
При поддержке народного мнения войска быстрым и блестящим штурмом берут Петербург. Все улицы и переулки в руках бунтовщиков. Мирович рассыпает рукописные экземпляры манифеста. Документы относят в Сенат, в Синод, во все коллегии и присутственные места.
– Что же нам делать с Екатериной Второй? – растерянные, спрашивают Сенат, Синод, коллегия, присутственные места. – Повесим её, четвертуем или просто-напросто расстреляем?
– …Что же вы хотели сделать с Екатериной Второй? – спрашивал впоследствии Мировича на суде генерал-поручик Петербургской дивизии И. И. Веймарн, следователь.
Мирович милосерден. Он отвечает:
– Сослать императрицу в отдалённую и уединённую тюрьму, а окроме того, для здоровья и жизни её никакого вреда учинить у нас не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230
Никакой конспирации. Все должны слышать.
– Часовой? Слышал? – кричит Мирович изо всех сил.
– Пропусти ординарца её величества!
– Слы-шал! Слу-шай! – поёт часовой.
Лодку пропускают в крепость.
– Давайте бумагу, подполковник, ординарец её величества Арсеньев! – кричит Мирович с таким расчётом, чтобы все слышали.
Ушаков-Арсеньев без лишних слов подаёт бумагу. Бумагу написал сам Мирович. Это – манифест от имени Екатерины. Манифест начинается словами:
«Освободить «безымянного колодника нумер первый», который есть не кто иной, как император Иоанн Антонович. Освободить императора Иоанна Антоновича в самый этот момент, нимало не мешкая!»
Мирович читает манифест с хорошей дикцией.
– Слышал? – кричит Мирович часовому. У часового блестит штык. – Что должен делать часовой в таком случае?
– Слы-шал! Слу-шай! – поёт часовой. – И зна-ю! слу-шай! В ружьё! В ружьё!
Часовой объявляет тревогу.
Все солдаты выбегают.
Пока Мирович оповещал манифест, все, так или иначе, проснулись, все уже в курсе дела.
Комендант Шлиссельбургской крепости полковник Бередников Иван выходит на крылечко из своей семейной спальни; каменное крыльцо, на стропилах висят вёдра.
Полковник выносит кандалы и цепи.
– Заковывайте меня, ребята! Поскорее! – восклицает Бередников. – Это кандалы и цепи Иоанна Антоновича. Я хорошо расклепал молотком кандалы. Вы ведь знаете, Иоанн – рыжий, а у рыжих такая нежная кожа и вся в веснушках. Я ничуть не повредил его веснушки! Заковывайте меня, я осмелился принудительно содержать в темнице императора. Не надо мне ни суда, ни ссылки. Наденьте на меня цепи и бросайте меня, как там поётся в русской народной песне, – «в набежавшую волну»! Пусть я мгновенно пойду ко дну и захлебнусь по заслугам.
– Молодец, полковник! – похвалил Мирович. – И песни знаешь! Честный поступок с твоей стороны, простодушный и новый! Никто не бросит такого полковника на дно Невы. Нечего такому храбрецу захлёбываться! Но про цепи – это ты хорошо придумал. Цепи – вот чего столько лет не хватало тебе в крепости.
Бередникова заковывают в цепи, и он благодарит.
Как раз в этот момент солдаты под предводительством Ушакова разбегаются по квартирам гарнизонных офицеров.
– Вы арестованы! – заявляет офицерам Мирович. Он отбирает у них шпаги, ломает сталь о согнутое колено.
– Убирайтесь прочь! – говорит Мирович.
– Как же так? – удивляются офицеры.
– А может быть, вы нас убьёте? – робко спрашивают два толстяка, Власьев и Чекин. – Убить нас или повесить – как раз благоприятный момент. Это будет торжество справедливости.
– Ну нет! – говорит Мирович. – И не настаивайте! Живите, жабы, мучительно раскаивайтесь.
Победители церемониальным маршем идут к камере Иоанна. Они взламывают все деспотические замки и засовы.
На них из полутьмы бросается что-то: в трепещущих тряпках, волосатое и заикающееся. Солдаты хотят схватить императора, чтобы сообщить ему приятную новость. Но Мирович не только военный вождь, он ещё и психолог. Он останавливает солдат. Он говорит:
– Не трогайте императора. Пусть он подышит хорошим воздухом. Подышит – и сумасшествие с него как рукой снимет.
Несколько минут Иоанн Антонович бегает по двору каземата и дышит хорошим воздухом.
Потом он останавливается перед Мировичем и смотрит на него осмысленными глазами.
Мирович удовлетворён: у императора появились некоторые признаки ума. Знает ли он, кто он на самом деле? Мирович спрашивает:
– Ты кто?
– А ты кто? – огрызается император. Иоанн пришёл в себя!
Мирович обижается:
– Знаешь, если мы так и будем «тыкать», ничего не получится из нашего государственного переворота.
Иоанн оживляется:
– Что, разве произошёл государственный переворот?
– Вот именно.
– В чью пользу? – деловито осведомляется император.
– В пользу императора Иоанна Антоновича!
– Я – император Иоанн Антонович! – сурово и грозно говорит Иоанн.
– Ну вот, пожалуйста, – сумасшествия как не бывало! – восхищается Мирович. – Поздравляю вас, ваше императорское величество! Вы выздоровели, и, как бы получше выразиться, вы уже не сумасшедший, а взошедший на ум!
Солдаты быстренько парят Иоанна в финской бане, опрыскивают его веснушчатое лицо, завивают его свежие красноватые кудри тёплыми шомполами.
На Иоанна набрасывают халат (малиновый, золотые цветы!), купленный Мировичем в антиквариате для такого случая (торжественного!).
В крепостные шлюпки садятся солдаты. В отдельную шлюпку садятся: император, Мирович, Ушаков, барабанщик и флейтист.
Уже рассвело и небо покраснело. Вот-вот взойдёт солнце. Оно уже поигрывает наверху: на окнах учреждений, на вертикальных решётках петербургских мостов. На крышах кричат кошки. Они ходят по крышам и подслеповато щурятся на солнце.
Император пьёт шампанское и совсем перестаёт заикаться: подействовал наш оздоровительный напиток! Иоанн прекрасно пьёт, – неописуемое счастье, он и помнить позабыл, что ещё вчера страдал сумасшествием.
Они приплывают в артиллерийский лагерь на Выборгской стороне.
В лагере – артиллеристы и артиллерия.
Уже утро.
Повсюду – пушки, деревянные бочки с порохом, арбузные ядра, гадючьи фитили, артиллерийская прислуга с факелами, офицеры со светлыми, стальными саблями, рассеивается весёлый ветерок, на Неве блещут блики, – восстание!
Мирович встаёт во весь рост и читает манифест. Он сам сочинил манифест. Вот смысл ответственного документа:
«Долой деспотию Екатерины! Да здравствует демократия Иоанна!»
Войска и простой Петербург – все присягают. Все восклицают традиционное «ура!» и надевают шляпы, увитые дубовыми ветвями.
Беспрестанно бьют барабаны, играют флейты, пушки – стреляют, солдаты – стреляют из мушкетов в сторону Зимнего дворца, простой Петербург, народные массы – бросают все свои ножи и тяжёлые камни в сторону Зимнего дворца, – остервенение, вот это бунт так бунт!
При поддержке народного мнения войска быстрым и блестящим штурмом берут Петербург. Все улицы и переулки в руках бунтовщиков. Мирович рассыпает рукописные экземпляры манифеста. Документы относят в Сенат, в Синод, во все коллегии и присутственные места.
– Что же нам делать с Екатериной Второй? – растерянные, спрашивают Сенат, Синод, коллегия, присутственные места. – Повесим её, четвертуем или просто-напросто расстреляем?
– …Что же вы хотели сделать с Екатериной Второй? – спрашивал впоследствии Мировича на суде генерал-поручик Петербургской дивизии И. И. Веймарн, следователь.
Мирович милосерден. Он отвечает:
– Сослать императрицу в отдалённую и уединённую тюрьму, а окроме того, для здоровья и жизни её никакого вреда учинить у нас не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230