И добавила спокойнее: – Он говорил, что не останется там до ужина.
Энни пристально посмотрела на тетю. Откуда ей было об этом знать, кроме как от самого Люсьена? Теперь у Энни не осталось сомнений в том, что план Ренара относительно Бодена связан с балом у Бувьеров. Похоже, Кэтрин не лгала ей, когда говорила, что не в курсе дела о деталях, но то, что занавес будет поднят именно сегодня, она знала.
Было решено, что Энни и Кэтрин отвезет на бал один из родственников Кэтрин по второму мужу – его дядюшка, отставной военно-морской капитан Миллер. С ним дамы будут в полной безопасности. Кэтрин не стала говорить Реджи, что всегда ездила повсюду без сопровождения мужчины до его приезда в Новый Орлеан. Она получила новое доказательство его любви и заботы, когда он проявил беспокойство об их благополучии.
В течение дня самочувствие Реджи не улучшилось, но и не ухудшилось. После обеда Энни поднялась к себе, чтобы надеть костюм. Она собралась нарядиться ангелом, и Реджи вполне оценил ее шутку, когда она зашла показаться ему перед тем как спуститься в холл и ждать экипаж капитана Миллера.
Она покрутилась у изголовья его кровати, придерживая складки прозрачной юбки, прошитой золотыми нитями. Корсаж был выткан золотыми крестами, пышные рукава украшали воланы и шелковые сборки. Сара уложила ее волосы, прикрепив к ним белоснежные перья в форме нимба. В маскаранный костюм входила и белая полумаска с золотыми звездами, которую Энни должна была надеть по приезде в Роуздаун.
– Глядя на твои золотистые волосы и ангельски милое лицо, Энни, я думаю, что умер и оказался на небесах, – слабо улыбнулся Реджи. – Но мы с тобой знаем, что ты не ангел.
– И еще мы знаем, что ты не на небесах, – игриво отозвалась она. Он рассмеялся, но тут же затих и закрыл глаза. Энни тревожно смотрела на него, пока Реджи снова не открыл глаза и не попытался улыбнуться. Она поцеловала его в лоб, который показался ей немного горячим. Неужели у него все-таки жар?
– Тебе не кажется, что декольте слишком вызывающее для ангела? – спросил он, застенчиво взглянув на ее грудь, когда она наклонилась.
Не успела Энни ответить, как в комнату вошла Кэтрин в костюме придворной дамы эпохи Тюдоров, и Реджи забыл о груди Энни. На Кэтрин была пурпурная бархатная накидка, стянутая в талии золотым шнуром и по краю отороченная мехом. Длинные рукава расширялись к запястьям и тоже были оторочены мехом. Ее прическу венчал высокий головной убор, а на шее сверкало массивное золотое ожерелье. Она выглядела величественно и одновременно, в мягких складках роскошной материи, очень женственно.
– А ты кем нарядилась? – спросил Реджи, чуть дыша, уставившись на нее расширенными от восхищения глазами.
– Одной из жен короля Генриха, – ответила она смущенно. – Какой именно, не знаю, но поскольку трех из его несчастных супруг звали Кэтрин, наверное, я одна их них. Возможно, Кэтрин Парр?
– Я поражен твоим выбором, Кэтрин, как и выбором Энни. Генрих был жестоким деспотом, который использовал женщин для осуществления своих нечестивых замыслов. Он казнил двух своих жен. Невозможно, чтобы тебя привлекла участь кого-нибудь из них или понравился образ их супруга. По-моему, твой выбор не более чем шутка.
– Такая же шутка, как и мой костюм ангела, – сказала Энни.
– Да, ты прав, – поддержала ее Кэтрин. – И еще мне показалось, что к этому стилю очень идет пурпурный цвет. – Она смутилась и отвела глаза.
– Да, верно, – пробормотал Реджи, и в его тусклых глазах зажглись искры.
– Кроме того, поскольку у меня было не меньше мужей, чем у Генриха… – Она улыбнулась и прикусила губу.
– Неправда! У тебя их было всего трое… до сих пор.
Энни решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы оставить их наедине. Она не думала, конечно, что Реджи сделает тете предложение, лежа в кровати, но оставаться здесь и мешать их невинному флирту ей не хотелось. Она выскользнула за дверь, и никто из двоих оставшихся не заметил ее отсутствия.
Энни поднималась по лестнице, когда услышала тихий хлопок входной двери и приглушенный голос дворецкого, который пробормотал что-то типа «подождите в гостиной». Энни размышляла, стоит ли предупредить тетю Кэтрин о раннем прибытии капитана Миллера, и решила этого не делать. Лучше она немного поговорит с ним и тем самым даст Кэтрин возможность еще некоторое время пробыть с Реджи. Если тетя Кэтрин называет капитана древним, значит, ему должно быть по меньшей мере лет восемьдесят. Реджи счел бы неприличным оставить такого пожилого джентльмена надолго одного.
Дворецкий Бентли приветствовал Энни учтивым поклоном.
– Бентли, не трудитесь беспокоить миссис Гриммс. Она скоро спустится. А я пока займу гостя, – сказала Энни. Он понимающе кивнул в ответ, но выглядел при этом недовольным. Она отправилась в гостиную.
Когда она впорхнула в дверь, высокий и вовсе не старый мужчина обернулся к ней, оторвавшись от разглядывания одной из антикварных картин Кэтрин. Это был Джеффри. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не его. Она невольно замедлила шаг и выдавила из себя приветливую улыбку:
– Джеффри, как ты поживаешь? Я не ожидала увидеть тебя сегодня. Ты собираешься на бал?
Он смотрел на нее с угрюмым, недовольным выражением лица. Он был раздражен, поскольку не забыл еще унижения прошлого вечера. Однако Энни понимала, что ее отношение к Джеффри действительно резко переменилось. Неудивительно, что он пришел узнать почему. Но сегодняшний вечер был неподходящим временем для такого сложного и неизбежно неприятного объяснения.
Да и как она может объяснить ему, почему их отношения разладились? Она не может признаться, что знает о лжи, которую он изобразил в своей статье, потому что тогда ей пришлось бы признаться в своем участии в этом деле. И как она может сказать ему, что любит другого мужчину, не назвав его имени?
Однако выражение его лица резко переменилось. Он оглядывал ее с головы до пят внимательно и с возрастающим вожделением. Она вспомнила, что одета в маскарадный костюм, и решила, что это и есть причина его пристального взгляда. Через пару минут жадность его молчаливого созерцания стала неприличной. Он откровенно вожделел ее…
– Джеффри, я спросила, собираешься ли ты на костюмированный бал. Как видишь, мы собираемся. Наш экипаж вот-вот подадут.
Наконец он оторвал взгляд от ее декольте и посмотрел ей в глаза. Он должен был быть слеп или глуп, чтобы не заметить в ее глазах гнева. Он опустил глаза и стал теребить своими ухоженными пальцами поля шляпы. Когда он снова взглянул на нее, в его глазах отражалась прежняя обида.
– Ты прекрасна, Энни. Если ангелы действительно так выглядят, то ты лучшая из них.
– Замечательные слова, Джеффри, – ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Энни пристально посмотрела на тетю. Откуда ей было об этом знать, кроме как от самого Люсьена? Теперь у Энни не осталось сомнений в том, что план Ренара относительно Бодена связан с балом у Бувьеров. Похоже, Кэтрин не лгала ей, когда говорила, что не в курсе дела о деталях, но то, что занавес будет поднят именно сегодня, она знала.
Было решено, что Энни и Кэтрин отвезет на бал один из родственников Кэтрин по второму мужу – его дядюшка, отставной военно-морской капитан Миллер. С ним дамы будут в полной безопасности. Кэтрин не стала говорить Реджи, что всегда ездила повсюду без сопровождения мужчины до его приезда в Новый Орлеан. Она получила новое доказательство его любви и заботы, когда он проявил беспокойство об их благополучии.
В течение дня самочувствие Реджи не улучшилось, но и не ухудшилось. После обеда Энни поднялась к себе, чтобы надеть костюм. Она собралась нарядиться ангелом, и Реджи вполне оценил ее шутку, когда она зашла показаться ему перед тем как спуститься в холл и ждать экипаж капитана Миллера.
Она покрутилась у изголовья его кровати, придерживая складки прозрачной юбки, прошитой золотыми нитями. Корсаж был выткан золотыми крестами, пышные рукава украшали воланы и шелковые сборки. Сара уложила ее волосы, прикрепив к ним белоснежные перья в форме нимба. В маскаранный костюм входила и белая полумаска с золотыми звездами, которую Энни должна была надеть по приезде в Роуздаун.
– Глядя на твои золотистые волосы и ангельски милое лицо, Энни, я думаю, что умер и оказался на небесах, – слабо улыбнулся Реджи. – Но мы с тобой знаем, что ты не ангел.
– И еще мы знаем, что ты не на небесах, – игриво отозвалась она. Он рассмеялся, но тут же затих и закрыл глаза. Энни тревожно смотрела на него, пока Реджи снова не открыл глаза и не попытался улыбнуться. Она поцеловала его в лоб, который показался ей немного горячим. Неужели у него все-таки жар?
– Тебе не кажется, что декольте слишком вызывающее для ангела? – спросил он, застенчиво взглянув на ее грудь, когда она наклонилась.
Не успела Энни ответить, как в комнату вошла Кэтрин в костюме придворной дамы эпохи Тюдоров, и Реджи забыл о груди Энни. На Кэтрин была пурпурная бархатная накидка, стянутая в талии золотым шнуром и по краю отороченная мехом. Длинные рукава расширялись к запястьям и тоже были оторочены мехом. Ее прическу венчал высокий головной убор, а на шее сверкало массивное золотое ожерелье. Она выглядела величественно и одновременно, в мягких складках роскошной материи, очень женственно.
– А ты кем нарядилась? – спросил Реджи, чуть дыша, уставившись на нее расширенными от восхищения глазами.
– Одной из жен короля Генриха, – ответила она смущенно. – Какой именно, не знаю, но поскольку трех из его несчастных супруг звали Кэтрин, наверное, я одна их них. Возможно, Кэтрин Парр?
– Я поражен твоим выбором, Кэтрин, как и выбором Энни. Генрих был жестоким деспотом, который использовал женщин для осуществления своих нечестивых замыслов. Он казнил двух своих жен. Невозможно, чтобы тебя привлекла участь кого-нибудь из них или понравился образ их супруга. По-моему, твой выбор не более чем шутка.
– Такая же шутка, как и мой костюм ангела, – сказала Энни.
– Да, ты прав, – поддержала ее Кэтрин. – И еще мне показалось, что к этому стилю очень идет пурпурный цвет. – Она смутилась и отвела глаза.
– Да, верно, – пробормотал Реджи, и в его тусклых глазах зажглись искры.
– Кроме того, поскольку у меня было не меньше мужей, чем у Генриха… – Она улыбнулась и прикусила губу.
– Неправда! У тебя их было всего трое… до сих пор.
Энни решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы оставить их наедине. Она не думала, конечно, что Реджи сделает тете предложение, лежа в кровати, но оставаться здесь и мешать их невинному флирту ей не хотелось. Она выскользнула за дверь, и никто из двоих оставшихся не заметил ее отсутствия.
Энни поднималась по лестнице, когда услышала тихий хлопок входной двери и приглушенный голос дворецкого, который пробормотал что-то типа «подождите в гостиной». Энни размышляла, стоит ли предупредить тетю Кэтрин о раннем прибытии капитана Миллера, и решила этого не делать. Лучше она немного поговорит с ним и тем самым даст Кэтрин возможность еще некоторое время пробыть с Реджи. Если тетя Кэтрин называет капитана древним, значит, ему должно быть по меньшей мере лет восемьдесят. Реджи счел бы неприличным оставить такого пожилого джентльмена надолго одного.
Дворецкий Бентли приветствовал Энни учтивым поклоном.
– Бентли, не трудитесь беспокоить миссис Гриммс. Она скоро спустится. А я пока займу гостя, – сказала Энни. Он понимающе кивнул в ответ, но выглядел при этом недовольным. Она отправилась в гостиную.
Когда она впорхнула в дверь, высокий и вовсе не старый мужчина обернулся к ней, оторвавшись от разглядывания одной из антикварных картин Кэтрин. Это был Джеффри. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не его. Она невольно замедлила шаг и выдавила из себя приветливую улыбку:
– Джеффри, как ты поживаешь? Я не ожидала увидеть тебя сегодня. Ты собираешься на бал?
Он смотрел на нее с угрюмым, недовольным выражением лица. Он был раздражен, поскольку не забыл еще унижения прошлого вечера. Однако Энни понимала, что ее отношение к Джеффри действительно резко переменилось. Неудивительно, что он пришел узнать почему. Но сегодняшний вечер был неподходящим временем для такого сложного и неизбежно неприятного объяснения.
Да и как она может объяснить ему, почему их отношения разладились? Она не может признаться, что знает о лжи, которую он изобразил в своей статье, потому что тогда ей пришлось бы признаться в своем участии в этом деле. И как она может сказать ему, что любит другого мужчину, не назвав его имени?
Однако выражение его лица резко переменилось. Он оглядывал ее с головы до пят внимательно и с возрастающим вожделением. Она вспомнила, что одета в маскарадный костюм, и решила, что это и есть причина его пристального взгляда. Через пару минут жадность его молчаливого созерцания стала неприличной. Он откровенно вожделел ее…
– Джеффри, я спросила, собираешься ли ты на костюмированный бал. Как видишь, мы собираемся. Наш экипаж вот-вот подадут.
Наконец он оторвал взгляд от ее декольте и посмотрел ей в глаза. Он должен был быть слеп или глуп, чтобы не заметить в ее глазах гнева. Он опустил глаза и стал теребить своими ухоженными пальцами поля шляпы. Когда он снова взглянул на нее, в его глазах отражалась прежняя обида.
– Ты прекрасна, Энни. Если ангелы действительно так выглядят, то ты лучшая из них.
– Замечательные слова, Джеффри, – ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85