Может быть, старого козла во время конкурсного отбора хватил удар, и теперь он лежит, распростершись, на полу спальни, моля своего верного пса о помощи? Или, не исключено, наемный убийца поквитался с Таунсендом?
Входная дверь оказалась незапертой. Мэри проскользнула в прихожую, чувствуя себя в положении воровки. Пес заплясал вокруг нее, его громкий лай звонко резонировал в отделанных под кирпич стенах.
- Судья Таунсенд! Кто-нибудь есть в доме?
После третьего призыва Мэри собака снова попыталась увлечь ее за собой - к закрытой двери рядом с гостиной. Она яростно принялась скрести дверь, оставляя на сосновой панели глубокие царапины. Недалеко от двери, рядом с бочкой, в которой росло фиговое дерево, пес оставил огромную кучу своих собачьих дел, достаточно свежих, чтобы заставить Мэри сморщить нос.
Мэри подошла поближе к двери и стала прислушиваться к голосам. Тишина. - Судья Таунсенд?
Мэри постучала костяшками пальцев по центральной панели, вызвав новый взрыв лая, после чего опять наступило молчание. Пес ткнулся мокрым носом в руку Мэри, словно подсказывая ей повернуть этой рукой дверную ручку. Мэри нахмурилась, вытерла собачьи слюни о джинсы и на свой страх и риск дернула ручку вниз.
Дверь легко распахнулась, открыв взору Мэри просторный кабинет. Темное дерево, огромные окна, масса кожаных кресел-качалок и большой камин. Ряд чучельных голов невезучих созданий украшал стену над камином: олень, лось, горный козел, несколько антилопоподобных, несколько голов животных, которых Мэри видела только на страницах журнала «Национальная география». На дальней стене висела шкура зебры, а под ней - шкура чудовищно большого тигра. Разница в размерах, по всей видимости, должна была радовать зебру тем, что они с тигром обитают в разных биологических ареалах. Там же, в углу, стояло чучело медведя-гризли, вставшего на задние лапы во весь свой громадный рост, с раскрытой пастью, растянувшейся в какую-то мерзкую улыбку с жуткими клыками напоказ. Одна из стен была полностью стеклянной, и у нее находился массивный рабочий стол Таунсенда в медной окантовке. Сам Таунсенд сидел в кресле, упав лицом на крышку стола. В довершение картины во рту судьи торчало дуло револьвера, выстрел которого напрочь снес половину черепа. Остолбеневшая Мэри долго стояла и просто смотрела, не в силах отвести взгляд. В воздухе в согретой солнечным, теплом комнате стояла густая, плотная, удушливая вонь насильственной смерти.
Мэри снова посмотрела на Таунсенда. Тело его стало теперь мертвой наружной оболочкой, съежившейся и опустевшей. Существо, населявшее его, улетело в края неизвестные. Правая рука все еще сжимала пистолет, разнесший верхнюю часть головы, как скорлупу сваренного всмятку яйца.
Следующий удар сердца привел Мэри в чувство, и к ней вернулась способность чувствовать и двигаться. Все ее тело дернулось назад.
- О Боже мой! - словно боясь разбудить Таунсенда, прошептала Мэри. - О Боже!
Стон застрял у нее в горле, поскольку из желудка туда же устремился съеденный ею завтрак. Зажав руками рот, Мэри, расшвыривая попадавшиеся на пути кресла-качалки, бросилась вон из комнаты. Времени на поиски туалета не было. Кухня находилась прямо по коридору, в противоположном конце дома. Мэри удалось добраться до раковины прежде, чем воспоминание о судье и запах собачьего дерьма вывернули желудок наизнанку.
Избавившись от съеденных в кафе «Радуга» оладьев, Мэри открыла кран и подставила лицо под струю воды, будто пытаясь смыть увиденную картину. Сильно дрожа, она сняла со стены кухонное полотенце и прижала его к щекам.
Таунсенд мертв. Смерть Люси, потом Миллера Даггерпонта, а теперь вот Таунсенд покончил с собой. Из памяти Мэри никак не выходило удивленное выражение на лице судьи, словно в последнее мгновение между жизнью и смертью он увидел что-то неожиданное. И еще она помнила вытекшую изо рта, залившую стол кровь и руку, все еще сжимавшую рукоятку пистолета.
Из кухни Мэри связалась по телефону с офисом шерифа. При этом руки ее так тряслись, что она едва смогла набрать номер 911. Дежурный офицер заверил ее, что патрульная машина выезжает немедленно.
Слишком потрясенная, чтобы оставаться на месте, Мэри побродила по дому. В столовой, в серванте, она обнаружила бутылку виски и выпила немного, чтобы расслабить натянутые нервы и успокоить хаос мыслей, бушевавших в голове. В мозгу маячил увиденный последним таунсендовский гризли, но теперь Мэри уже обрела способность сосредоточиться на других деталях картины: кусок ясного неба в окне, статуэтка правосудия с весами в руке, стоявшая на краю стола (одна чаша склонилась вниз под грузом положенных на нее монет и почтовых марок), в центре черный телефон последней модели, но без трубки, с горящей красной лампочкой на панели.
Без трубки!.. Мэри уставилась в окно, выходившее на передний двор, высматривая вдали облако пыли как сигнал скорого прибытия полицейских. Сделав очередной глоток, она прижала тяжелый холодный стакан к щеке. Без трубки. Может быть, Таунсенд снял трубку с рычага, чтобы какой-нибудь идиотский звонок телемаркета не мог перебить его в момент вынесения себе окончательного приговора? Или же Таунсенд кому-то звонил?
Если его самоубийство как-то связано со смертью Люси… если он говорил с кем-то незадолго до своей собственной смерти… может тот человек как-то быть связан с Люси?
В гостиную, скуля, вошел пес и уселся рядом с Мэри, уставившись на нее полным беспокойства взглядом, Мэри рассеянно погладила собаку и поставила стакан на стол.
Куин устал выслушивать ее гипотезы. Эту, очередную, он и слушать не захочет. И уж конечно, не позволит ей совать нос в проведение осмотра места происшествия. В конце концов Мэри уберут отсюда и препроводят в участок, где она составит заявление без лишних живописных деталей и дотошных вопросов.
В сопровождении неотступно следовавшей за ней овчарки Мэри вернулась в гостиную и уставилась на дверь кабинета в ожидании, когда биение сердца наконец войдет в нормальный ритм, а в животе теплым огоньком запылает виски. Она приказала собаке сидеть и направилась к кабинету - настолько решительно, насколько это ей позволяли дрожащие колени. Стараясь не смотреть на судью, Мэри обошла стол спереди и подошла к концу, на котором стоял телефон с красной лампочкой, светящейся, как глаз дьявола.
Кнопка повторного набора находилась как раз слева от разбитой головы Таунсенда. Сосредоточив все свое внимание на кнопке, Мэри дотянулась до нее карандашом с ластиком на конце и нажала. В лежавшей на полу трубке раздался мелодичный перелив электронной музыки. Мэри следила за цифрами, возникавшими на дисплее аппарата, и услышала, как на другом конце линии звонит телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Входная дверь оказалась незапертой. Мэри проскользнула в прихожую, чувствуя себя в положении воровки. Пес заплясал вокруг нее, его громкий лай звонко резонировал в отделанных под кирпич стенах.
- Судья Таунсенд! Кто-нибудь есть в доме?
После третьего призыва Мэри собака снова попыталась увлечь ее за собой - к закрытой двери рядом с гостиной. Она яростно принялась скрести дверь, оставляя на сосновой панели глубокие царапины. Недалеко от двери, рядом с бочкой, в которой росло фиговое дерево, пес оставил огромную кучу своих собачьих дел, достаточно свежих, чтобы заставить Мэри сморщить нос.
Мэри подошла поближе к двери и стала прислушиваться к голосам. Тишина. - Судья Таунсенд?
Мэри постучала костяшками пальцев по центральной панели, вызвав новый взрыв лая, после чего опять наступило молчание. Пес ткнулся мокрым носом в руку Мэри, словно подсказывая ей повернуть этой рукой дверную ручку. Мэри нахмурилась, вытерла собачьи слюни о джинсы и на свой страх и риск дернула ручку вниз.
Дверь легко распахнулась, открыв взору Мэри просторный кабинет. Темное дерево, огромные окна, масса кожаных кресел-качалок и большой камин. Ряд чучельных голов невезучих созданий украшал стену над камином: олень, лось, горный козел, несколько антилопоподобных, несколько голов животных, которых Мэри видела только на страницах журнала «Национальная география». На дальней стене висела шкура зебры, а под ней - шкура чудовищно большого тигра. Разница в размерах, по всей видимости, должна была радовать зебру тем, что они с тигром обитают в разных биологических ареалах. Там же, в углу, стояло чучело медведя-гризли, вставшего на задние лапы во весь свой громадный рост, с раскрытой пастью, растянувшейся в какую-то мерзкую улыбку с жуткими клыками напоказ. Одна из стен была полностью стеклянной, и у нее находился массивный рабочий стол Таунсенда в медной окантовке. Сам Таунсенд сидел в кресле, упав лицом на крышку стола. В довершение картины во рту судьи торчало дуло револьвера, выстрел которого напрочь снес половину черепа. Остолбеневшая Мэри долго стояла и просто смотрела, не в силах отвести взгляд. В воздухе в согретой солнечным, теплом комнате стояла густая, плотная, удушливая вонь насильственной смерти.
Мэри снова посмотрела на Таунсенда. Тело его стало теперь мертвой наружной оболочкой, съежившейся и опустевшей. Существо, населявшее его, улетело в края неизвестные. Правая рука все еще сжимала пистолет, разнесший верхнюю часть головы, как скорлупу сваренного всмятку яйца.
Следующий удар сердца привел Мэри в чувство, и к ней вернулась способность чувствовать и двигаться. Все ее тело дернулось назад.
- О Боже мой! - словно боясь разбудить Таунсенда, прошептала Мэри. - О Боже!
Стон застрял у нее в горле, поскольку из желудка туда же устремился съеденный ею завтрак. Зажав руками рот, Мэри, расшвыривая попадавшиеся на пути кресла-качалки, бросилась вон из комнаты. Времени на поиски туалета не было. Кухня находилась прямо по коридору, в противоположном конце дома. Мэри удалось добраться до раковины прежде, чем воспоминание о судье и запах собачьего дерьма вывернули желудок наизнанку.
Избавившись от съеденных в кафе «Радуга» оладьев, Мэри открыла кран и подставила лицо под струю воды, будто пытаясь смыть увиденную картину. Сильно дрожа, она сняла со стены кухонное полотенце и прижала его к щекам.
Таунсенд мертв. Смерть Люси, потом Миллера Даггерпонта, а теперь вот Таунсенд покончил с собой. Из памяти Мэри никак не выходило удивленное выражение на лице судьи, словно в последнее мгновение между жизнью и смертью он увидел что-то неожиданное. И еще она помнила вытекшую изо рта, залившую стол кровь и руку, все еще сжимавшую рукоятку пистолета.
Из кухни Мэри связалась по телефону с офисом шерифа. При этом руки ее так тряслись, что она едва смогла набрать номер 911. Дежурный офицер заверил ее, что патрульная машина выезжает немедленно.
Слишком потрясенная, чтобы оставаться на месте, Мэри побродила по дому. В столовой, в серванте, она обнаружила бутылку виски и выпила немного, чтобы расслабить натянутые нервы и успокоить хаос мыслей, бушевавших в голове. В мозгу маячил увиденный последним таунсендовский гризли, но теперь Мэри уже обрела способность сосредоточиться на других деталях картины: кусок ясного неба в окне, статуэтка правосудия с весами в руке, стоявшая на краю стола (одна чаша склонилась вниз под грузом положенных на нее монет и почтовых марок), в центре черный телефон последней модели, но без трубки, с горящей красной лампочкой на панели.
Без трубки!.. Мэри уставилась в окно, выходившее на передний двор, высматривая вдали облако пыли как сигнал скорого прибытия полицейских. Сделав очередной глоток, она прижала тяжелый холодный стакан к щеке. Без трубки. Может быть, Таунсенд снял трубку с рычага, чтобы какой-нибудь идиотский звонок телемаркета не мог перебить его в момент вынесения себе окончательного приговора? Или же Таунсенд кому-то звонил?
Если его самоубийство как-то связано со смертью Люси… если он говорил с кем-то незадолго до своей собственной смерти… может тот человек как-то быть связан с Люси?
В гостиную, скуля, вошел пес и уселся рядом с Мэри, уставившись на нее полным беспокойства взглядом, Мэри рассеянно погладила собаку и поставила стакан на стол.
Куин устал выслушивать ее гипотезы. Эту, очередную, он и слушать не захочет. И уж конечно, не позволит ей совать нос в проведение осмотра места происшествия. В конце концов Мэри уберут отсюда и препроводят в участок, где она составит заявление без лишних живописных деталей и дотошных вопросов.
В сопровождении неотступно следовавшей за ней овчарки Мэри вернулась в гостиную и уставилась на дверь кабинета в ожидании, когда биение сердца наконец войдет в нормальный ритм, а в животе теплым огоньком запылает виски. Она приказала собаке сидеть и направилась к кабинету - настолько решительно, насколько это ей позволяли дрожащие колени. Стараясь не смотреть на судью, Мэри обошла стол спереди и подошла к концу, на котором стоял телефон с красной лампочкой, светящейся, как глаз дьявола.
Кнопка повторного набора находилась как раз слева от разбитой головы Таунсенда. Сосредоточив все свое внимание на кнопке, Мэри дотянулась до нее карандашом с ластиком на конце и нажала. В лежавшей на полу трубке раздался мелодичный перелив электронной музыки. Мэри следила за цифрами, возникавшими на дисплее аппарата, и услышала, как на другом конце линии звонит телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120