Собака - великолепный повод, чтобы завязать беседу, - даже лучше, чем погода. Я заметил, что это, наверное, китайский мопс. В ответ на мою реплику Клапп возмущенно возразил, что передо мной шпиц - это, мол, и слепому видно. По меньшей мере, видно ему, консьержу из столь замечательного дома. Он также добавил, что между шпицами и пекинесами нет вообще ничего общего: шпицы все, как один, добрые и ласковые, а пекинесы - глупые, злобные и кусачие. В их доме жили целых четыре этих маленьких чудовища, а вот шпицев, к сожалению, обитало только двое.
- Только шпицы и пекинесы - людей нет?
Прежде чем ответить, он удостоил меня преисполненным презрения взглядом.
- Очень остроумно. Вы - фигляр?
- Нет, сыщик из страховой компании, - сказал я. - Меня зовут Харви Крим.
Поскольку говорил я с должным уважением, да еще и улыбнулся, консьерж тоже представился, и я понял, что мы с ним непременно подружимся. Он был одинок и ненавидел собак. По его мнению, общение с собаками разрушало его как личность. Так, во всяком случае, я истолковал его зажигательную речь. Клапп рассказал также, каково его жалованье, и спросил, как можно прожить на такие жалкие гроши с женой и тремя детьми. Все это он поведал мне не сразу, а рваными кусками, когда не нужно было открывать или закрывать перед кем-то из жильцов входную дверь или выскакивать к чьей-нибудь машине. Время-то было самое пиковое - жильцы так и валили из дома по своим делам. Я согласился, что при нынешних ценах на такое жалованье не разгуляешься.
- Вот и приходится жить за счет чаевых, а это унизительно. Чертовски унизительно. Значит, вы у нас частный фараон, да?
Я объяснил ему, что охочусь за сарбайнским колье.
- Я ведь живу с законом в ладах, - сказал консьерж. - Спиртным не торгую. Шлюх не поставляю. Изредка, разве что, ставлю пару баксов на какую-нибудь лошадку. Это ведь не преступление?
Я заверил его, что не считаю игру на скачках преступлением.
- Вот и приходится зависеть от этих мерзких чаевых. Кстати, мистер Крим, стоило вам только подойти ко мне, я подумал: вот человек, который охотится за камешками Сарбайна. Я с удовольствием вам помогу.
- За сколько?
Он пожал плечами и развел руками.
- Понимаете, нужно крутиться, чтобы жить... Если это жизнь, конечно.
Из двери вышел крупный, крепко сбитый мужчина средних лет и с бычьей шеей. Он был облачен в черный костюм, легкий плащ и черную фетровую шляпу; я успел разглядеть, что глаза у него светлые, бледно-голубые. Хомер побежал ловить для него такси, а я почтительно постоял в сторонке.
Проводив взглядом удаляющееся такси, Хомер пробормотал, что, должно быть, приятно повесить на шею своей бабенке безделушку стоимостью в четверть миллиона баксов.
- Впрочем, он это может себе позволить, - добавил консьерж.
- Кто?
- Сарбайн. Это он сейчас отвалил.
Чуть подумав, я сказал, что в нашей компании не принято швырять деньги на ветер. И добавил:
- Мне придется заплатить вам из собственного кармана. Что я смогу купить вот на это?
Я извлек из бумажника и показал ему две десятки,
- И тело и душу, - ухмыльнулся Хомер, аккуратно сворачивая банкноты и пряча их в карман.
- Только давайте сразу договоримся, что все сказанное останется между нами.
- По рукам.
- Отлично. Итак, что про них известно?
- Про Сарбайнов?
- Да. Только начните с самого начала. Давно они здесь поселились?
- Да уж года с четыре... А то и пять. Нужно подумать.
- Сколько их?
- Это же все было в газетах.
- А я предпочитаю освежить память, - улыбнулся я. - Особенно, когда располагаю столь надежным источником.
- Что ж, вы за это уплатили, - пожал плечами консьерж. - Он сам, жена, повариха и горничная.
- Марк Сарбайн, Хелен Сарбайн и... Как, позабыл, зовут горничную?
- Лидия Андерсон.
- Да, верно - Лидия Андерсон. А повариху?
- Хильда какая-то. Немчура. Она уже в таком возрасте, что никого не интересует, есть у нее фамилия или нет. Вот Лидия - другое дело. Это кобылка из совсем другой конюшни.
- Белая или цветная?
- Белая, но с таким южным акцентом, что через него нужно прорубаться с помощью мачете. "Белая шваль"*) из Техаса...
- Оставьте такие ярлыки для социологов, Хомер. Значит, эта девушка из Техаса. Сколько ей лет?
- Двадцать с хвостиком. Если она положила глаз на это колье, то ей, конечно, ничего не стоило стибрить его. Только она глупа, как пробка. Такая дуреха не смогла бы провернуть эту кражу.
- А что вы можете сказать о его жене, Хомер? - полюбопытствовал я, дождавшись, пока он распахнул дверь перед очередной парой жильцов.
- Миссис Сарбайн? Это класс! Шикарная бабенка. Немного за тридцать...
- Блондинка, высоко уложенные волосы, норковые манто, бриллиантовые браслеты, рост пять футов и восемь дюймов?
- Вы ее знаете?
- Нет, но я знаю, что такое "класс", - сказал я. - Послушайте, Хомер, я прекрасно понимаю, что она к вам добра, но я только что приобрел кусок вашей души, поэтому все сказанное должно остаться между нами. Вы согласны?
- Я ведь уже пообещал.
- Отлично. Значит, Сарбайн уехал... А когда он возвращается?
- В четыре, в пять, в шесть... В четыре меня сменяет другой.
- А классная блондинка?
Хомер покачал головой и пробормотал, что, мол, не по душе ему такие вопросы. Это, дескать, шикарный дом, и шлюхи сюда не шастают.
- Извините, Хомер. Миссис Сарбайн.
- Как правило, она выходит из дома между полуднем и часом, а возвращается чаще тогда, когда вместо меня заступает мой сменщик. Знаете, мистер Крим, я, конечно, помогу вам, но ведь мне здесь еще работать. Дело в том, что я здесь не один; несколько парней обслуживают лифты, да и дежурных у нас несколько. Я клоню к тому, что если бы вы смогли дать мне еще десятку, я бы поделился с другими ребятами, которые могут быть вам полезны.
- Что! - негодующе воскликнул я.
Но пятерку отстегнул. Хомер проблеял, что я очень щедрый, а я спорить не стал. Что бы я выиграл, попытавшись убедить его, что я вовсе не щедр, а глуп? Достаточно того, что я и сам это знал. Оставив его выгуливать шпица, я зашагал к полицейскому участку, который располагался всего в нескольких кварталах. Там меня хорошо знали, ведь добрая четверть краж драгоценностей в Манхэттене случалась на территории именно этого участка, прозванного ньюйоркцами "золотым прямоугольником". Это район, расположенный между Центральным парком и Ист-ривер, ограниченный с севера Девяносто шестой, а с юга - Пятьдесят седьмой улицей. Здесь сосредоточена такая уйма золота и драгоценностей, что ворам, подобно опытным золотодобытчикам, остается только выбирать, где жила побогаче.
В приемной за столом дежурил сержант Адриан Келли. Посмотрев на меня без особой любви, но и без открытой враждебности, он поинтересовался, почему я появился так поздно.
- Или тебе наплевать на это колье? - спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43